И с еще более тет-а-тетным видом:

– Разумеется, к рукописи прилагалась и карта, то есть ее подробное изложение, и отсылка к оригиналу. Это совершенно поразительно, вы представить себе не можете, до какой степени проста разгадка этой проблемы. Эта карта существовала всегда и была доступна всем, и на нее смотрели кто угодно, тысячи людей проходили перед нею ежедневно, в течение столетий. С другой же стороны, принцип ориентирования до того элементарен, что достаточно запомнить простую схему и карту можно воспроизвести в любой момейт и в любом месте. Настолько элементарно и настолько непредсказуемо... Представьте себе – это я привожу только в качестве примера, – как если бы карта была нанесена на пирамиду Хеопса, расписана во всех подробностях у людей на виду, а между тем в течение столетий люди разгадывают и отгадывают архитектуру пирамиды, расшифровывают ее тайные смыслы, но не замечают невероятной, сияющей простоты. Какой шедевр невинности. И коварства. На что оказались способны тамплиеры.

– Вы меня заинтересовали. Позволите на нее взглянуть?

– Должен признаться, я уничтожил и те десять страниц и карту. Я был испуган, это ведь объяснимо, не так ли?

– Не может быть, чтобы вы уничтожили документы подобного значения...

– Уничтожил, но я ведь говорил вам – на самом деле секрет элементарен. Вся карта у меня здесь, – и он тыкал пальцем себе в голову, и давился смехом, вспоминая школьный анекдот про немца, учившего итальянский язык по десять слов в день – «Фее слова стесь, у меня в джопе». – Вот уже больше десяти лет как эта тайна вся содержится здесь – он опять тыкал в голову, – в форме наваждения, и я страшусь даже и самой мысли о той безграничной власти, которая стала бы моею, если бы я решился принять наследство Тридцати шести невидимых. Теперь вы понимаете, почему я добился от «Гарамона» новых серий – «Изида без покрывал» и «История чародейства»? Я жду ответа от того, кто способен понять. – После чего, увлекаемый разыгрываемой ролью, издеваясь над разыгрываемым Алье, процитировал ему почти дословно фразы, которыми Арсен Люпен завораживает Ботреле в эпилоге «Полого шпиля»: «В некоторые минуты моя власть кружит мне голову. Я опьяняюсь силой и авторитетом».

– Ну-ну, мой любезный друг, – отвечал Алье. – А что, если вы опрометчиво уверовали в бредни безумца? Вы убеждены, что рукопись подлинная? Почему вы не доверяете моему опыту? Если бы вы знали, сколько подобных откровений мне приходилось изучать в моей жизни, и если в чем. я преуспел, то именно в доказательстве их несостоятельности. Мне хватило бы одного взгляда, чтоб уяснить, стоит ли вообще говорить об этой карте. Я смею тщеславиться некоторой квалификацией – небольшой, но все же, – именно в области традиционной картографии...

– Доктор Алье, – оборвал его Бельбо, – вы первый должны были бы напомнить мне, что секрет тайного общества, рассекреченный, не имеет смысла. Я промолчал столько лет, помолчу еще немного.

И он молчал. Алье в свою очередь, купился он на эту дешевку или нет, подходил к своему амплуа серьезно. Он привык иметь дело с непроницаемыми тайнами и, надо думать, проникся сознанием, что уста Бельбо не отверзнутся более – отныне и до скончания времен.

В эту минуту вошла Гудрун и сообщила, что совещание в Болонье намечается на среду на двенадцать.

– Вы можете выехать на Трансъевропейском экспрессе утром в среду, – добавила она.

– Обожаю этот экспресс, – сказал Алье. – Но предпочтительно заранее заказывать места. Особенно в нынешнюю пору года.

Бельбо ответил, что и в последнюю минуту можно всегда найти сидячее место, в крайнем случае в вагоне-ресторане, где подается еще и завтрак.

– Что ж, надеюсь, вам это удастся, – подвел итог Алье. – Болонья очень хороша. Хотя в июне там жарко...

– Я пробуду не больше трех часов. Еду по поводу книги об эпиграфике, у нас возникли проблемы с иллюстрациями... – После чего Бельбо выпустил последний снаряд. – Я ведь еду по работе, а не в отпуск. Но в отпуск я ухожу скоро, чтобы быть свободным в день летнего солнцестояния... Кто знает, вдруг я все-таки решусь... Но все, что сказано, должно остаться между нами. Я поделился с вами как с другом.

– О, молчать я умею, умею даже лучше, чем вы. В любом случае позвольте вас поблагодарить за откровенность. – И с этими словами Алье откланялся.

Бельбо после этой встречи пришел в благостное настроение. Налицо была полная победа его астральной нарративности над жалкостью и постыдностью подлунного мира.

На следующий день Алье позвонил по телефону.

– Простите меня, дорогой друг. Я хотел просить вас о небольшой любезности. Как вы знаете, я иногда занимаюсь старинными книгами – что-то приобретаю, что-то продаю. Нынче вечером прибывает из Парижа дюжина переплетенных томов, восемнадцатый век, книги довольно дорогие, и я их должен непременно доставить моему клиенту во Флоренции не позднее чем завтра. Я сам собирался отвезти их, но некоторые неотложные занятия задерживают меня в Милане и не позволяют уехать.