На Коляду прославляли Зимнее Солнце-Коло, повернувшее от зимы к лету. На Масленицу его провожали и встречали новое весеннее Коло (Ярило нижегородских сказаний). То, что в обоих случаях речь идет об одном и том же Коло, но в разных ипостасях
- зимнем и весеннем - доказывает бытовавший еще в прошлом веке обычай "петь Коляду" на Масленицу. В масленичных колядках,
тексты которых сохранились, также, как и в святочных, величаются хозяин, хозяйка и их дети, живущие в трех златоверхих теремах и попеременно сравниваемые с Красным Солнышком, Светлым Месяцем и Частыми Звездочками.
Архаика колядок обнаруживается еще и в том, что в их устойчивых образах явственно проступает предшествующая эпоха Космического яйца: в святочных песнопениях помимо космическо-небесных светил доминируют птицы: гуси-лебеди, ясны соколы, серы утушки. Вообще мифологические доминанты могут быть привязаны к той или иной исторической эпохе более менее условно. Любая из предшествующих эпох сохраняется в следующих за ней. В результате происходит перемешивание, пересечение и даже слияние образов, появившихся в разное историческое время. Так произошло соединение крыльев и солнечного полета и возникновение нового символа - Крылатого (солнечного) диска,
распространенного в Древнем Египте, Двуречье, Иране, Малой
Азии, откуда через хеттов и Византию символика в сильно изменившейся форме попала на герб России в виде двуглавого орла с распростертыми крыльями.
Коляда - ликующе бесшабашный праздник с элементами карнавала. Но не всегда он был веселым и безобидным, а колядки
- шуточными, задорными припевками. Чудом сохранившаяся русская колядка из собрания Ивана Михайловича Снегирева (1793 -
1868) - убедительное свидетельство тому:
За рекою, за быстрою, ой, колядка!
Леса стоят дремучие,
Во тех лесах огни горят,
Огни горят великие,
Вокруг огней скамьи стоят,
Скамьи стоят дубовые,
На тех скамьях добры молодцы,
Добры молодцы, красны девицы,
Поют песни колядушки.
В средине их старик сидит,
Он точит свой булатный нож.
Котел кипит горючий,
Возле котла козел стоит,
Хотят козла зарезати!..91
Приведенный отрывок недвусмысленно свидетельствует: в древности празднование Коляды на Руси сопровождалось кровавыми жертвоприношениями, которые постепенно были вытеснены символическими дарами в честь Бога Колы (Коляды).
Однако у вышеприведенной колядки есть еще и окончание, живо напоминающее сказку о сестрице Аленушке и братце Иванушке, превратившемся в козленочка. Жалобы девушки, утопленной в сказке ведьмой, неожиданным образом переносятся на братца Иванушку:
Ты, братец Иванушко,
Ты выди, ты выпрыгни!
Я рад бы выпрыгнуть,
Горюч камень
К котлу тянет,
Желты пески
Сердце высосали.
Ой, колядка! Ой, колядка!
Особый интерес здесь представляет устойчивое
словосочетание "пески сердце высосали". По объяснению
Снегирева, в нем изображено жертвоприношение, когда кровь жертвы изливалась на специально насыпанный песок (что до недавнего времени еще практиковалось у северных народов). Тот факт, что жутковатая идиома превратилась в невинную поговорку, свидетельствует, во-первых, о древности самого обряда, а во-вторых, о перемешении в нем человеческих и животных жертвоприношений. Сама колядка вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обреченного на заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним, для примера, что еще незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных.
Летом 1907 года немецкий историк О.Шрадер по приглашению российских коллег посетил Олонецкую губернию. Более всего он был поражен архаикой одного на первый взгляд заурядного обычая: русские крестьяне в так называемое "баранье воскресенье", приуроченное к Ильину дню, повсеместно резали жертвенных барашков. Мясо заколотых животных относилось на берег озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к жертвенному таинству не допускались)92. Схема ритуала та же, что и в приведенной выше колядке, разница только в приносимых жертвах. Профессор Бреславльского университета сразу же уловил главное: следы русского северного обряда теряются в самых отдаленных глубинах индоевропейской древности.
Сам по себе характер жертвоприношения менялся в течение веков и тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными плодами или иными дарами, хотя еще в начале нынешнего века среди некоторых народностей Российского Севера еще бытовало мнение, что человеческая жертва намного действеннее животной. Русский фольклор также хранит память о трагических ритуалах. В былине о Садко разбушевавшуюся морскую стихию пытаются умилостивить путем принесения жертвы по жребию, который, как известно, достался самому Садко.
Из поколения в поколение, из года в год - и так на протяжении многих веков да и тысячелетий - колядующие внушали каждому хозяину, что его дом - частица Вселенной.