О дивная эпоха, царствование Нуса[66 - Мысль, разум, дух – одно из понятий древнегреческой философии.], поэзия экстаза, присутствие явлений, эманаций, даймонов и ангельских когорт. Это знание диффузное, несвязное, древнее, как древен мир, оно восходит ко временам ранее Пифагора, к брахманам Индии, к евреям, к волхвам, к гимнософистам и даже к варварам самого крайнего севера, к друидам Галлии и Британских островов. В свое время греки называли этих пришельцев варварами, потому что те бормотали бур-бур, вар-вар, не умели изъясниться, их наречия для изнеженного уха звучали как песий лай. А в ту эпоху, о которой сейчас речь, наоборот, считалось, что варвары гораздо более сведущи, чем эллины, именно потому, что их языки скрытны. Вы думаете, все, кто будет плясать сегодня, знают тайный смысл всех песен и магических имен? К счастию, нет, каждое непонятное слово для них – упражнение для дыхания, мистические вокализы. О, эпоха Антонинов... Мир был полон поразительных совпадений и тончайших подобий, следовало проницать их, проницаться ими, обращаться ко снам, оракулам, волшбе, что позволяло воздействовать на природу и на ее силы, подвигая подобное подобным. Мудрость неуловима, летуча, неподвластна ни одной мере. Вот почему в ту эпоху бог-победитель – это Гермес, изобретатель любых уловок, бог перекрестков и воров, одушевитель писательства, искусства уклончивого и гибкого, покровитель навигации, уводящий вдаль за все границы, туда, где все смешалось на горизонте, бог подъемных лебедок, помогающих отрывать камни от почвы, и оружия, умеющего претворять жизнь в смерть, бог водяных насосов, вздымающих в воздух жидкую стихию, бог философии, которая обманывает и манит... Знаете, где живет Гермес в наше время? Да тут, за дверью, его называют Эшу, он у богов на посылках, посредник, коммерсант, не ведающий различий между злом и добром.

Взгляд его стал лукавым, почти вызывающим.

– Вы считаете, что я слишком свободно перераспределяю богов – как Гермес свои товары? Взгляните на эту брошюру, я купил ее утром в известном книжном магазине в Пелуриньо. Магия и таинства святого Киприана, рецепты, как приворожить любимого или наслать смерть на врага, мольбы к ангелам и Святой Деве. Популярная литература для мистиков черного цвета. Речь идет о святом Киприане Антиохийском, о котором существует огромная литература Серебряного века. Родители хотели, чтобы он был всесторонне образован, познал все, что происходит на земле, в воздухе и морской пучине, они отправили его в самые дальние страны, чтобы он постиг все таинства, понял, как рождаются и разлагаются травы, изучил свойства растений и животных, не те, которым учит естествознание, а те, о которых говорят тайные науки, глубоко скрытые в архаических пропастях и далеких традициях. И Киприан в Дельфах посвятил себя Аполлону, познал таинства Митры, в пятнадцать лет в сопровождении пятнадцати иерофантов он участвовал на Олимпе в ритуале заклинания Князя мира сего, чтобы контролировать его интриги, в Аргосе был посвящен в таинства Геры, во Фригии обучился пророчеству, гепатоскопии, и не было ничего на земле, в море и на небе, чего бы он не знал; его пониманию теперь доступны привидения, любые объекты знаний, любые ухищрения, даже искусство превращения при помощи колдовства писаний. В подземных храмах Мемфиса он узнал, как демоны общаются с земными объектами, какие места вызывают у них отвращение, какие предметы они любят, как они живут во мраке, как противодействуют в некоторых сферах, как умеют завладеть душой и телом и что им дают высшие знания, он постиг память, страх, иллюзии, искусство вызывать землетрясения и влиять на подземные течения... Потом, увы, он обратился в новую веру, но крохи его знаний сохранились. И сейчас мы обнаруживаем их здесь, на устах и в умах этих убогих, которых вы окрестили идолопоклонниками.

– Моя милая, только что вы посмотрели на меня с мыслью: он из «бывших». Но кто на самом деле – вы или я – живет в прошлом? Вы, желающая подарить своей стране все ужасы трудящегося, индустриального века, или я, желающий, чтобы наша бедная Европа снова переняла естественность и веру у детей рабов?

– Господи, – вздохнула Ампаро, – вам хорошо известно, что это только способ, чтобы они сидели тихо...

– Не чтобы сидели тихо, а чтобы и дальше культивировали ожидание. Без чувства ожидания не существует даже рая, не этому ли учили вы, европейцы?

– Вы считаете меня европейкой?

– Важен не цвет кожи, а вера в Предание. Чтобы вернуть чувство ожидания Западу, парализованному благосостоянием, эти язычники, возможно, страдают, но им еще доступен язык духов природы, воздуха, вод, ветров...

– Вы опять хотите нас эксплуатировать?

– Опять?

– Да, и вы должны были этому научиться в восемьдесят девятом году, граф. Это все у нас вот где сидит! – Сказала Ампаро, ангельски улыбаясь, и прямой красивой ладонью полоснула себя по горлу.

Я хотел ее всю, с ног до головы.

– Драматично – молвил Алье, доставая из жилетного кармана табакерку и нежно поглаживая ее. – Так вы меня узнали? Но в восемьдесят девятом году не рабы лишались голов, а храбрые буржуа, которых вы, должно быть, ненавидите.