Поэтому я душа этого мира. Так говорит Симон.

– Очаровательно. Он всем бабам это говорит?

– Нет, дурачок, только мне. Он понял меня лучше, чем ты, и не стремится переделать меня по своему подобию. Он понимает, что нужно дать мне жить, как я сама хочу. Так поступила и София – бросилась сотворять мир. Однако наткнулась на первичную материю, такую тошнотворную, по-моему, она не пользовалась дезодорантами и, вообще, она сделала это не нарочно, но, похоже, именно она сотворила этого... Дему... как его?

– Уж не Демиурга ли?

– Да, его самого. Не помню, то ли Демиурга сотворила София, то ли он уже был, а она просто подтолкнула его – иди-ка, мол, дурачина, сотвори мир, а потом уж мы с тобой позабавимся. Демиург, наверное, был тупенький и не знал, как сотворить мир таким, чтоб был как надо, и вообще ему не следовало и браться за это дело, так как материя была плохая да и разрешения совать в нее свои лапы у него не было. Короче, он натворил, что мог, и София осталась во всем этом... Пленница мира.

Лоренца много говорила и пила. Многие гости начали легонько покачиваться на середине зала с закрытыми глазами, а Рикардо появлялся перед ней каждые пару минут и что-то наливал ей в стакан. Бельбо пытался помешать ему, говоря, что Лоренца уже выпила лишнее, но Рикардо смеялся, покачивая головой, а она возмущалась, утверждая, что может выпить больше Якопо, потому что моложе.

– Ладно, ладно, – злился Бельбо – Не слушай папашку. Слушай Симона. Что он тебе еще рассказал?

– Что я пленница мира, а точнее, злых ангелов... потому что во всей этой истории ангелы были плохие, они-то и подсобили Демиургу сотворить такой бордель... так вот, говорю я, эти злые ангелы держат меня у себя и не отпускают, а заставляют мучиться. Но время от времени среди людей появляется кто-то, кто меня узнает. Как Симон. Он говорит, что такое с ним уже однажды случалось, тысячу лет назад... потому что, я не сказала тебе, Симон ведь практически бессмертен... если б ты знал, все то, что он видел... – Разумеется, разумеется. А теперь лучше перестать пить. – Тс-с-с... Однажды Симон встретил меня, когда я была блудницей в Тире, в каком-то борделишке, и звали меня Еленой...

– Это он так сказал, да? А ты и довольна. «Позвольте поцеловать вам ручку, красавица-шлюшечка моего засранного мира...» Какое благородство.

– Если и была красавица-шлюха, то это Елена. К тому же в те времена, когда говорили «блудница», то подразумевали женщину свободную, ничем не связанную, интеллектуалку, которая не хотела быть домашней курицей. Ты же сам знаешь, что блудница – это была куртизанка, державшая салон. Сейчас это была бы женщина, занимающаяся связями с общественностью. Назвал бы такую женщину шлюхой, этакой толстой распутницей из тех, что охотятся на шоферов грузовиков?

В этот момент Рикардо снова оказался рядом с ней и взял ее за локоть.

– Пойдем потанцуем, – предложил он. Они вышли на середину зала, двигаясь с отсутствующим видом, подымая и опуская руки, словно выбивая ритм на барабане. Время от времени Рикардо притягивал ее к себе и властно клал ей руку на затылок, а она следовала за ним, закрыв глаза, с разгоревшимся лицом, откинув голову назад. Прямые распущенные волосы ниспадали на плечи. Бельбо курил сигарету за сигаретой,

Потом Лоренца обхватила Рикардо за талию и медленно повела его по направлению к Бельбо, пока они не остановились прямо перед ним. Продолжая двигаться под музыку, Лоренца взяла из его рук стакан. Она держалась за Рикардо левой рукой, в правой у нее был стакан, чуть влажные глаза ее смотрели на Якопо, и могло показаться, что она плачет, но, наоборот, она улыбалась... И говорила с ним.

– И, представь себе, это было не только тогда, понял?

– Когда «тогда»? – переспросил Бельбо.

– Когда он встретил Софию. Спустя несколько веков Симон был также Гийомом Постэлем.

– Разносил письма?

– Идиот. Это был ученый эпохи Возрождения, который читал по-еврейски...

– По-древнееврейски.

– Какая разница? Он читал на этом языке так, как сейчас мальчишки читают о приключениях Мики Мауса. Ему достаточно было бросить беглый взгляд. Так вот, в одной больнице в Венеции он встретил старую и неграмотную служанку – его Джоанну. Он увидел ее и сказал себе: «Вот, я понял, она – новое воплощение Софии, Эннойи, она – Великая Мать Мира, сошедшая к нам, чтобы искупить весь мир с его женской душой». Постэль увез Джоанну с собой, и все считали его безумцем, а он – он хотел вызволить ее из плена ангелов, а когда она умерла, он целый час смотрел на солнце, а потом много дней не ел и не пил, весь наполненный Джоанной, хотя ее уже не было среди живых, но для него она как бы и не умирала, потому что она всегда здесь, она прикована к миру и время от времени является или, как это сказать?.. воплощается.. Правда, трогательная история?

– Я утопаю в слезах. А тебе – что, так приятно быть Софией?

– Но я ведь и для тебя тоже София, любовь моя.