Нигде не находиться и ни в чем не усердствовать –
начало безмятежного пребывания в дао".

И он же:

"С лягушкой, живущей в колодце, нельзя говорить об океане...
С ограниченным грамотеем нельзя говорить о дао,
он скован своим образованием.
Только теперь, когда ты вышел из своих берегов
и увидел великий океан, ты узнал свое ничтожество
и с тобой можно говорить о великом Законе"

("Чжуан-цзы", гл. 22, 17).

А разве неоплатоники не находили путь к просветлению, не переживали озарение, уходя в себя, забыв о себе, чтобы в чистой интуиции соприкасаться с Единым. "Ум должен... как бы отпустить себя, не быть умом" (Энн., 3, 8, 9). Вернадский видел то, что еще не было явлено, но где-то витали образы прошлого и ждали своего воплощения:
"Создается новая своеобразная методика проникновения в неизвестное, которая оправдывается успехом, но которую образно (моделью) мы не можем себе представить. Это как бы выраженное в виде "символа", создаваемого интуицией, т.е. бессознательным для исследователя охватом бесчисленного множества фактов, новое понятие, отвечающее реальности" [69].

Теперь мы робко подходим к этой особенности ума, без которой ничего бы не было, ни одного шедевра, ни одного прозрения, – и сами себе удивляемся. Но лиха беда начало. "Разум есть мистика для рассудка", – мысль Шеллинга уже не так удручает ум. Интуиция – основной текст произведения, понятие – его комментарий, говорят японцы. Интуиция открывает окно в неведомое, логика воспринимает увиденное. Казалось бы, старо, как мир, а приходится вспоминать. Действительно, важно, что к этой насущнейшей проблеме обратились ученые: "Мы испытываем недостаток этого древнего алогического, образного, поэтического мировосприятия, которое по-своему представляет мир" [70]. В этом направлении будет двигаться мысль будущего, устремленная к целому, к воссоединению разума с чувством, науки с поэзией. Может быть, обновленная, одухотворенная Наука найдет ключ к сердцу человека и укажет путь к Спасению, соизмеряя формулы с законами Красоты? Соединятся. наконец, логика и интуиция – две стороны Целого – Логоса. Им нечего делить: интуиция открывает Истину, логика претворяет в жизнь. Рациональное лишь за последние века потеснило иррациональное, а так они прекрасно уживались. Декарту, правда, показалось, что положение у них неравное, он отдал предпочтение рациональному:

"Вместо созерцательной философии... можно создать практическую, посредством которой, познав силу и действие огня, воды, воздуха, звезд, небес и всех других окружающих нас тел с той же отчетливостью, с какой мы познаем различные ремесла наших мастеров, мы сумеем употребить эти вещи для всех употреблений, какие им свойственны, и сделаться таким образом хозяевами и властителями природы".

("Рассуждение о методе", 6)

На сей раз слово не разминулось с делом.
Но вот японцев этот путь не устраивал, скажем, ученого Охаси Дзюндзо (1816-1862), относившегося с недоверием к европейской науке:

"Огонь и вода – это ци; то, что горит и течет, – тоже ци. То, что вода течет, а не горит, а огонь горит, а не течет, – это ли. Но если ци разрушить, то и ли исчезнет. Анализом ци европейцы разрушили ли, и потому их учения свели на нет человечность, долг, искренность и верность" [71].

Значит, расщеплением материи уничтожается Энтелехия, смысл существования, возможность Блага; расщеплением атома убивается жизнь, если действительно, как полагали русские ученые, начиная с Циолковского, атом "живой". Что уж говорить о китайцах, которых не заподозришь в отсутствии практицизма. Они избегали раздвоения; не разбогатели, как европейцы, но и не столкнулись с их проблемами. (Наверное прав Ортега, богатство не идет впрок, если нет меры, ум и деятельность не уравновешены.) Китайцам и в голову не приходило, что рациональное и иррациональное (инь-ян) не одно и то же, не две стороны единого познания, дополняющие одна другую. Действующее ян – логика, недействующее инь – интуиция, но все взаимопереходит, согласно "Книге Перемен". Дао рождает все вещи, дэ вскармливает их, – дэ мудрости. Ян – прямая, центростремительная сила, инь – круг, обволакивающая. Китайцы не разделяли иррациональное и рациональное, ибо невозможно отделить инь от ян, правое полушарие (инь) от левого (ян) – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нам ли не знать, к какому роковому исходу приводит распадение или подмена функций? Ум и творчество по одну сторону, не-ум и исполнение – по другую, да и в неравном положении; низ переместился наверх (и все пошло по пословице – "заставь дурака богу молиться, лоб расшибет"). Великий Творец всегда и Великий Исполнитель, Великий Исполнитель – Великий Творец, – одного нет без другого (говорят же, гений – на 90% труд). "Великий квадрат не имеет углов", иначе получается "Великий инквизитор".

Итак, настало время новой методологии, которая потому и новая, что не отбрасывает старое, – не на пустом месте строится. Осваивая язык символа, наука делает знание доступным не одним специалистам, а специалистам добавляет радости; обретая полноту, научное знание становится фактом духовной жизни.