Однако в другом месте, где говорится о хорошем, дурном и безразличном и это иллюстрируется бытовыми примерами, этот термин уже нельзя переводить по-русски только как "сущее", а скорее как "существующее". После этого можно спросить себя: а различает ли вообще Диоген Лаэрций "сущее", т.е. "бытие", и "существующее", т.е. то, что реально становится и меняется?

Логически неблагополучно обстоит дело и с терминами "прекрасное" и "красота". Еще раньше этого терминологического списка Диоген Лаэрций не к месту заговорил о прекрасном у Платона. При этом то, что здесь он сказал о прекрасном, действительно весьма существенно и интересно. То, что прекрасное у Платона имеет оттенки похвального, разумного, полезного, уместного, согласного, это сказано не только правильно, но даже и с некоторого рода филологической проницательностью. Жалко только, что Диоген не продлил дальше перечисления этих оттенков прекрасного у Платона. А их у философа чрезвычайно много. Но спасибо и за это перечисление. Что же касается указания Диогена Лаэрция на то, что все эти оттенки прекрасного у Платона объединяются на основе "согласия с природой" и "следования природе", то здесь Диоген, несомненно, уже выходит за пределы Платона и использует такое понятие "природы", которое весьма характерно для эллинизма, но для Платона не очень характерно. Так, например, эта "природа" весьма энергично критикуется у Платона и под истинной "природой" понимается вовсе не материальная природа, но душа. Вместе с тем, однако (правда, на этот раз не о "прекрасном", а о "красоте"), опять повторяются некоторые из указанных оттенков "прекрасного", но не в столь полном виде.

Термин "благо", или "добро", у Диогена в одном месте понимается как "душевное, телесное и стороннее" (III 81), а в другом перечисляются уже не три вида "добра", но четыре и по содержанию своему совсем непохожие на "добро" в первом случае. Кроме того, в своем терминологическом списке Диоген Лаэрций употребляет тот же самый термин еще и в третьем смысле, понимая на этот раз под благом обладаемое, разделяемое и независимо существующее: "блага бывают или такие, которыми можно обладать, или такие, в которых можно соучаствовать, или такие, которые существуют сами по себе" (III 105) [27]. Эта путаница с термином "благо" ясна сама собой и не требует комментария. Заметим только, что этот термин иллюстрируется у Диогена Лаэрция исключительно бытовыми и обыденными примерами. Тут нет даже никакого намека на то Благо, или Единое, о котором мы читаем у Платона в VI книге "Государства" и которое является для системы Платона венчающей вершиной.

Что такое "звук" (phthoggos) – термин этот, кстати сказать, совершенно излишен для изложения системы Платона ввиду своей третьестепенности – тоже остается весьма непонятным и противоречивым. В одном случае под этим термином понимаются звуки, издаваемые неодушевленными предметами, но тут же для иллюстрации понятия "неделимого" опять выступает этот же phthoggos. В последнем случае можно было бы понять это как "звук вообще", однако для этого "звука вообще" у Диогена Лаэрция имеется еще другой термин, а именно phцne, с которым мы и встречаемся в указанном параграфе, в самом начале разделения звуков.

Обращает далее внимание на себя и полное отсутствие некоторых, весьма важных для Платона терминов. Мы уже говорили выше, что такие важные для этого философа термины, как "идея", или "эйдос", у Диогена Лаэрция представлены весьма случайно и небрежно. Но характерно, что в этом терминологическом списке указанные два термина совершенно отсутствуют, будто у Платона совсем не было никакого учения об идеях. И вообще, насколько можно заметить, все приводимые Диогеном Лаэрцием платоновские термины понимаются им в очень упрощенном виде, а большей частью в виде житейских, обыденных и довольно банальных представлений.

Весьма заметно почти полное отсутствие всех терминов, относящихся к логике Платона. Достаточно сказать уже то, что такой первостепенной важности логический и диалектический термин, как "противоположность", представлен у Диогена опять-таки в виде банальных и житейских примеров. К логике относится, может быть, только термин "сущее". Здесь, как мы уже указали, говорится о делимости и неделимости. Для идеализма Платона это действительно весьма характерное противоположение в области сущего. "Однородное" и "неоднородное", о котором Диоген Лаэрций говорит тут же, тоже характерно для Платона и тоже относится скорее к логике Платона. Но проводимое здесь деление сущего на самостоятельное и относительное было бы важно для Платона только в том случае, если под первым понимать его вечные идеи, а под вторым – определяемые этими вечными идеями становящиеся и постепенно текущие вещи. Об этом, однако, в терминологическом списке Диогена Лаэрция нет никакого и помину. Приводимые же примеры на самостоятельность (человек, лошадь и пр.) и на несамостоятельность (когда одно, например, больше или меньше другого), во-первых, сомнительны по самому своему существу, а во-вторых, не имеют никакого специфического отношения к Платону, а скорее принадлежат

Аристотелю, которому приписывается используемый Диогеном трактат о платоновской терминологии.