Пожертвования за семь лет сократились почти вдвое. Все меньше и меньше людей поступают в семинарии. Церковь умирает, хотя вы и отказываетесь это признать. Ей несказанно повезло, что она теперь уходит с громким шумом.

В разговор вступил Оливетти. Коммандер уже не казался столь воинственным, каким был всего несколько минут назад. Теперь он больше походил на человека, пытающегося найти выход из безвыходного положения.

– А что, если часть этих золотых слитков пойдет на поддержку вашего благородного дела? Вы откажетесь от взрыва?

– Не оскорбляйте подобными предложениями ни нас, ни себя.

– У нас много денег.

– Так же, как и у нас. Мы обладаем богатством гораздо большим, чем вы можете себе представить.

Лэнгдон припомнил, что слышал о легендарном богатстве ордена. О несметных сокровищах баварских масонов, о гигантских состояниях Ротшильдов и Бильдербергеров, об их огромном алмазе.

– I preferiti, – сказал камерарий, меняя тему. – Пощадите хоть их. Это старые люди. Они...

– Считайте их невинными жертвенными агнцами, – рассмеялся ассасин. – Скажите, а они действительно сумели сохранить невинность? Как вы считаете, ягнята блеют, когда их приносят в жертву? Sacrifici vergini nell' altare di scienza[57 - Невинные жертвы на алтаре науки (ит.).].

– Это люди веры, – после продолжительного молчания, произнес камерарий. – И смерти они не страшатся.

– Леонардо Ветра тоже был человеком веры, – презрительно фыркнул иллюминат. – А я в ту ночь читал в его глазах ужас. Я избавил его от этого страха.

– Asino[58 - Убийца! (ит.).]! – крикнула молчавшая до этого момента Виттория. – Это был мой отец!

– Ваш отец? – донеслось из динамика. – Как это прикажете понимать? У преподобного Леонардо Ветра была дочь? Однако как бы то ни было, но перед смертью ваш папа рыдал, как ребенок. Весьма печальная картина. Даже у меня она вызвала сострадание.

Виттория пошатнулась от этих слов. Лэнгдон протянул к ней руки, но девушка удержалась на ногах и, устремив взгляд в аппарат на столе, произнесла:

– Клянусь жизнью, что найду тебя еще до того, как кончится эта ночь. А затем... – Ее голос звенел сталью.

– Сильная духом женщина! – хрипло рассмеялся ассасин. – Такие меня всегда возбуждали. Не исключено, что я найду тебя еще до того, как кончится эта ночь. А уж когда найду, то...

Слова иллюмината прозвучали как удар кинжала. После этого он отключил связь.




Глава 42


Кардинал Мортати истекал потом в своей черной мантии. И не только потому, что в Сикстинской капелле было жарко, как в сауне. Конклав должен был открыться через двадцать минут, а он не имел никаких сведений о четырех исчезнувших кардиналах. Собравшиеся в капелле отцы церкви давно заметили их отсутствие, и первоначальное негромкое перешептывание постепенно переходило в недоуменный ропот.

Мортати не мог предположить, куда подевались эти прогульщики. Может быть, они у камерария? Он знал, что последний по традиции пил чай с preferiti, но чаепитие должно было закончиться еще час назад. Может быть, они заболели? Съели что-нибудь не то? В подобное Мортати поверить не мог. Лишь раз в жизни кардинал получал шанс стать Верховным понтификом (иным такой возможности вообще не представлялось), а согласно законам Ватикана, чтобы стать папой, во время голосования нужно было находиться в Сикстинской капелле. В противном случае кардинал выбывал из числа кандидатов.

Хотя число preferiti достигало четырех человек, мало кто сомневался, который из них станет папой. Последние пятнадцать дней они провели в бесконечных переговорах и консультациях, используя все новейшие средства связи – электронную почту, факсы и, естественно, телефон. Согласно традиции, в качестве preferiti были названы четыре имени, и каждый из избранников отвечал всем предъявляемым к претенденту на Святой престол негласным требованиям.

Владение несколькими языками, итальянским, испанским и английским – обязательно. Никаких порочащих секретов. Или, как говорят англичане, «никаких скелетов в шкафу». Возраст от шестидесяти пяти до восьмидесяти.

Один из четверки имел преимущество. Это был тот, кого коллегия кардиналов рекомендовала для избрания. В этот вечер таким человеком стал кардинал Альдо Баджиа из Милана. Многолетнее, ничем не запятнанное служение церкви, изумительная способность к языкам и непревзойденное умение донести до слушателей суть веры делали его основным кандидатом.

«И куда, дьявол его побери, он мог деться?» – изумлялся про себя Мортати.

Отсутствие кардиналов волновало Мортати потому, что на него была возложена обязанность следить за ходом конклава. Неделю назад коллегия кардиналов единогласно провозгласила его так называемым великим выборщиком, или, говоря по-простому, руководителем всей церемонии. Лишь камерарий был лучше других осведомлен о процедуре выборов, но он, временно возглавляя церковь, оставался простым священником и в Сикстинскую капеллу доступа не имел. Поэтому для наблюдения за ходом церемонии выбирали специального кардинала.