Туда отправились Дии и Спенсер в сопровождении Педро Нуньеса. Мне и Бэкону он доверил конверты с некоторыми документами – под клятвенное обещание вскрыть их только, если они не вернутся. Они вернулись, осыпая друг друга оскорблениями.

– Это невозможно, – говорил Дии. – План математичен, он досконален, как моя «Иероглифическая Монада». Мы должны были их встретить, это была ночь святого Иоанна. Терпеть не могу, когда меня недооценивают.

Я спросил:

– О какой ночи святого Иоанна вы говорите – их или нашей?

Дии стукнул себя по лбу и разразился страшными ругательствами.

– O, from what power hast thou this powerful might? Бледный Вильям тут же записал эту фразу, подлый плагиатор. Дии лихорадочно рылся в альманахах и эфемеридах.

– О, Боже! Как я мог быть таким глупым? – Он стал бранить Нуньеса и Спенсера: – Неужели я один должен обо всем думать? Из тебя космограф, как из козьей задницы труба! – синий от злости, рычал он на Нуньеса. И добавил: – Амазаниэль Зоробабель!

Нуньес попятился, словно его боднул в живот невидимый баран, и, бледный, рухнул на землю.

– Дурак, – бросил Дии.

Спенсер, белый как стена, с трудом вымолвил:

– Можно бросить приманку. Я заканчиваю сейчас поэму, аллегорию на королеву фей и хочу ввести рыцаря-розенкрейцера... Разрешите мне закончить. Настоящие тамплиеры объявятся, они поймут, что мы знаем, и вступят с нами в контакт...

– Я тебя знаю, – ответил Дии. – Пока ты напишешь и люди прочтут твою поэму, пройдет пятилетие и даже больше. Но мысль о приманке не так глупа.

– Почему вы, доктор, не свяжетесь с ними с помощью ваших ангелов? – спросил я.

– Глупец! – на сей раз ругательство было обращено ко мне. – Ты не читал Тритемия? Ангелы адресата являются, чтобы объяснить послание, которое он получит. Мои ангелы – это не конные посыльные. Французов мы пропустили. Но у меня есть план. Я знаю, как найти кого-нибудь из немецкой линии. Надо ехать в Прагу.

Послышался шум, поднялась тяжелая портьера из камчатной ткани, и мы увидели прозрачную руку, а затем появилась Она, Гордая Дева.

– Ее королевское величество! – воскликнули мы, падая на колени.

– Дии, – изрекла Она, – я знаю все. Не думайте, что мои предки спасли рыцарей, чтобы затем даровать им власть над миром, Я требую, слышишь, требую, чтобы в конце концов тайна стала достоянием Короны.

– Ваше королевское величество, я жажду добыть тайну. Любой ценой. И я этого хочу для Короны. Я должен найти других ее хранителей, если не существует более короткого пути, но когда они по глупости откроют мне то, что знают, я без труда уничтожу их с помощью кинжала или aqua tofana.

На лице Королевы-Девы появилась ужасная улыбка.

– Хорошо, мой добропорядочный Дии... Я хочу немного – только полной Власти. А если тебе будет сопутствовать успех, ты добудешь Подвязку. А тебе, Вильям, – и она обратилась с похотливой нежностью к малому паразиту, – еще одна Подвязка и еще одно Золотое руно. Следуй за мной.

Я прошептал на ухо Вильяму:

– Perforce I am thine, and that is in me... Вильям наградил меня взглядом, полным елейной признательности, и скрылся за портьерой. Je tiens la reine!

Я был с Дии в Золотой Праге. Мы ходили по узким, смрадным улочкам недалеко от еврейского кладбища, и Дии приказал мне быть осторожным.

– Если распространится известие о несостоявшейся встрече, другие группы начнут действовать на свой страх и риск. Я боюсь евреев, иерусалимиты имеют здесь, в Праге, слишком много агентов...

Был вечер. Блестел голубоватый снег. Перед мрачным входом в еврейский квартал приткнулись лотки рождественской ярмарки, а между ними возвышалась затянутая красным сукном и освещенная чадящими факелами мерзкая сцена театра марионеток. Мы прошли под аркадой из тяжелых камней, около бронзового фонтана, по решеткам которого свисали ледяные сталактиты, и нам открылся новый проход. Над старинными порталами – позолоченные головы львов держали в пастях бронзовые кольца. Какая-то легкая вибрация приводила в движение эти стены, какие-то необъяснимые звуки скатывались по низким крышам и текли по водосточным трубам. Дома, эти тайные обитатели, обнажали свою призрачную жизнь... Старый ростовщик, завернутый в длинную, поношенную одежду, слегка задел нас, и мне показалось, что я услышал его шепот: «Опасайтесь Атанасиуса Перната...» Дии пробормотал:

– Я опасаюсь совсем другого Атанасиуса...

И теперь мы добрались до Золотой Улочки... Вдруг здесь (и до сих пор при этом воспоминании уши, которых у меня больше нет, начинают гореть под потертой шапочкой) во мраке нового неожиданного перехода перед нами предстал гигант, отвратительное серое существо, опирающееся на сучковатую, витую палку из белого дерева. Его лицо было лишено всяческого выражения, а тело покрыто зеленовато-бронзовым панцирем. От этого создания исходил резкий запах сандала. Меня охватил смертельный ужас, под действием чар я окаменел, впившись взором в стоявшее передо мной существо. Я ни на минуту не мог отвести взгляда от туманного облака, обволакивающего его плечи, мне с трудом удалось различить хищное лицо египетского ибиса, а за ним – множество лиц, кошмаров моего воображения и памяти.