Но верно ли это? История мира, скорее, показывает, что количество зла возрастает попутно с возрастанием добра. Возьмем, например, самого первобытного человека, дикаря, живущего в лесу. Его чувство наслаждения очень слабо, но также слабо и понятие о несчастье. То и другое у него почти целиком заключается в области чувственности. Если он не добыл достаточно пищи, он несчастен; но дайте ему в волю есть, предоставьте свободно охотиться и пировать, и он совершенно счастлив. Его счастье, равно и огорчения, зависят только от чувств. Теперь посмотрите на человека, когда знание его увеличилось. Его счастье растет по мере того, как развивается его разум. Прежнее чувственное довольство теперь развилось в довольство умственное; он испытывает огромное наслаждение в чтении поэмы, или, посвятив всю жизнь какому-нибудь математическому вопросу, находить в этом чрезвычайное удовольствие. Но в то же время его утонченные нервы становятся более и более чувствительны к страданиям, которых, будучи дикарем, он никогда не знал; он уже испытывает умственные страдания. Разлука с любимым человеком или отсутствие с его стороны любви, бесконечные домашние ссоры и дюжина других вещей усиливают его несчастье и налегают на него с такой силой, о какой дикарь и не подозревал. Возьмем простой пример. В Тибете нет брака, и потому нет ревности; а между тем мы знаем, что общество, в котором существует брак, гораздо выше, чем то, в котором его нет. Тибетцы не знали удивительного наслаждения благами целомудрия, счастья, которое дает брак с чистой и добродетельной женой или с нравственным и добродетельным мужем; они не могут этого чувствовать. Но в то же время они не чувствуют и той чрезмерной боли и жгучего страдания, которые испытывают муж или жена в случае неверности другого супруга. Высший уровень потребностей, с одной стороны, - усиление счастья, а с другой, - прибавление горя.

Возьмите вашу собственную страну, самую богатую и роскошную, какую когда-либо знал мир, и посмотрите, как чрезмерны здесь страдания. Как много у вас сумасшедших, сравнительно с другими народами, только потому, что слишком сильна ваша жадность. Человек здесь должен располагать большими средствами. Количество денег, которое вы тратите в один год, для человека в Индии, составило бы богатство на всю жизнь. И вы не можете говорить кому-нибудь, что б он довольствовался меньшим, потому что окружающие его условия таковы, что если он не имеет известной суммы денег, он будет уничтожен. Общественное колесо здесь катится вперед, не останавливаемое ни слезами вдов, ни воплями сирот. Вы также должны двигаться, или будете раздавлены. Таково положение вещей здесь повсюду. Ваше чувство наслаждения чрезвычайно развито, ваше общество привлекательнее, чем у других; у вас масса способов наслаждаться. Но те, у кого их меньше, имеют гораздо меньше и страданий, чем вы. И это вы найдете везде. Чем выше запросы мозга, тем больше наслаждений, но также больше бедствий и нищеты, так как одно - как бы тень другого. Поэтому если и допустить, что зло со временем уменьшится, то вместе с тем должно уничтожиться и добро. Не в праве ли я утверждать, что зло увеличивается быстрее, чем добро? Иногда кажется, что если добро возрастает в арифметической прогрессии, то зло - в геометрической. И это - майя. Это значит, что, в конце концов, не прав, как оптимизм, так и пессимизм. Веданта не говорит, что этот мир дурен. Это была бы ложь. Но сказать, что мир полон счастья и блаженства будет также неправда. Это было бы только обманом себя и других. Большая ошибка учить детей, что все в мире хорошо и он полон цветов, молока и меда. Но не меньшее заблуждение также думать, что все в нем дурно, только потому, что один человек страдает больше, чем другой. Эта двойственность, эта игра добра и зла и называется майей. Веданта говорит: Не думайте, что добро и зло отдельные вещи, или что это две разные отвлеченные сущности; на самом деле они одно и то же, обнаруживающееся в разной степени и под различными видами и производящее на один и тот же ум разные впечатления, в зависимости от времени и обстоятельств. Самая первая идея в веданте это открытие единства во внешних вещах, обнаружение того, что все, проявляющееся, как многое, - как бы ни были велики различия в разных его проявлениях, - представляет в сущности одно.

Вспомните старую грубую теорию персов о двух богах, создавших этот мир, - добром боге, который делает все приятное, и злом, творящем все остальное. Нелепость ее видна сразу, так как, если бы она была верна, то для каждого закона природы было бы два противоположных вида, в зависимости от того, как его создавал сначала один бог, а потом другой. Мы наоборот, видим, что одна и та же сила кормит воробья и нас и убивает тысячи людей. Другим возражением против такого объяснения может быть вопрос, как эти два бога, работающие одновременно и творящие в одном месте добро, а в другом зло, могут поддерживать согласие друг с другом? Поистине, это был самый грубый способ выражения двойственности вселенной.

Обратимся теперь к более совершенным философиям, которые учат в чрезвычайно отвлеченных выражениях, что мир частью хорош, а частью дурен.