Контуры этого призрака расширялись и сокращались во мраке прохода, как если бы медленное дыхание заставляло колыхаться всю его фигуру... И, о ужас, когда я опустил взгляд, то вместо ног увидел на снегу бесформенные культи, серая и бескровная плоть которых была вывернута и поднималась до лодыжек концентрическими набухшими складками. О мои алчные воспоминания...

– Голем! – объяснил Дии.

Он воздел руки к небу, и черная одежда с широкими рукавами сползла на землю, образовывая cingulum, пуповину, которая соединяла положение рук в воздухе с поверхностью и глубинами земли.

– Jezebel, Malkuth, Smoke Gets in Your Eyes! – промолвил он.

И сразу же Голем рассыпался как песочный замок под дуновением ветра, нас почти ослепили частицы его глиняного тела, которое распалось в воздухе на атомы, и тут же у наших ног появилась маленькая кучка пепла. Дии нагнулся, пошарил своими тощими пальцами в этой пыли, вытащил оттуда маленький свиток пергамента и спрятал его у себя на груди.

В это время из мрака вынырнул старый раввин в замусоленной круглой шапочке, напоминающей мою ермолку.

– Думаю, что это доктор Дии, – сказал он.

– Here Comes Everybody, рабби Леви. Я рад вас видеть! А тот продолжал:

– Вы случайно не видели существо, бродившее в этой местности?

– Существо? – переспросил Дии удивленно. – Кем созданное?

– К черту, Дии, – огрызнулся рабби Леви. – Это был мой Голем.

– Ваш Голем? Ничего о нем не знаю.

– Берегитесь, доктор Дии, – промолвил побледневший рабби Леви. – Вы затеяли игру, которая вам не под силу.

– Не знаю, о чем вы говорите, рабби Леви, – пожал плечами Дии. – Мы здесь для того, чтобы изготовить несколько унций золота для вашего императора. Мы не какие-то дешевые некроманты.

– Возвратите мне хотя бы пергамент, – взмолился рабби Леви.

– Какой пергамент? – удивился Дии с дьявольской наивностью.

– Будьте прокляты, доктор Дии! – воскликнул раввин. – Воистину вам не увидеть зари нового века.

И он удалился в ночь, бормоча под нос угрюмые согласные и не вставляя ни единой гласной. О, Дьявольский и Святой язык!

Дии стоял, прислонившись к влажной стене перехода, лицо его было землистым, волосы взъерошенными.

– Я знаю рабби Леви, – произнес он. – Я умру пятого августа 1608 года по грегорианскому календарю. А вы, Келли, поможете мне осуществить мой план. Именно вам надлежит довести его до конца. Помните: Gilding pale streams with heavenly alchymy. Я это запомнил, а Вильям – со мной и против меня.

Он больше ничего не сказал. Белесая туча, которая терлась спиной об оконные стекла, желтый дым, который терся спиной об оконные стекла, слизывали грани вечера. Мы уже были в другом переходе, беловатые пары исходили от решеток, отсюда были видны развалины с кривыми стенами, ритмичные градации туманного разума... А когда я спускался на ощупь по какой-то лестнице (с неестественно прямоугольными ступенями), то заметил силуэт старика в выцветшем рединготе и высоком цилиндре. Дии его тоже увидел.

– Калигари! – воскликнул он. – Это дом мадам Сосострис. The Famous Clairvoyante! Быстрее!

Мы ускорили шаг и оказались у двери халупки на слабоосвещенной, зловеще семитской улочке.

Мы постучали, дверь отворилась как по волшебству. Мы вошли в просторную прихожую, обрамленную семиглавыми подсвечниками, выпуклыми четырехгранниками, веером расположенными звездами Давида. Старые скрипки цвета лака древних картин лежали кучей у входа на длинном анаморфичном столе. С высокого свода пещеры свисало чучело большого крокодила, слегка раскачиваемое вечерним ветерком в слабом свете единственной лучины, а может быть, множества – или ни одной. В глубине, перед чем-то вроде палатки или балдахина, под которым стоял tabemakulum, бормоча без передышки семьдесят два Имени Бога и богохульствуя, молился Старец. Вдруг на меня сошло озарение Нуса, и я понял, что это Генрих Кунрат.

– Приветствую тебя, Дии, – промолвил он, повернувшись и прервав молитву. – Чего ты хочешь?

У него был вид набитого соломой броненосца, игуаны без возраста.

– Кунрат, – сказал Дии, – третья встреча не состоялась. Кунрат разразился страшным проклятьем: – Lapis Exillis! И что же?

– Кунрат, ты мог бы бросить приманку и связать меня с немецкой линией тамплиеров.

– Посмотрим – произнес Кунрат. – Я могу попросить Майера, который имеет большие связи при дворе. Но тогда ты мне откроешь тайну Девственного Молока. Самой секретной Печи Философов.

Дии улыбнулся. О, какая божественная улыбка у этого Мудреца! Затем он сложил руки как для молитвы и прошептал:

– Когда ты захочешь видоизменить и растворить в воде или в Девственном Молоке сублимированную ртуть, помести ее на тонкую металлическую пластину между выступами и кубком с Вещью, старательно растертой, не прикрывай его, но сделай так, чтобы горячий воздух охватывал обнаженную материю, подогрей все на огне от трех углей и поддерживай этот огонь в течение восьми солнечных дней, затем сними и тщательно растирай на мраморе, пока материя не станет неощутимой.