Но когда мирные уговоры, с которыми она обращается к Латину, остаются безрезультатными (357-374), "злое жало" ("furiale malum") змея пронизывает ее всю (375), и "несчастная" ("infelix"), возбуждаемая ("excita") гадом, по безмерному городу "буйствует, безумная" ("furit lymphata", 376-377). Она убегает в лес, задумав еще большее преступление ("nefas"): объятая яростью ("furor"), она прячет свою дочь от людей и готова отдать ее самому Вакху (385-391). Среди начатого ею экстатического празднества в честь Вакха, когда фуриями воспламеняются сердца матерей ("furiisque accensas pectore matres"), она, "пламенная" ("fervida"), взывает к матерям о своих нарушенных материнских правах (392-403). Подчеркивается, что именно Аллекто гонит Амату стрекалами ("stimulis") Вакха (404-405).

Однако конец Аматы, как известно, весьма печален и трагичен: при виде наступающих троянцев и в отсутствие урна она думает, что все уже погибло, считает себя виновницей всех бедствий и, будучи опять-таки "несчастной" ("infelix", XII 598), опять-таки "смятенной" ("turbata", 599), опять-таки "безумной, в мрачном бешенстве" ("multaque per maestum dйmens effata furorem", 601), кончает с собой (602-603).

В сравнении с предшествующими изображениями экстатического аффекта здесь мы наблюдаем, как человеческая безумная страсть сливается в одно целое с потусторонними силами. Но эти потусторонние силы действуют безответственно и истерически, так что экстатически-аффективная личность героя гибнет, не получая никакой помощи свыше.

Мрачная хтоническая ритмика художественных средств очевидна, причем аффективная структура выходит здесь далеко за пределы человеческой психологии.

д) Турн в изображении Вергилия также носитель экстатического аффекта, причем этот аффект, аморальный и алогичный сам по себе, пассивно допускается или активно создается потусторонними силами, которые сами оказываются непостоянными, переменчивыми в своих решениях и, следовательно, опять-таки безответственными.

Турн – патриот своей родины, честный воин и бесстрашный герой, который и сам прекрасно знает о необходимости борьбы с врагами. Тем не менее он испытывает особые импульсы со стороны высших сил, как будто бы он действительно в них нуждался. Уже известная нам фурия Аллекто, посланная не кем иным, как Юноной, и поставившая Амату на путь гибели, разделывается таким же образом и с Турном. Тут опять все полно ужасов, стонов, крови, безумия и исступления.

Сначала Аллекто, превратившись в старуху жрицу, достаточно, впрочем, безобразную, появляется у ложа Турна и убеждает его начать сражение с троянцами (VII 413-434). На когда Турн отнесся к агитации Аллекто скептически (435-444), она разгорелась от гнева, а Турна объял внезапный трепет ("subitus tremor"), и его взгляд оцепенел ("deriguere oculi"). Тут Аллекто принимает свой естественный вид и открывает Турну, кто она такая, она шипит своими змеями, вращает горящими глазами ("ftammea torquens lumina"), хлопает плетью, бросает в Турна "факел и черным пламенем дышащий светоч" (445-457, Брюс). Турном овладевает жуткий страх ("ingens pavor"), его члены покрываются потом. Он делается "безумным" ("amens"), рвется к оружию ("saevit amor fern"), его охватывает гнев ("ira") и "гибельное безумие войны" ("scelerata insania belli"). Турн уподобляется кипящей влаге (458-466). Аффект Турна передается и войскам (467-475).

Даются картины его воинской ярости в сражениях (IX 47-76, 126-158). Он настолько дерзок, что не признает даже тех чудес, которые происходят с троянским флотом, когда, по просьбе Берецинтии и по повелению Юпитера, корабли троянцев превращаются в девичьи тела. Турн не хочет здесь видеть ни повеления Юпитера, ни покровительства троянцам Венеры, ни их рока (128-136) и говорит, что у него есть свой собственный "рок" ("fata"), повелевающий ему истребить "преступное племя" троянцев (137-155). Он продолжает быть "буйным, возбуждая мужей" ("furenti turbantique viros", 691-692); "движимый ужасным гневом" ("immani concitus ira", 694), наносит своим врагам многочисленные смертельные ранения (696-716). Им руководит "бешенство" ("furor") и "страсть ("cupido"), a также "гнев " ("ira") и "доблесть" ("virtus", 794-798). Он обливается черным потом и буквально задыхается (812-813). Только Юпитер приостанавливает его бешенство (803-805). А когда Юпитер занимает нейтральную позицию, у Турна снова "разъяряется сердце" ("violentaque pectora", X 151).

На совете богов, где Венера высказывается за троянцев, а Юнона – за рутулов, Юпитер предоставляет все судьбе ("fata viam invenient", 113), хотя еще до этого Юнона объявила, что Эней прибыл в Италию тоже по повелению судьбы ("fatis auctoribus", 67). Следовательно, экстатический аффект Турна является в глазах Вергилия действием судьбы, что в дальнейшем подтверждается словами Турна: "сам Марс в руках мужей" ("in manibus Mars ipse viris", 280) и "храбрым судьба помогает" ("audentis Fortuna iuvat", 284). Попросту говоря, Турн тоже не признает никого из богов, а богом считает только собственную воинскую "страсть" ("cupido").