Скачать 102.3 Кбайт
М.М.Бахтин: от философии поступка к риторике поступка
е. задана; и бытие и долженствование: я есмь действительный, незаменимый и потому должен осуществить свою единственность. По отношению ко всему действи-
105
тельному единству возникает мое единственное долженствование с моего единственного места в бытии. Я-единственный ни в один момент не могу быть безучастен в действительной и безысходно-нудительно-единственной жизни, я должен иметь долженствование; по отношению ко всему, каково бы оно ни было и в каких бы условиях ни было дано, я должен поступать со своего единственного места, хотя бы внутренне только поступать. Моя единственность как нудительное несовпадение со всем, что не есмь я, всегда делает возможным и единственное и незаменимое действие мое по отношению ко всему, что не есмь я. То, что я с моего единственного в бытии места хотя бы только вижу, знаю другого, думаю о нем, не забываю его, то, что и для меня он есть, - это только я могу для него сделать в данный момент во всем бытии, это есть действие, восполняющее его бытие, абсолютно прибыльное и новое и только для меня возможное. Это продуктивное единственное действие и есть долженствующий момент в нем. Долженствование впервые возможно там, где есть признание факта бытия единственной личности изнутри ее, где этот факт становится ответственным центром, там, где я принимаю ответственность за свою единственность, за свое бытие. (111-113)
Другой в его культурологическом значении здесь появляется в полном объеме (не вскользь, что было раньше в нескольких случаях) впервые, и характерно место в тексте, где он появляется: крайний "индивидуализм" ответственного изобретения - единственность незаместимого я, который не просто по-русски есть как все, а в высоком стиле есмь, т.е. это бытие совсем не такое, как бытие третьего лица (общее), а бытие первого лица (конкретное мое). Вот это есмь-то и непроницаемо для другого, хотя
106
существует, как видно из последних частей периода, именно для другого. Тут же следует и зародыш идеи хронотопа: единственное место во времени и пространстве. Это опять и опять contra commonplaces, площадной32 обобщенности. Преодолевается общее место традиционной риторики новым необщим местом, с которого и осуществляется изобретение в его нудительной ответственности: старое изобретение - рационально, но безответственно. Изобретение как признание незаменимости моей в мире и утверждение этой незаменимости в событии поступка. Данность-задание ответственного изобретения принципиальна. Единственность дана, но должна быть осуществлена мной, изобретена мной, я должен доказать свое неалиби в бытии, несмотря на то, что оно уже заранее даровано мне. Это парадокс нудительности и свободы, отраженный в ответственности. Это необходимый момент ответственной работы изобретения: доказать, что я есмь. И тут появляются другие, аудитория, общение и прочие классические атрибуты риторики.
Конечно, этот факт может дать трещину, может быть обеднен; можно игнорировать активность и жить одною пассивностью, можно пытаться доказать свое алиби в бытии, можно быть самозванцем. Можно отказаться от своей долженствующей единственности. (113)
Т.е. доказывать нужно и алиби в бытии, чем старая риторика успешно и занималась. Риторика поступка призывает к обратному - доказывать неалиби. В наше время трудно и то, и другое. Старое как устаревшее уже, новое - как неготовое еще. Оттого и раскол в поступке.
Ответственный поступок и есть поступок на основе признания долженствующей единственности. Это утверждение не-алиби в бытии и есть основа
_______
32 Если угодно и против карнавальности в ее неидеальном, неутопическом виде!
107
действительной нудительной данности-заданности жизни. Только неалиби в бытии превращает пустую возможность в ответственный действительный поступок (через эмоционально-волевое отнесение к себе как активному). Это живой факт изначального поступка, впервые создающий ответственный поступок, его действительную тяжесть, нудительность, основа жизни как поступка, ибо действительно быть в жизни - значит поступать, быть не индифферентным к единственному целому. (113-114)
Быть - значит поступать, (а)
Быть - значит общаться диалогически,(в)
Без комментариев.
Утвердить факт своей единственной незаменимой причастности бытию - значит войти в бытие именно там, где оно не равно себе самому - войти в событие бытия. (114)
Та же игра.
Все содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. - все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания не возможен переход из возможности в единственную действительность. Мир смыслового содержания бесконечен и себе довлеет, его в себе значимость делает меня ненужным, мой поступок для него случаен. Это область бесконечных вопросов, где возможен и вопрос о том, кто мой ближний.
