АНАЛИЗ ПЕРВОИСТОЧНИКОВ И СОСТОЯНИЕ ТЕКСТА ТРАКТАТА ДИОГЕНА ЛАЭРЦИЯ
§1. Критика нового времени до XX века
1. Авторы Ренессанса

Предложенное нами исследование основных методов Диогена Лаэрция невольно заставляет обратиться к другим (и довольно многочисленным) исследованиям Диогена. И тут мы можем увидеть, что остро критическая, негативная и почти разрушительная оценка Диогена Лаэрция является основной идеей у авторов, изучавших его трактат, начиная с эпохи гуманизма. Ниже мы приводим ссылку на итальянского философа XVI в. Франческо Патрици, и оценка эта убийственная. Уничтожающей критике подвергает трактат Диогена Лаэрция и другой гуманист – Исаак Казобон.

К этому мы могли бы прибавить еще и следующее. "Когда я, – пишет переводчик XV в. О. Амброзии68, – перебирал некоторые греческие книги, мне под руку попался обширный труд Лаэрция Диогена о философах. Хотя при первом же чтении я понял, что автор его приложил больше старания как чтец, чем усердия как писатель, однако, поскольку книга содержала разные истории и многое такое, о чем необходимо знать, я решил перевести ее на латинский язык, повинуясь упорным просьбам друзей". Выходит, согласно этому автору, что Диоген Лаэрций более начитан, чем самостоятелен.

Следующий автор, которого мы процитируем, вообще говоря, хвалит Диогена Лаэрция, но утверждает, что он внес в его трактат больше 1000 поправок. При этих условиях похвала делается довольно сомнительной. "Лаэрций, – пишет этот автор, Иоанн Самбуций, – моими немалыми трудами улучшен и почти что полностью восстановлен"69. Многочисленные примечания на полях этого издания предупреждают: "Плиний считает здесь автором не Гермодора, но Гермиппа" (к I 2; в современных изданиях принято чтение "Гермипп"); "По-гречески стоит ...phorai. Однако читай chora" (к I 96; современные издатели отвергают эту конъектуру). Изобилуют исправления типа "читай так...", "добавь...", "место с пропуском, необходимо читать следующим образом...", "по-гречески полагай так..." и др.

В параллельном издании Диогена Лаэрция на греческом и латинском языках 1594 г. его издатель Анри Этьен (Henricus Stephanus) высказывает мнение, что

"весьма правдоподобно, что он (Диоген Лаэрций) достоверно передает учения философов". "Мы должны... обратить внимание на то, что у него часто встречаются признаки, по которым можно узнать человека, вознамерившегося действовать добросовестно. Что же это за признаки? Это то, что, когда, как это часто случается, ему нужно сделать упоминание о каком-нибудь предмете, о котором ранее уже сказано, мы видим, что он, между прочим, показывает, что никоим образом не забыл о написанном ранее, предупреждая, что уже говорил о том или ином предмете".

Если в "Жизнеописаниях" все же встречаются непоследовательность и повторы, то, по мнению Этьена (Г.Стефана), это было бы совершенно естественно даже и для менее сложного труда70. Вместе с тем Этьен все же нашел необходимым внести в текст множество исправлений. История некоторых из них драматична. Так, в одном случае многодневные размышления над трудным текстом не привели ни к чему, и тогда Анри Этьену привиделся сон, в котором фигурировало некое греческое слово, как нельзя лучше подходившее в качестве конъектуры для непонятного текста и включенное впоследствии Этьеном в свое издание. (В современных изданиях эта конъектура отвергнута.)

Работу Этьена по эмендации, исправлению и комментированию текста продолжил Исаак Казобон, предпославший своему труду краткую справку о Диогене Лаэрций. Любопытно, что в ней сообщаются о Диогене в точности те же самые сведения, которые известны и современной науке. О Диогене Лаэрций, пишет Казобон, существует чрезвычайно мало упоминаний, все они принадлежат "грамматикам", первый из которых, Стефан (Византийский), – описатель языческого мира. Судя по упоминаемым Диогеном Лаэрцием философам, он жил не ранее 200 г. н.э. и во всяком случае много ранее 500 г.

"Ничего более точного об этом предмете, – пишет Казобон, – я найти не смог. О том, где, как и сколь долго он жил, я скажу впоследствии, если найду человека, который научит меня: ибо теперь мало что ясно или скорее ничего не ясно. Ученые мужи предполагают, что он был киликиец и назван Лаэрцием по киликийскому городу Лаэрте; у меня нет причины быть несогласным с ними. И многие места его книг могут служить свидетельством того, что их автор был предан философии Эпикура и следовал его школе".

Неизвестно, продолжает Казобон, написал ли Диоген что-либо кроме этой своей книги (посвященной, как мы видим из одного места в жизнеописании Платона, некой женщине) и "Памметров". Казобон не согласен с мнением, высказывавшимся, как мы увидим ниже, Франческо Патрици, что Диоген Лаэрций написал свои жизнеописания, "чтобы благодаря им навязать нам свои стихотворения", хотя бы потому, что "Памметры" были написаны и стали известны на несколько лет раньше, чем появился основной труд Диогена.

"Впрочем, – заключает Казобон, – сколь часто при написании этого произведения шаткая память обманывала Лаэрция, насколько ему не хватало времени или суждения для разборчивого изложения того, что он достаточно спутанно свалил в одну кучу, ты можешь узнать, благосклонный читатель, из нижеследующих наших "Примечаний""71.