Скачать 65.88 Кбайт
Посторонний
Я прав и теперь
и прежде, всегда был прав. Я жил вот так, а мог бы жить по-
другому. Делал то и не делал этого. Поступил так, а не
[96]
эдак. Ну и что? Как бы там ни было, а выходит - я всегда ждал вот
этой минуты, этого рассвета, тут-то и подтвердится моя правота.
Все - все равно, все не имеет значения, и я прекрасно знаю почему.
И он тоже знает. На протяжении всей моей нелепой жизни, через еще
не наступившие годы, из глубины будущего неслось мне навстречу
сумрачное дуновение и равняло все на своем пути, и от этого все,
что мне сулили и навязывали, становилось столь же призрачным, как
те. годы, что я прожил на самом деле. Что мне смерть других людей,
любовь матери, что мне его бог, другие пути, которые можно бы
предпочесть в жизни, другие судьбы, которые можно избрать, - ведь
мне предназначена одна-единственная судьба, мне и еще миллиардам
избранных, всем, кто, как и он, называют себя моими братьями.
Понятно ли ему, понятно ли наконец? Все люди на свете - избранные.
Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят. И
его тоже. Не все ли равно, если обвиненного в убийстве казнят за
то, что он не плакал на похоронах матери? Псу старика Саламано
цена не больше и не меньше, чем его жене. Маленькая женщина-
автомат столь же виновна, как парижанка, на которой женился Масон,
и как Мари, которая хотела стать моей женой. Не все ли равно, если
моим приятелем был и Раймон, а не только Селест, который куда
лучше Раймона? И не все ли равно, если Мари сегодня подставит губы
какому-нибудь другому Мерсо? Так понимает ли он, приговоренный,
что из глубины моего будущего... Я выкрикивал все это и задыхался
от крика. Но священника уже вырвали у меня из рук, и надзиратели
накинулись на меня с угрозами. Однако он их успокоил и минуту
молча смотрел на меня. В глазах у него стояли слезы. Он повернулся
и исчез.
Как только он вышел, я успокоился. Почувствовал, что очень
устал, и бросился на койку. Наверно, я уснул, потому что, когда
очнулся, в лицо мне смотрели звезды. До меня доносились звуки с
полей. Прохладный запах ночи, земли и моря освежал виски. Чудесное
спокойствие спящего лета вливалось в меня, как прибой. Вдруг где-
то на краю ночи взвыли пароходные гудки. Они возвещали отплытия и
разлуки миру, который стал мне навсегда безразличен. В первый раз
за долгий-долгий срок я подумал о маме. Кажется, я понял, почему в
конце жизни она нашла себе "жениха", почему затеяла эту игру,
будто все начинается сначала. И там, вокруг дома призрения, где
угасали человеческие жизни, там тоже вечер был как раздумчивое
затишье. Перед самой смертью мама, должно быть, почувствовала себя
освобожденной, готовой все пережить заново. Никто, никто не имел
права ее оплакивать. Вот и я - я тоже готов все пережить заново.
Как будто неистовый порыв гнева очистил меня от боли, избавил от
надежды, и перед этой ночью, полной загадочных знаков и звезд, я
boepb{e раскрываюсь навстречу тихому равнодушию мира. Он так на
меня похож, он мне как брат, и от этого я чувствую - я был
счастлив, я счастлив и сейчас. Чтобы все завершилось, чтобы не
было мне так одиноко, остается только пожелать, чтобы в день моей
казни собралось побольше зрителей - и пусть они встретят меня
криками ненависти.
--------------------------------------------------------------------------------
и прежде, всегда был прав. Я жил вот так, а мог бы жить по-
другому. Делал то и не делал этого. Поступил так, а не
[96]
эдак. Ну и что? Как бы там ни было, а выходит - я всегда ждал вот
этой минуты, этого рассвета, тут-то и подтвердится моя правота.
Все - все равно, все не имеет значения, и я прекрасно знаю почему.
И он тоже знает. На протяжении всей моей нелепой жизни, через еще
не наступившие годы, из глубины будущего неслось мне навстречу
сумрачное дуновение и равняло все на своем пути, и от этого все,
что мне сулили и навязывали, становилось столь же призрачным, как
те. годы, что я прожил на самом деле. Что мне смерть других людей,
любовь матери, что мне его бог, другие пути, которые можно бы
предпочесть в жизни, другие судьбы, которые можно избрать, - ведь
мне предназначена одна-единственная судьба, мне и еще миллиардам
избранных, всем, кто, как и он, называют себя моими братьями.
Понятно ли ему, понятно ли наконец? Все люди на свете - избранные.
Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят. И
его тоже. Не все ли равно, если обвиненного в убийстве казнят за
то, что он не плакал на похоронах матери? Псу старика Саламано
цена не больше и не меньше, чем его жене. Маленькая женщина-
автомат столь же виновна, как парижанка, на которой женился Масон,
и как Мари, которая хотела стать моей женой. Не все ли равно, если
моим приятелем был и Раймон, а не только Селест, который куда
лучше Раймона? И не все ли равно, если Мари сегодня подставит губы
какому-нибудь другому Мерсо? Так понимает ли он, приговоренный,
что из глубины моего будущего... Я выкрикивал все это и задыхался
от крика. Но священника уже вырвали у меня из рук, и надзиратели
накинулись на меня с угрозами. Однако он их успокоил и минуту
молча смотрел на меня. В глазах у него стояли слезы. Он повернулся
и исчез.
Как только он вышел, я успокоился. Почувствовал, что очень
устал, и бросился на койку. Наверно, я уснул, потому что, когда
очнулся, в лицо мне смотрели звезды. До меня доносились звуки с
полей. Прохладный запах ночи, земли и моря освежал виски. Чудесное
спокойствие спящего лета вливалось в меня, как прибой. Вдруг где-
то на краю ночи взвыли пароходные гудки. Они возвещали отплытия и
разлуки миру, который стал мне навсегда безразличен. В первый раз
за долгий-долгий срок я подумал о маме. Кажется, я понял, почему в
конце жизни она нашла себе "жениха", почему затеяла эту игру,
будто все начинается сначала. И там, вокруг дома призрения, где
угасали человеческие жизни, там тоже вечер был как раздумчивое
затишье. Перед самой смертью мама, должно быть, почувствовала себя
освобожденной, готовой все пережить заново. Никто, никто не имел
права ее оплакивать. Вот и я - я тоже готов все пережить заново.
Как будто неистовый порыв гнева очистил меня от боли, избавил от
надежды, и перед этой ночью, полной загадочных знаков и звезд, я
boepb{e раскрываюсь навстречу тихому равнодушию мира. Он так на
меня похож, он мне как брат, и от этого я чувствую - я был
счастлив, я счастлив и сейчас. Чтобы все завершилось, чтобы не
было мне так одиноко, остается только пожелать, чтобы в день моей
казни собралось побольше зрителей - и пусть они встретят меня
криками ненависти.
--------------------------------------------------------------------------------
|
|