Если основной формой деятельности теоретического Я было воображение, то основная форма деятельности практического Я – это стремление, влечение, побуждение (Trieb). Только индивидуальному Я свойственно стремление, ибо оно в самый момент своего появления, своего рождения испытывает препятствие; преодолеть препятствие – первая и основная задача, изначальный импульс конечного Я. [2]


"Я – бесконечно, – говорит Фихте, – но только по своему стремлению; оно стремится быть бесконечным. Но в понятии самого стремления содержится уже конечность, так как то, чему не оказывается сопротивления, не является стремлением". [3]
Стремление, как и воображение, может существовать только при условии, что имеет место противоположно направленная деятельность, которая воспринимается самим конечным Я как препятствие, т.е. как невозможность достигнуть желанной цели; благодаря ему стремящееся Я находит себя ограниченным в своем стремлении.

Как же протекает, по Фихте, деятельность стремления, какие этапы проходит она в своем развитии? На первой ступени стремление предстает как влечение к объекту. Это – чувственное влечение, и объект его – эмпирически данный природный предмет. Однако и в этом первичном стремлении Фихте различает два аспекта: влечение к удовлетворению чувственной потребности, с одной стороны, и влечение к самостоятельности, к власти над объектом. Если первая сторона выражает эмпирическое начало в индивиде, то вторая – его сверхэмпирическое начало, момент самости, самосознания. Но первоначально эти два момента еще для сознания не явлены, не расчленены. Для того чтобы они выступили как различные, сознание должно рефлектировать по поводу своего стремления. Рефлексия позволяет субъекту подняться над непосредственностью своего влечения, подчинить свои природные склонности собственной воле. Становясь господином собственной природы, человек тем самым потенциально становится господином всей природы вообще. Это – цель практического разума, согласно Фихте: все природное должно быть подчинено нравственным целям, ибо именно в природе – как самого человека, так и внешней по отношению к нему – коренится, по Фихте, конечность человека. Движение к освобождению от конечности, к бесконечному предполагает овладение природой и подчинение ее целям человека. Сами эти цели в конечном счете носят не утилитарный, а идеальный характер: именно человек своей деятельностью, как убежден Фихте, вносит в свою жизнь и в мир природы порядок, гармонию, смысл.


"Единственно через человека распространяется господство правил вокруг него до границ его наблюдения... Через него держатся вместе мировые тела и становятся единым организованным телом, через него вращаются светила по указанным им путям... В Я лежит верное ручательство, что от него будут распространяться в бесконечность порядок и гармония там, где их еще нет, что одновременно с подвигающейся вперед культурой человека будет двигаться и культура вселенной. Все, что теперь еще бесформенно и беспорядочно, разрешится через человека в прекраснейший порядок... Человек будет вносить порядок в хаос и план в общее разрушение, через него самое тление будет строить и смерть будет призывать к новой прекрасной жизни". [4]
Философия деятельности Фихте первого периода есть, таким образом, учение о всемогуществе и всеблагости человека, который должен превратить не только Землю, но и Вселенную из хаоса в Космос. Человеку тем самым отводится миссия, которую раньше считали прерогативой бесконечного творца – бога. У Фихте не случайно совпадают между собой конечное и бесконечное Я: между ними невозможно провести определенную границу, и не случайно творца наукоучения обвиняли в атеизме, – в его системе нет места богу как самостоятельной субстанции, бог Фихте – это нравственный миропорядок, а он устанавливается благодаря самополаганию бесконечного Я. Нет ничего выше человека, говорит Фихте, поскольку человек выступает как свободное, т.е. победившее в себе чувственное начало, существо. Когда-то человек трепетал перед величием бога, потом – перед величием природы; теперь, наконец, он должен понять, что он сам, его автономная нравственная воля есть единственный предмет, перед которым можно испытывать благоговение.


"Таков человек; таков каждый, кто может самому себе сказать: Я – человек. Не должен ли он испытывать священного благоговения перед самим собой, трепетать и содрогаться перед собственным своим величием?". [5]
Можно было бы считать, что философия Фихте представляет собой крайнюю форму выражения возрожденческого культа человека, обожествления человеческой личности. [6] Но тут нужна оговорка. Фихте обожествляет не человека, как он дан во плоти и крови, не единство духовного и чувственного начал в человеке, как это делали по большей части философы и поэты Ренессанса, пытавшиеся смягчить средневековый спиритуализм и реабилитировать человеческую плоть. Напротив, он обожествляет сверхчувственное начало в человеке, его нравственную волю, его дух – и только в этом статусе Фихте считает человека достойным благоговения.