Помогать и спасать — смысл их жизни... Среди своих друзей он очень хочет быть нужным. Тепло к ним относится, чувствует их настроение, понимает их и сам ждет от людей тепла. Любит и женское общество. У него много подружек, которые доверяют ему свои маленькие и не маленькие горести, и он, в свою очередь, обрушивает на них все, что у него на душе... Осенью мы часто слышали от него слова про «кровавый январь». Он очень боялся этого месяца, это над ним висело... В моменты депрессии, которые к зиме стали практически нормальным его состоянием, эта мысль преследовала его, не давала ему покоя.
Каждый раз, когда у Т. появляются деньги, он, по его собственным словам, уговаривает себя эти деньги потратить рационально, только на нужные вещи. Но, как это часто случается, нужность вещей — дело относительное, особенно, когда их нет. В результате деньги у него идут, например, на шампанское, причем, если Т. увидит шампанское, скажем, за 30 рублей, но знает, что в другом месте его продают за 20 рублей, — все равно он купит его, не торгуясь.
Светлый романизм — неотъемлемое качество ИЭИ, определяемое его ведущей функцией. Конец рассказа, конечно же, свидетельствует о слабой нормативной сенсорике. А вот упоминание о предчувствиях обсудим подробнее. Интуитивность в соционике отнюдь не означает способности точно прогнозировать события. Интровертная интуитивность, скорее, характеризует оторванность от жизненной конкретики, когда человека «уносит» во времени, и, соответственно, его прогноз совсем не обязательно сбывается, хотя и такое бывает.
Мой муж выкинул очередной номер. Он пошел за продуктами и решил купить мне цветы (заботливый, значит). Цветы стоили 40 рублей, он вытаскивает две сотни (он по одной не умеет), сразу отдает одну, ждет цветы и сдачу, предвкушая, естественно, мою радость. Бабушка-цветочница подала ему цветы, запихнула сотню в кошелек и стала отсчитывать сдачу — процедура несложная... Однако она, забыв, видимо, что мой благоверный уже отдал бумажку, отложила сдачу и сказала: «Давайте ваши деньги», намекая явственно на вторую сотню, которую мой благоверный почему-то все еще держал в руке. Он стал объяснять, от возмущения терпеливо (вообще говоря, он терпеливостью не отличается), что бабка крупно не права. Бабуля оказалась упорной. Тогда этот новоявленный «Есенин» швыряет цветы и уходит, сказав при этом пару нелестных слов в адрес бедной бабушки-склеротички...
По мере того, как он рассказывал мне всю эту историю, мой гнев прошел, мне стало уже просто смешно. Бог с ними, с деньгами, лишь бы он успокоился, — вон, мечется по комнате... Видите ли, про него подумали, что он скупой и нечестный человек, мало того что подумали, еще и закричали об этом на весь «блошиный рынок»!
Все. Успокоился, слава Богу. Занялся прической. Это у нас серьезная проблема, так же, как и морщинка на рубашке, и наглаженные штаны. Любит пофорсить! Что ж, натура...
Если во время учебы (например, во время сессии) ей что-то непонятно, а остальные это поняли, то она может бесповоротно расстроиться: «Да, глупая я, ничего не соображаю», — и чуть не до слез, а виноватыми будут чувствовать себя все, кто при этом был. Кстати, экзамены сдавать, дожив до третьего курса, она так и не научилась. Одна из причин — абсолютное отсутствие напористости, я бы даже сказала, естественного для каждого студента чувства самосохранения. Она не станет выкручиваться на экзамене, «заговаривать лектору зубы»; взять наглостью или апломбом — не способна, ее даже упрашивают: «Девушка, ну попробуйте решить эту задачу!» — «Нет, нет, я это все равно не решу, я все равно ничего не знаю, ставьте мне двойку...»
Ей казалось естественным и единственно возможным жить так, чтобы мы все разделяли ее взгляды на жизнь. Априори считалось, что, если она ничего личного от нас не скрывает, то вправе требовать от нас того же. Более того, она считала, что ее долг — давать советы, наставлять, заменяя тем самым заботливых, но отсутствующих мам и тетушек. Помню довольно тяжелый разговор, темой которого были отношения с одним нашим общим знакомым. Понаслышке зная о его «сомнительной репутации», она рвалась уберечь меня от «ошибок», перемежая восклицания «Что у тебя с ним?» с благородным негодованием: «Как ты можешь!»
Обратите внимание на начало этого рассказа: умение ИЭИ так тонко «надавить» психологически на болевые точки соседей, что все чувствуют себя виноватыми: «Хрупкостью да по голове!» — как высказался однажды один из свидетелей подобной сцены.
Может быть, это покажется странным, но она всегда казалась мне немного сумасшедшей, не от мира сего. Она все время думает о чем-то, настолько оторванном от реальности, что я только диву даюсь. Мечты у нее — несбыточные, нереальные. То в сказку попасть, то в русалку превратиться... Причем от обиды, что все это невозможно, она едва не плачет! Это, конечно, неплохо, я тоже мечтала когда-то найти шапку-невидимку, но ведь кроме таких сказочек у человека должны быть и серьезные мечты, планы о своем реальном будущем. А они у нее начисто отсутствуют. Например, когда мы заканчивали 11-й класс, я как-то раз спросила ее о том, куда бы ей хотелось поступить после школы.