105
тельному единству возникает мое единственное долженствование с моего единственного места в бытии. Я-единственный ни в один момент не могу быть безучастен в действительной и безысходно-нудительно-единственной жизни, я должен иметь долженствование; по отношению ко всему, каково бы оно ни было и в каких бы условиях ни было дано, я должен поступать со своего единственного места, хотя бы внутренне только поступать. Моя единственность как нудительное несовпадение со всем, что не есмь я, всегда делает возможным и единственное и незаменимое действие мое по отношению ко всему, что не есмь я. То, что я с моего единственного в бытии места хотя бы только вижу, знаю другого, думаю о нем, не забываю его, то, что и для меня он есть, - это только я могу для него сделать в данный момент во всем бытии, это есть действие, восполняющее его бытие, абсолютно прибыльное и новое и только для меня возможное. Это продуктивное единственное действие и есть долженствующий момент в нем. Долженствование впервые возможно там, где есть признание факта бытия единственной личности изнутри ее, где этот факт становится ответственным центром, там, где я принимаю ответственность за свою единственность, за свое бытие. (111-113)
Другой в его культурологическом значении здесь появляется в полном объеме (не вскользь, что было раньше в нескольких случаях) впервые, и характерно место в тексте, где он появляется: крайний "индивидуализм" ответственного изобретения - единственность незаместимого я, который не просто по-русски есть как все, а в высоком стиле есмь, т.е. это бытие совсем не такое, как бытие третьего лица (общее), а бытие первого лица (конкретное мое). Вот это есмь-то и непроницаемо для другого, хотя
106
существует, как видно из последних частей периода, именно для другого. Тут же следует и зародыш идеи хронотопа: единственное место во времени и пространстве. Это опять и опять contra commonplaces, площадной32 обобщенности. Преодолевается общее место традиционной риторики новым необщим местом, с которого и осуществляется изобретение в его нудительной ответственности: старое изобретение - рационально, но безответственно. Изобретение как признание незаменимости моей в мире и утверждение этой незаменимости в событии поступка. Данность-задание ответственного изобретения принципиальна. Единственность дана, но должна быть осуществлена мной, изобретена мной, я должен доказать свое неалиби в бытии, несмотря на то, что оно уже заранее даровано мне. Это парадокс нудительности и свободы, отраженный в ответственности. Это необходимый момент ответственной работы изобретения: доказать, что я есмь. И тут появляются другие, аудитория, общение и прочие классические атрибуты риторики.
Конечно, этот факт может дать трещину, может быть обеднен; можно игнорировать активность и жить одною пассивностью, можно пытаться доказать свое алиби в бытии, можно быть самозванцем. Можно отказаться от своей долженствующей единственности. (113)
Т.е. доказывать нужно и алиби в бытии, чем старая риторика успешно и занималась. Риторика поступка призывает к обратному - доказывать неалиби. В наше время трудно и то, и другое. Старое как устаревшее уже, новое - как неготовое еще. Оттого и раскол в поступке.
Ответственный поступок и есть поступок на основе признания долженствующей единственности. Это утверждение не-алиби в бытии и есть основа
_______
32 Если угодно и против карнавальности в ее неидеальном, неутопическом виде!
107
действительной нудительной данности-заданности жизни. Только неалиби в бытии превращает пустую возможность в ответственный действительный поступок (через эмоционально-волевое отнесение к себе как активному). Это живой факт изначального поступка, впервые создающий ответственный поступок, его действительную тяжесть, нудительность, основа жизни как поступка, ибо действительно быть в жизни - значит поступать, быть не индифферентным к единственному целому. (113-114)
Быть - значит поступать, (а)
Быть - значит общаться диалогически,(в)
Без комментариев.
Утвердить факт своей единственной незаменимой причастности бытию - значит войти в бытие именно там, где оно не равно себе самому - войти в событие бытия. (114)
Та же игра.
Все содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. - все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания не возможен переход из возможности в единственную действительность. Мир смыслового содержания бесконечен и себе довлеет, его в себе значимость делает меня ненужным, мой поступок для него случаен. Это область бесконечных вопросов, где возможен и вопрос о том, кто мой ближний.
|
|