Скачать 102.3 Кбайт
М.М.Бахтин: от философии поступка к риторике поступка
..
Историк. Как уж старушку историю не шерстили! Еще по-новому чесать будете?
Ритор. Ничего тут особенно нового. Возьмите (прошу прощения за наглый совет), Фукидида, и вы увидите, в чем у него Пелопонесская война...
Историк. Помню, помню - сплошные речи.
Ритор. Монологи, манифеста, декларации, указы, воззвания, программы - вот плоть истории.
Историк. Может быть, все таки - душа?
Ритор. Именно, что плоть. Душа в этой, монологической системе - война, которая где-то там вдали - вечный повод для разговоров.
Историк. Вы серьезно так думаете?
Ритор. Конечно. Если возможно в ту риторику внести этот христианский дуализм души и тела, то явно у них все оплотнено речами, а духовный подвиг есть битва. По крайней мере это история имеет из
19
верхнего риторического слоя.
Историк. Т.е. из Гомера, Фукидида, Геродота, Демосфена и им подобных.
Ритор. Ну из Демосфена берут только филиппики и тогда да, он входит в этот ряд... Что нам выдает историография? Да тот факт, что хотя несомненно первыми источниковедческими материалами были монологи знатных мужей в разных жанрах, родах и видах, все эти материалы воспринимались как внешние, поверхностные, несущностные. Риторику с самого начала, с софистов, отправили в оппозицию к философии, и в этой оппозиции она и пребывала в качестве младшего члена. А философия, явно отвергнув риторику, тайно подучивала историю. История всегда выстраивалась по модели господствующей философии. Вытеснив риторику с научной поверхности, философия поместила на эту поверхность своего верного вассала - историю и вечно направляла ее течение. Поэтому прошлое всегда и везде было непредсказуемо, а вовсе не только в СССР. Оруэлл, наглядно показывая процесс переписывания прошлого, довел этот образ до очевидного абсурда. На практике, чтобы переписать прошлое, не нужно переделывать все документы, газеты и книги. Вообще не нужно ничего переделывать. Тексты обычно так противоречивы, что достаточно большим тиражом дать новую трактовку - и прошлое переписано...
Историк. Это обидно для историков. Мы так тщательно проверяем и перепроверяем факты.
Ритор. Вот я и говорю: чтобы составить более или менее объективную картину, нужно издавать все тексты из этого прошлого - от какой-нибудь квитанции до сверхсекретного договора. Нужно установить господствующую риторику времени, эти тексты так или иначе связующую, и лишь после этого может проясниться ход событий как цепь человеческих поступков в их риторическом взаимовлиянии...
20
Историк. Короче, вы обвиняете историю в коррупции. Она подкуплена философией, которая постоянно нанизывает историю на свой умозрительный стержень... А (по вашему) надо бы отдаться риторике.
Ритор. Ну, пока история отдалась философии (историософия). Не продалась, а отдалась по склонности, я бы сказал, по интеллектуальной лени. Вокруг стержня проще крутиться, а в бездне речевых взаимодействий эпохи можно просто утонуть.
Историк. Но и без стержня тоже нельзя. А то выйдет ползучий эмпиризм.
Ритор. О да! Внутренний стержень необходим. Но его нужно найти. Искать, искать и найти. То, что в риторике называется изобретением. Философия практически не пользуется этим термином, она берет стержень в готовом виде.
Историк. Откуда же берет?
Ритор. Главным образом - из мифа. Миф рационализируется, вернее деметафоризируется, т.е. какие-то части мифа осмысляются как метафоры и отбрасываются. Например, знаменитая ленинская партийность философии, материализм и идеализм в их борьбе - не что иное, как рационализация того самого христианского дуализма души и тела, о котором мы уже упоминали. Поэтому-то идея оппозиции материализма и идеализма оказалась убедительной, а отсюда повторение борьбы догматического христианства в сжатые до человеческой жизни сроки. Борьба у нас шла в два цикла. Один цикл - история партии большевиков, другой - история Советской России (СССР).
Историк. Хотя вроде бы и свой церковный раскол был...
Ритор. Раскол был, а теологического государства не было. Инквизиции не было. И вот ее ввели на уровне философии. И пошло-поехало...
Редактор. Да почитайте Бердяева, его-то уж в
21
сочувствии к большевикам не упрекнешь, и вы увидите, что социализм в России был неизбежен.
Историк. Есть такое мнение: то, что было, было неизбежно, философы называют это детерминизмом.
Ритор, философы вообще со времен Платона выбрали себе выигрышную позицию. Собственно, главная выгода в самоназвании: любители мудрости. Любит человек мудрость. Никакой ответственности. У нас тоже были в ХIX веке "любомудры" - никто особенного пиетета к ним не питал. А ведь для древних греков "философ" звучало так же, как для нас "любомудр".
Простак. Любо, братцы, любо, (затягивает) "любо, братцы, жить".
Ритор. Тужить приходится, когда слово "философ" становится иностранным, а следовательно, возвышенным и престижным.
