Скачать 63.7 Кбайт
Прогулка скептика, или аллеи вступление.
.. Втереться в дом человека, чтобы соблазнить его жену,— это самое обычное явление, а может ли быть что-нибудь более ужасное? Я не говорю, что нельзя иметь сердечных дел, привязаться к кому-нибудь; в свете даже невозможно жить на известный лад без этих развлечений; но покуситься на жену своего друга — это низость, это совершеннейшая гнусность. Первое — слабость, которую прощают; второе — преступление, ни с чем не сравнимый ужас.
28. — Простите,— возразила Белиза,— мне кажется, я могу сравнить его кое с чем. Есть злодеяние, которое мне столь же ненавистно; оно свидетельствует о полной потере чести и порядочности — это когда женщина отнимает любовника у своей подруги и сама становится его любовницей. В этом есть что-то дьявольское. Надо вырвать из своей груди всякое чувство, отказаться от всякого стыда, а между тем мы видим примеры...
29. — Но, мадам,— возразил Критон,— вам ведь известно, как относятся к этим низким тварям.
30. — К ним относятся прекрасно,— возразила Белиза, — с ними встречаются, их принимают, их приветствуют, о том, что они сделали, даже и не думают.
31. — А по моим наблюдениям, мадам,— ответил Критон,— у света не такая короткая память, как вы утверждаете, и эти чудовища всегда изгоняются из общества, основанного на добродетели, из общества, где царят прямота и чистосердечие; а такие общества существуют.
32. — Согласна,—сказала Белиза,—я не думаю, например, чтобы здесь можно было встретить таких женщин. О, мы все необыкновенно подходим друг к другу!
33. — С тех пор как вы столь милостиво приняли меня в свой круг,— сказал Критон,— я старался оправдать доброе отношение, которым меня удостоили, и в особенности ваше, мадам, неукоснительным соблюдением правил порядочности. Мои чувства проверяются разумом. Я действую по принципам; да, принципы — вот что я уважаю. Они безусловно необходимы, и человека, у которого их нет, я считаю настолько же недостойным привязанности, насколько он сам неспособен к ней.
34. — Вот это я называю мыслить! — воскликнула Белиза.— Как редки друзья, подобные вам, и как надо заботиться о том, чтобы их сохранить, если имел счастье найти их! Впрочем, должна вам сказать, что ваши чувства меня совсем не удивляют. Я только восхищена тем, что они совпадают с моими. Я, может быть, даже отнеслась бы к этому немножко ревниво, если бы не знала, что добродетели нисколько не теряют от того, что становятся достоянием многих, что они даже выигрывают, когда делишься ими в таких беседах, как наша.
35. — В этих откровенных и непринужденных излияниях, в которых прекрасные души открываются друг другу,— сказал Критон,— заключается величайшая прелесть дружбы, ведомая только им одним.
36. Я хотел бы знать, что ты думаешь об этих людях. Но вижу, что история Федимы и Аженора заставляет тебя быть осторожным. Ты не веришь торжественным фразам, и ты прав. Терпение, мой друг, если мой рассказ и не занимает тебя: он, как я вижу, по крайней мере приносит тебе пользу.
37. Не успел Критон расстаться с Белизой, как к ней вошел Дамис. Это был богатый молодой человек приятной наружности, которому была обещана рука Калисты.
— Вы знаете,— сказал он Белизе,— что прелестная Калиста должна через два дня составить мое счастье. Все уж готово; дело только за подарками, которые я хочу поднести ей. Вы понимаете в этом толк; могу ли я попросить вас поехать вместе со мной в Лафрене? Мой экипаж ждет нас внизу.
38. — Охотно,— отвечает Белиза,— и они садятся в коляску. По дороге Белиза начинает сперва всячески расхваливать Калисту:
— Ах, если бы вы знали ее так, как я! Это самое лучшее существо в мире; она была бы совершенством, если бы...
— Если бы она была немножко менее резва,— перебил Дамис.
— О, это побольше, чем просто излишняя резвость,— возразила. Белиза,— но у кого нет недостатков? Повторяю, она прелестна, и неровность ее характера, постоянные приступы дурного настроения из-за пустяков не помешали мне быть ее подругой вот уже десять лет. Я прощаю ей эти мелочи; но я хотела бы избавить ее от некоторой ветрености, которая ей повредила, потому что я люблю ее всем сердцем.
39. — Которая ей повредила! — воскликнул Дамис.— То есть как это?..
— Да так,— сказала Белиза,— что эта ветреность, неспособная внушить чрезмерное уважение, подарила некоторых шалопаев не одними только надеждами...
40. — Что я слышу? — промолвил Дамис, уже омраченный облаком ревности.— Не одними только надеждами! Так, значит, Калиста лишь прикидывается невинной?!
41. — Я этого не говорю,— ответила Белиза.— Но не верьте мне на слово, смотрите сами, наблюдайте. Связать себя на целую жизнь — это шаг, над которым стоит призадуматься.
