Особого анализа требует отношение европейцев к другим
народам, особенно к тем, которые ранее подвергались колонизации и
угнетению. Этот процесс был жестоким, и обычно русские историки
видят преимущества становления российского государства в том, что
оно происходило ненасильственным путем. Но было бы неверно сводить
колонизацию исключительно к экономической эксплуатации.
Одновременно с плантаторами прибывали миссионеры, которые ставили
своей задачей обращение язычников в христиан и осуществляли
первичную цивилизацию. Более того, постепенно эта цивилизационная
миссия все больше захватывала Запад, и англичане были первыми, кто
осудил работорговлю. Сегодня белое население в Европе и в Америке
испытывает своеобразный комплекс вины, что выражается в
парадоксальном положении, когда цветные действуют по известной
формуле прекрасного пола: "Я слабая женщина и меня всякий может
обидеть". Это начинает надоедать белым, которые ожидали равенства,
а не давления со стороны ранее угнетаемых народов.
Наиболее явным примером несостоятельности такой политики
"выравнивания" по отношению к чужому является стратегия помощи
странам третьего мира и государствам, возникшим после распада
СССР. Естественно, что слаборазвитые страны нуждаются в
экономической помощи. Туда, где люди голодают, необходимо посылать
хлеб. Там, где недостаточно развита промышленность, необходимо
оказывать финансовую и технологическую поддержку. Однако средства,
выделяемые в порядке гуманитарной помощи или для развития
экономики, нередко разворовываются или используются неэффективно.
[54]
Сегодня в России и на Западе спрашивают, куда ушли миллиарды
долларов, предоставленные на развитие экономики в нашей стране? В
стране полно ресурсов и они продаются за рубеж, деньги тоже уходят
на счета частных лиц. Можно понять возмущение Запада, который, как
выразился один русскоязычный реформатор, "кинули" на ГКО,
еврооблигациях и т. п. ценных бумагах. Это просто неблагодарно. В
самой России постепенно крепнет убеждение, что ей не нужно брать
кредиты на Западе, и что ему не нужно их давать. Иногда таких
людей называют предателями. Возможно, бывшие реформаторы и
нынешние патриоты по разным субъективным причинам отказываются от
кредитов. Одни в силу злобной зависти, другие из-за непомерных
процентов. Но независимо от этого их одинаковая реакция
свидетельствует о несостоятельности самой политики помощи чужому.
Часто вместо экономической Запад оказывает культурную помощь.
Известна история, когда в голодающую страну была направлена
огромная партия видеокассет с фильмом о правильной посадке проса.
Это выглядело как насмешка. Хуже того, ненужными кассетами
завладела подпольная фирма, которая записала на них порнофильмы,
которые уже пользовались у населения гораздо большим интересом.
Так возникает вопрос о даре. Деррида определил чистый дар как
то, о чем не знает ни дающий, ни берущий. Дар - это то, что
b{o`d`er из режима экономии, которой подчинены даже правила
подарка. Экономическая и культурная помощь одной страны другой -
это своеобразный "троянский конь", ибо она преследует цель
обращения чужого в свое. Экономический обмен исключает войну и
террор и предполагает освоение знаний, технологий, а главное -
политических институтов и ценностей демократии,
[55]
сближает народы. Но если всего этого не происходит, значит,
столкнулось нечто абсолютно чужое.
Как жить с чужим? Поражает жестокость, с которой европейцы
завоевывали южную Америку. Иногда ссылаются на фанатизм и
жестокость испанцев, но надо учесть и особенности индейцев,
которые не вступали с ними ни в экономические, ни в культурные
отношения. Это так и оставшееся тайной великолепное общество
оказалось принципиально чужим и поэтому было уничтожено. Итак, то,
что не подлежит освоению, уничтожается, отбрасывается или просто
не замечается.
Чем вызваны рецидивы расизма, нацизма, шовинизма,
колониализма в развитых европейских странах? Вряд ли дело в
биологии или экономике. В XIX веке европейская культура пыталась
избавиться от религиозного фанатизма, и ее представители
предприняли критику религии. На фоне Просвещения высказывание
Маркса о конце критики было непонятным. Критика должна быть
перманентной. Маркс отмечал, что метафизическая критика,
указывающая на отсутствие трансцендентного основания,
недостаточна, если не затрагивает вопрос об условиях
воспроизводства религиозного сознания, и поставил вопрос об
упразднении самих условий его возможности. Нечто вроде этого
необходимо проделать относительно тех форм сознания, возрождение
которых в наш просвещенный либеральный век представляется каким-то
анахронизмом. Мы совершенно не готовы к появлению нацизма, и
старшее поколение возмущается тем, что такое движение стало
возможным после разгрома фашизма. Нынешние расизм, фашизм,