Как он и рассчитывал, сопротивление жертвы постепенно ослабевало.

Неожиданно тело американца напряглось, а затем его начала бить сильнейшая дрожь.

Вот оно, подумал убийца. Озноб. Так бывает, когда вода проникает в легкие. Ассасин знал, что озноб продолжается не более пяти секунд.

На этот раз он продолжался шесть.

Затем, как и ожидал убийца, тело обмякло, как надувной шар, из которого выпустили воздух. Все кончено. Ассасин выждал еще тридцать секунд, чтобы дать воде пропитать всю ткань дыхательных органов. Теперь он чувствовал, как тело Лэнгдона удерживается на дне самостоятельно, без каких-либо усилий с его стороны. Убийца отпустил труп, ухмыльнувшись при мысли о том, что в фонтане «Четыре реки» прессу ждет двойной сюрприз.

– Мерзавец! – выругался ассасин, выбравшись из фонтана и взглянув на кровоточащую ногу.

Носок ботинка оказался разорванным, а кончик большого пальца был, видимо, оторван пулей. Проклиная себя за невнимательность, он оторвал обшлаг брюк и затолкал ткань в дыру в ботинке. Боль усилилась.

– Чтоб ты сдох, – пробормотал убийца и, скрипя зубами, протолкнул тряпку как можно глубже. Кровотечение уменьшилось, а через несколько секунд и вообще прекратилось.

Ассасин перестал думать о боли и сосредоточил все свои мысли на предстоящем удовольствии. Его работа в Риме завершена, и он прекрасно знал, что теперь может вознаградить себя за все вызванные ею неприятности. Надежно связанная Виттория Ветра ожидает его возвращения. Его вожделение не могли охладить ни ледяная вода, ни насквозь промокшая одежда.

«Я заслужил свою награду», – думал он, влезая в микроавтобус.


* * *

А в другом конце Рима Виттория наконец пришла в себя. Очнулась она от боли. Боль сосредоточилась в позвоночнике, а все мышцы словно окаменели. Руки болели. Когда девушка попыталась пошевелиться, ее плечи свела судорога. Виттория не сразу догадалась, что ее руки связаны за спиной. Вначале она ничего не могла понять. Неужели она спит? Но боль в основании черепа, которую ощутила девушка, попытавшись поднять голову, говорила о том, что это вовсе не сон. Когда ей удалось оглядеться по сторонам, ее растерянность переросла в страх. Она находилась в помещении со стенами из неотесанного камня. Большая, залитая светом факелов комната была обставлена прекрасной мебелью и очень напоминала какой-то странный конференц-зал. Такой вид помещению придавали стоявшие полукругом старинные скамьи.

Виттория вдруг ощутила, что ее кожу ласкает прохладный ветерок. Двустворчатая дверь неподалеку была раскрыта настежь, а за ней находился балкон. Девушка была готова поклясться, что через щели в балюстраде ей виден Ватикан.




Глава 104


Роберт Лэнгдон лежал на монетах, толстым слоем устилающих дно фонтана «Четыре реки». В его зубах все еще был зажат пластмассовый наконечник. Воздух, который поднимался от аэратора к поверхности воды, был пропитан запахом моторного масла, и горло болело. Но Лэнгдон не жаловался. Главное, что он остался жив.

Ученый не знал, насколько точно имитировал утопление, но проведя рядом с водой всю жизнь, не раз слышал, как это происходит. Одним словом, он старался изо всех сил. Перед самым концом он даже выдохнул из себя весь воздух и перестал дышать, чтобы тело пошло ко дну под собственной тяжестью.

Ассасин, слава Богу, поддался на уловку и отпустил свою жертву.

Оставаясь на дне фонтана, Лэнгдон выжидал до последнего. Он чувствовал, что его вот-вот начнет душить кашель. Интересно, уехал ли убийца или все еще торчит у фонтана? Набрав полную грудь вонючего воздуха, Лэнгдон выплюнул трубку и проплыл под водой до скользкого основания центрального ядра творения Бернини. Соблюдая крайнюю осторожность и оставаясь в тени величественного сооружения, он поднялся на ноги и выглянул из-за мраморной фигуры, символизирующей одну из рек.

Микроавтобус исчез. Это было все, что ему требовалось увидеть. Набрав полную грудь свежего воздуха, он тяжело побрел к тому месту, где ушел под воду кардинал Баджиа. Лэнгдон знал, что старик к этому времени давно находится без сознания и шансов вернуть его к жизни практически нет. Но попытаться все равно стоило. Найдя тело, он встал над ним, широко расставив ноги, нагнулся и обеими руками взялся за опутывающую кардинала цепь. Когда голова Баджиа показалась на поверхности, Лэнгдон увидел, что глаза старика закатились кверху, а глазные яблоки вывалились из орбит. Это был очень плохой знак. Пульса и дыхания, естественно, не было.

Профессор понимал, что для того, чтобы перетащить через край фонтана обмотанное тяжелыми цепями тело, его сил не хватит. Поэтому он оттащил кардинала к мелкому месту у центрального ядра фонтана, где камень изваяния спускался к воде пологим скатом. Ученый вытянул тело из воды, подняв его по скату как можно выше, и приступил к работе. Надавливая на закованную в цепь грудь кардинала, Лэнгдон первым делом откачал воду из легких. После этого он приступил к искусственному дыханию изо рта в рот. Каждый выдох он сопровождал тщательным отсчетом секунд, борясь с искушением дуть слишком сильно и слишком быстро.