Значение же "Шестокрыла" в духовной жизни русского народа не ограничивалось приобщением его к достижениям научной мысли Запада и Востока на уровне XV века. Корни "Шестокрыла" уходят в самые глубины человеческой культуры и истории. Лунное "звездопрельщение" напрямую замыкается на тысячелетние герметические традиции, а наименование Шестокрыл - случайно
или нет - сливается с образом шестикрылого Лунного Бога
Гермеса-Тота (два крыла на знаменитом "колпаке" и по два на каждой сандалии). 19-летний лунный цикл, зафиксированный и рассматриваемый в "Шестокрыле", заставляет вспомнить о священном числе Аполлона: именно через каждые 19 лет индоарийский и славяно-эллинский Солнцебог возвращался в Гиперборею. Мистическая символика "Шестокрыла" совпала и с иудаистическо-христианскими представлениями о шестикрылых серафимах. Мистическо-предсказательная насыщенность древнего космистского учения привела к тому, что память о "Шестокрыле" и знания о нем надолго сохранились в устных преданиях русских старообрядцев: именно так узнал о таинственной книге еще в детстве Николай Клюев.
Русская и славянская мифология, более-менее сохранившаяся в устном народном творчестве, которое начало записываться и научно анализироваться сравнительно недавно, обнаруживает несколько слоев и архетипов (в представлении современного читателя совершенно перемешанных), что соответствует не просто разноудаленности во времени, но прежде всего разным формационным и цивилизационным реалиям. Можно выделить шесть таких мифологических архетипов, причем по мере языковой и этнической эволюции каждый предшествующий уровень не отбрасывался, а сохранялся, вписываясь в новую систему миропонимания.
1. Эпоха Космического яйца
2. Эпоха Космического колеса (Солнца)
3. Эпоха Космического древа
4. Эпоха Космической коровы (быка)
5. Эпоха Космического коня
6. Эпоха Космизированной земли (Матери Сырой Земли). Формационно-экономически перечисленным эпохам
соответствуют разные хозяйственные уклады: охота и собирательство; пастушество и скотоводство; коневодство; земледелие. Почти все эти уклады связаны с оседлым или переселенческим образом жизни; в свою очередь миграция может быть ограниченной или непрерывной, пешей или колесной. Охотники и земледельцы ведут сравнительно оседлый образ жизни, мигрируя только после истощения угодий. Скотоводы и коневоды менее привязаны к постоянному месту жизни, хотя в конечном итоге предпочтение отдается стойловому животноводству. Лишь в эпохи великих переселений народов (а нас здесь интересуют арийские и доарийские времена) огромные массы людей и животных устремлялись в избранном направлении, на много десятилетий превращаясь в скитальцев и кочевников.
Предложенная ниже классификация сугубо приблизительна и заведомо неполна. Не упомянут, к примеру, такой важнейший вид первобытной деятельности, как рыболовство, и связанная с ним целая система мифологических сюжетов и образов. Правда, в русской фольклорной и околофольклорной традиции они сохранились в сильно измененной форме, превратившись в волшебные образы-символы исполнителей любых пожеланий главного героя: чудесной щуки (сказка "По щучьему велению") или золотой рыбки (сюжет, наиболее известный в стихотворном переложении Пушкина, хотя существуют записи его финских вариантов). Между тем корни легенд о рыбе, исполняющей любые желания (первоначально -
маленькой рыбки, но по ходу действия вырастающей в большую
рыбу), уходят в самые глубины индоевропейской и
доиндоевропейской культуры. По крайней мере уже в Яджурведе
содержится рассказ о пойманной маленькой рыбке, которая
обязалась исполнять все желания Прародителя людей - Ману, а
когда он выкормил ее и превратил в большую рыбу, она в знак
благодарности спасла Первочеловека от потопа.
В виде развернутой стихотворной и вставной повести о рыбе
- исполнительнице желаний - та же история передается в Махабхарате (Книга третья. Лесная). Кстати, уже здесь
встречается такое устойчивое словосочетание, как "водная царица", которая у Пушкина превратилась в пресловутую "владычицу морскую". Аналогичным образом обстоит дело и с другой исполнительницей желаний - Царевной-лягушкой. В
предысторических глубинах она смыкается с классической космогонической лягушкой, сотворившей мир (мифология коми), Солнце (алтайская мифология) или Луну (знаменитая трехлапая китайская жаба).
В русской мифологии также сохранились предания, если же не полностью космогонические, то во всяком случае имеющие прямое отношение к земным катаклизмам и к происхождению рода людского. По повериям русских крестьян, "Лягушки - это бывшие люди,
затопленные всемирным потопом; у них, как и у людей, по пяти
пальцах на руках и ногах - четыре долгих и один коротенький;
придет время, и они снова станут людьми, а мы, ныне живущие,
обратимся в лягушек". Известна и христианизированная версия
этой, несомненно, доарийской легенды. Еще сравнительно недавно
костромские крестьяне рассказывали, что лягушки - это "детки
Адама и Евы", которые в раю "наделали много детей".