н.э., как Перегрин, который изображен Лукианом, или сложнейшие человеческие образы в "Золотом осле" Апулея. Все это как раз и есть II век нашей эры. Поэтому слишком большие моралисты, ригористы или, вообще говоря, формалисты должны умерить свой формализм, когда начинается анализ таких сложных диогеновских портретов, как Зенон, основатель стоицизма.

Несколько слов о Клеанфе из Ассаоса, другом основателе стоицизма. В молодости он был кулачным бойцом, а затем примкнул и весьма принципиально к школе Зенона, был беден и зарабатывал себе на жизнь тяжелым физическим трудом (например, ношением воды для полива садов), считая это благородным занятием. Ночью он трудился физически, а день у него уходил на размышления. Привлекался он и к суду за тунеядство, но свидетели доказали, что он и водонос для садовника, и пекарь для хлеботорговки, так что ареопаг присудил ему вместо наказания большую награду. Он был настолько беден, что под плащом не носил даже и хитона. Его ценил царь Антигон, бывший его слушателем, и предлагал ему большую премию, от которой Клеанф, по-видимому, отказался. При огромном трудолюбии соображал он медленно, что давало повод соученикам насмехаться над ним. Однажды его назвали даже ослом. На это он ответил: "Да, только мне и под силу таскать Зеноновы вьюки" (VII 171).

Он был робок, считая, что робость оберегает его от ошибок. Богачей он порицал за их игру в мяч на земле твердой и бесплодной, в то время как он, по его словам, эту землю вскапывал. Любил Клеанф бранить себя при других людях. Спорил он с известным платоником Аркесилаем, и притом по вопросам чисто личного характера. На хулу поэтов он не обращал внимания и прощал их за нее. Критически относился к перипатетикам, считая, что они хорошо звучат, как лиры, но сами эту лиру слушать не умеют. Умел Клеанф по наружности людей распознать их характер. Умер он, по-видимому, тоже в результате самоубийства, уморивши себя голодом ввиду болезни десен, хотя врачи и разрешили ему нормальное питание. Как видим, портрет Клеанфа у Диогена ввиду своей элементарности несравним с полной противоречий характеристикой Зенона.

Ученик Клеанфа, а по другим сведениям, самого Зенона, Хрисипп из Сол или из Тарса вначале был бегуном, потом примкнул к школе Клеанфа, но впоследствии занял свою собственную позицию в философии. В чем заключается его отличие от Клеанфа, у Диогена не сказано. Впрочем, сказано, что он отличался от Клеанфа и Зенона не в теориях, но в способах доказательства этих теорий. Но для нас здесь возникает некая историческая трудность, потому что при таком сообщении приходится считать Хрисиппа не противником Зенона и Клеанфа, а скорее их продолжателем и углубителем.

Прославляются Диогеном способности Хрисиппа к диалектике: "если бы боги занимались диалектикой, они бы занимались диалектикой по Хрисиппу" (VII 180). Но, в чем специфика его диалектического метода, у Диогена не говорится.

Стиль произведений Хрисиппа, огромных по количеству, был "неровный", а в чем заключалась эта неровность – опять ничего не сказано. Писал он не только много, но и весьма тщательно, хотя иной раз буквально переписывал чужие тексты. И когда в одном своем произведении он чересчур близко использовал "Медею" Еврипида, то один из его читателей на вопрос о том, что это он читает, ответил, что это – ""Медея" Хрисиппа" (там же). По-видимому, это списывание у других не отрицали и его критики. По словам Диогена, Аполлодор Афинский тоже считал, что если из текста Хрисиппа исключить все списанное им у других авторов, то останутся только пустые страницы. Его продуктивность была очень велика. Жившая при нем старуха утверждала, что он пишет по 500 строк в день. К философии он пришел потому, что его имущество по каким-то неизвестным причинам было отобрано в казну.

Хрисипп был тщедушен, за что, между прочим, высмеивался Карнеадом. Понимая легкость возможного перехода от разума к безумию, Хрисипп, участвуя в попойках, вел себя на них вполне мирно, почему его рабыня и говорила, что у него пьянеют только ноги. Отличался большим самомнением. В конце же концов, по изображению Диогена, Хрисипп оставил стоическую школу и перешел к академикам, которые в то время проповедовали уже скептицизм. Умер от того, что перепил неразбавленного вина. По другой версии, приводимой Диогеном, Хрисипп умер от хохота по поводу того, что осел поел все его смоквы. Хрисипп при этом успел только крикнуть своей старухе, чтобы она дала ослу чистого вина промочить глотку. При всем этом Диоген подчеркивает небывалую надменность Хрисиппа.

Если теперь бросить общий взгляд на основателей древнего стоицизма – Зенона, Клеанфа и Хрисиппа, то, несмотря на всю оригинальность их философских теорий (которая, между прочим, самому Диогену не очень ясна), чисто личные, и притом яркие, качества обрисованы, может быть, только у Зенона. Гораздо бледнее представлен Клеанф и еще бледнее – Хрисипп, который и в отношении своей философской системы очерчен довольно смутно. Он у Диогена то стоик, то академик, а то вдруг сообщается, что он первым отважился вести занятия в Ликее под открытым небом.