Та скромная доля супружеской любви, которую знает древность, – не субъективная склонность, а объективная обязанность, не основа брака, а дополнение к нему. Любовные отношения в современном смысле имеют место в древности лишь вне официального общества. Пастухи, любовные радости и страдания которых нам распевают Феокрит и Мосх, Дафнис и Хлоя Лонга, – это исключительно рабы, не принимающие участия в делах государства, в жизненной сфере свободного гражданина. Но помимо любовных связей среди рабов мы встречаем такие связи только как продукт распада гибнущего древнего мира, и притом связи с женщинами, которые также стоят вне официального общества, – с гетерами, т.е. чужестранками или вольноотпущенницами: в Афинах – накануне их упадка, в Риме – во времена империи. Если же любовные связи действительно возникали между свободными гражданами и гражданками, то только как нарушение супружеской верности. А для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого существа"100.

В этом рассуждении Ф.Энгельса раскрывается загадка античной однополой любви. Она есть просто результат неполноценного развития личности в тогдашние времена. И поэтому нет ничего удивительного, что упоминания о такого рода любви очень часты в трактате Диогена Лаэрция. Вероятно, с его точки зрения, такая любовь заслуживает не столько порицания, сколько восхваления. Во всяком случае при чтении подобных сообщений Диогена читатель не должен забывать, что новоевропейское понимание любви имеет весьма мало общего с античным ее пониманием. Достаточно указать хотя бы на трактат Лукиана "О любви", где весьма художественно и подробно сравнивается двуполая и однополая любовь, причем последней отдается предпочтение. Укажем также на Ахилла Татия Александрийского, который тоже красочно рисует разницу между двуполым и однополым поцелуем и притом по крайней мере с одинаково высокой их оценкой.

>


--------------------------------------------------------------------------------

§3. Главнейшие особенности биографического метода
В первой части нашей работы мы пытались характеризовать философское содержание тех учений, которые излагал Диоген Лаэрций. Далее мы столкнулись с тем основным методом истории философии, которым он пользуется. Метод его, вообще говоря, можно назвать методом биографическим. И этому биографическому методу мы посвятили весь предыдущий параграф. Однако биографическое изложение философов отличается у Диогена Лаэрция множеством целого ряда особенностей, без учета которых наш анализ его историко-философских построений был бы чересчур абстрактным. Этих особенностей мы сейчас и должны коснуться, отбирая из них наиболее частые и наиболее общие. Начнем с анекдотов и афоризмов.

1. Анекдоты

Удивительной особенностью историко-философского изложения у Диогена является частое использование анекдотов и афоризмов. Об афоризмах мы скажем ниже. А что касается анекдотов, то переполненность ими философских биографий не может не бросаться в глаза как исследователю Диогена Лаэрция, так и любому его читателю. Казалось бы, что общего между анализируемой философской теорией и множеством разных анекдотов и афоризмов, которыми окружены и философские теории, и их авторы. И тем не менее у Диогена дело обстоит именно так. Заметим только, что под словом "анекдот" мы будем понимать анекдот не в современном смысле слова, а лишь более или менее случайное сопоставление двух идей, которое может быть существенным или несущественным и которое может отличаться юмористическим характером, а может и не отличаться им. Пожалуй, здесь следовало бы говорить скорее о необычайной ситуации. Изображением такого рода необычайных ситуаций пересыпан у Диогена Лаэрция, можно сказать, весь трактат, и с главнейшими из них мы уже встречались.

Возьмем, например, изображение Сократа. Когда Диоген говорит о благодушии, выносливости и внутреннем благородстве Сократа, это, конечно, не случайно. Это попытка изобразить личность Сократа. Но все рассказы о его жене Ксантиппе, о его двух женах или мальчиках и вообще о его чудачествах – это не история философии, но беллетристика.

Смесь специфического в изображении личности Сократа и его остроумия, которое характерно для всех философов, рассмотренных Диогеном, обнаруживается, например, в рассказе о том, что на предложение Алкивиада предоставить Сократу большой участок земли для постройки дома последний ответил: "Если бы мне нужны были сандалии, а ты предложил бы мне для них целую бычью кожу, разве не смешон бы я стал с таким подарком?" (II 24). Когда Ксантиппа приготовила плохой обед для его гостей, он уговаривал ее не стыдиться, так как хорошие гости его не осудят, а мнение плохих его не интересует. Если таких ситуаций и подобного рода высказываний в жизни Сократа было даже и много, все равно этот метод историко-философского изображения, когда та или иная жизненная ситуация, реальная или вымышленная, в сое