42. — Мадам,— сказал Дамис,— если я чем-нибудь заслужил ваше доброе отношение, умоляю вас, не оставьте меня в неведении насчет того, что так важно для моего счастья.
28. — Простите,— возразила Белиза,— мне кажется, я могу сравнить его кое с чем. Есть злодеяние, которое мне столь же ненавистно; оно свидетельствует о полной потере чести и порядочности — это когда женщина отнимает любовника у своей подруги и сама становится его любовницей. В этом есть что-то дьявольское. Надо вырвать из своей груди всякое чувство, отказаться от всякого стыда, а между тем мы видим примеры...
29. — Но, мадам,— возразил Критон,— вам ведь известно, как относятся к этим низким тварям.
30. — К ним относятся прекрасно,— возразила Белиза, — с ними встречаются, их принимают, их приветствуют, о том, что они сделали, даже и не думают.
31. — А по моим наблюдениям, мадам,— ответил Критон,— у света не такая короткая память, как вы утверждаете, и эти чудовища всегда изгоняются из общества, основанного на добродетели, из общества, где царят прямота и чистосердечие; а такие общества существуют.
32. — Согласна,—сказала Белиза,—я не думаю, например, чтобы здесь можно было встретить таких женщин. О, мы все необыкновенно подходим друг к другу!
33. — С тех пор как вы столь милостиво приняли меня в свой круг,— сказал Критон,— я старался оправдать доброе отношение, которым меня удостоили, и в особенности ваше, мадам, неукоснительным соблюдением правил порядочности. Мои чувства проверяются разумом. Я действую по принципам; да, принципы — вот что я уважаю. Они безусловно необходимы, и человека, у которого их нет, я считаю настолько же недостойным привязанности, насколько он сам неспособен к ней.
34. — Вот это я называю мыслить! — воскликнула Белиза.— Как редки друзья, подобные вам, и как надо заботиться о том, чтобы их сохранить, если имел счастье найти их! Впрочем, должна вам сказать, что ваши чувства меня совсем не удивляют. Я только восхищена тем, что они совпадают с моими. Я, может быть, даже отнеслась бы к этому немножко ревниво, если бы не знала, что добродетели нисколько не теряют от того, что становятся достоянием многих, что они даже выигрывают, когда делишься ими в таких беседах, как наша.
35. — В этих откровенных и непринужденных излияниях, в которых прекрасные души открываются друг другу,— сказал Критон,— заключается величайшая прелесть дружбы, ведомая только им одним.
36. Я хотел бы знать, что ты думаешь об этих людях. Но вижу, что история Федимы и Аженора заставляет тебя быть осторожным. Ты не веришь торжественным фразам, и ты прав. Терпение, мой друг, если мой рассказ и не занимает тебя: он, как я вижу, по крайней мере приносит тебе пользу.
37. Не успел Критон расстаться с Белизой, как к ней вошел Дамис. Это был богатый молодой человек приятной наружности, которому была обещана рука Калисты.
— Вы знаете,— сказал он Белизе,— что прелестная Калиста должна через два дня составить мое счастье. Все уж готово; дело только за подарками, которые я хочу поднести ей. Вы понимаете в этом толк; могу ли я попросить вас поехать вместе со мной в Лафрене? Мой экипаж ждет нас внизу.
38. — Охотно,— отвечает Белиза,— и они садятся в коляску. По дороге Белиза начинает сперва всячески расхваливать Калисту:
— Ах, если бы вы знали ее так, как я! Это самое лучшее существо в мире; она была бы совершенством, если бы...
— Если бы она была немножко менее резва,— перебил Дамис.
— О, это побольше, чем просто излишняя резвость,— возразила. Белиза,— но у кого нет недостатков? Повторяю, она прелестна, и неровность ее характера, постоянные приступы дурного настроения из-за пустяков не помешали мне быть ее подругой вот уже десять лет. Я прощаю ей эти мелочи; но я хотела бы избавить ее от некоторой ветрености, которая ей повредила, потому что я люблю ее всем сердцем.
39. — Которая ей повредила! — воскликнул Дамис.— То есть как это?..
— Да так,— сказала Белиза,— что эта ветреность, неспособная внушить чрезмерное уважение, подарила некоторых шалопаев не одними только надеждами...
40. — Что я слышу? — промолвил Дамис, уже омраченный облаком ревности.— Не одними только надеждами! Так, значит, Калиста лишь прикидывается невинной?!
41. — Я этого не говорю,— ответила Белиза.— Но не верьте мне на слово, смотрите сами, наблюдайте. Связать себя на целую жизнь — это шаг, над которым стоит призадуматься.
42. — Мадам,— сказал Дамис,— если я чем-нибудь заслужил ваше доброе отношение, умоляю вас, не оставьте меня в неведении насчет того, что так важно для моего счастья.
|
|