Историк. Намекаете, что в Древней Греции никто особенно философов не чтил.
Историк. Как уж старушку историю не шерстили! Еще по-новому чесать будете?
Ритор. Ничего тут особенно нового. Возьмите (прошу прощения за наглый совет), Фукидида, и вы увидите, в чем у него Пелопонесская война...
Историк. Помню, помню - сплошные речи.
Ритор. Монологи, манифеста, декларации, указы, воззвания, программы - вот плоть истории.
Историк. Может быть, все таки - душа?
Ритор. Именно, что плоть. Душа в этой, монологической системе - война, которая где-то там вдали - вечный повод для разговоров.
Историк. Вы серьезно так думаете?
Ритор. Конечно. Если возможно в ту риторику внести этот христианский дуализм души и тела, то явно у них все оплотнено речами, а духовный подвиг есть битва. По крайней мере это история имеет из
19
верхнего риторического слоя.
Историк. Т.е. из Гомера, Фукидида, Геродота, Демосфена и им подобных.
Ритор. Ну из Демосфена берут только филиппики и тогда да, он входит в этот ряд... Что нам выдает историография? Да тот факт, что хотя несомненно первыми источниковедческими материалами были монологи знатных мужей в разных жанрах, родах и видах, все эти материалы воспринимались как внешние, поверхностные, несущностные. Риторику с самого начала, с софистов, отправили в оппозицию к философии, и в этой оппозиции она и пребывала в качестве младшего члена. А философия, явно отвергнув риторику, тайно подучивала историю. История всегда выстраивалась по модели господствующей философии. Вытеснив риторику с научной поверхности, философия поместила на эту поверхность своего верного вассала - историю и вечно направляла ее течение. Поэтому прошлое всегда и везде было непредсказуемо, а вовсе не только в СССР. Оруэлл, наглядно показывая процесс переписывания прошлого, довел этот образ до очевидного абсурда. На практике, чтобы переписать прошлое, не нужно переделывать все документы, газеты и книги. Вообще не нужно ничего переделывать. Тексты обычно так противоречивы, что достаточно большим тиражом дать новую трактовку - и прошлое переписано...
Историк. Это обидно для историков. Мы так тщательно проверяем и перепроверяем факты.
Ритор. Вот я и говорю: чтобы составить более или менее объективную картину, нужно издавать все тексты из этого прошлого - от какой-нибудь квитанции до сверхсекретного договора. Нужно установить господствующую риторику времени, эти тексты так или иначе связующую, и лишь после этого может проясниться ход событий как цепь человеческих поступков в их риторическом взаимовлиянии...
20
Историк. Короче, вы обвиняете историю в коррупции. Она подкуплена философией, которая постоянно нанизывает историю на свой умозрительный стержень... А (по вашему) надо бы отдаться риторике.
Ритор. Ну, пока история отдалась философии (историософия). Не продалась, а отдалась по склонности, я бы сказал, по интеллектуальной лени. Вокруг стержня проще крутиться, а в бездне речевых взаимодействий эпохи можно просто утонуть.
Историк. Но и без стержня тоже нельзя. А то выйдет ползучий эмпиризм.
Ритор. О да! Внутренний стержень необходим. Но его нужно найти. Искать, искать и найти. То, что в риторике называется изобретением. Философия практически не пользуется этим термином, она берет стержень в готовом виде.
Историк. Откуда же берет?
Ритор. Главным образом - из мифа. Миф рационализируется, вернее деметафоризируется, т.е. какие-то части мифа осмысляются как метафоры и отбрасываются. Например, знаменитая ленинская партийность философии, материализм и идеализм в их борьбе - не что иное, как рационализация того самого христианского дуализма души и тела, о котором мы уже упоминали. Поэтому-то идея оппозиции материализма и идеализма оказалась убедительной, а отсюда повторение борьбы догматического христианства в сжатые до человеческой жизни сроки. Борьба у нас шла в два цикла. Один цикл - история партии большевиков, другой - история Советской России (СССР).
Историк. Хотя вроде бы и свой церковный раскол был...
Ритор. Раскол был, а теологического государства не было. Инквизиции не было. И вот ее ввели на уровне философии. И пошло-поехало...
Редактор. Да почитайте Бердяева, его-то уж в
21
сочувствии к большевикам не упрекнешь, и вы увидите, что социализм в России был неизбежен.
Историк. Есть такое мнение: то, что было, было неизбежно, философы называют это детерминизмом.
Ритор, философы вообще со времен Платона выбрали себе выигрышную позицию. Собственно, главная выгода в самоназвании: любители мудрости. Любит человек мудрость. Никакой ответственности. У нас тоже были в ХIX веке "любомудры" - никто особенного пиетета к ним не питал. А ведь для древних греков "философ" звучало так же, как для нас "любомудр".
Простак. Любо, братцы, любо, (затягивает) "любо, братцы, жить".
Ритор. Тужить приходится, когда слово "философ" становится иностранным, а следовательно, возвышенным и престижным.
Историк. Намекаете, что в Древней Греции никто особенно философов не чтил.
|
|