– Где мы сейчас находимся? – спросил Лэнгдон.

Оливетти показал на пьяцца дель Пополо и провел от нее линию точно на юго-запад. Линия проходила на довольно значительном расстоянии от скопления черных квадратов, обозначавших большие соборы или церкви. К сожалению, самые значительные церкви Рима были и самыми старыми... теми, которые уже должны были существовать в начале семнадцатого века.

– Я должен принимать решение, – сказал Оливетти. – В направлении вы уверены?

Лэнгдон представил ангела, указывающего перстом на юго-запад, еще раз подумал, что времени у них остается в обрез, и произнес:

– Да. Вне всякого сомнения.

Оливетти пожал плечами и еще раз провел пальцем по воображаемой линии на карте. Линия пересекала мост Маргариты, виа Кола ди Рьенцо и, миновав пьяцца Рисорджименто, упиралась прямо в центр площади Святого Петра. Других церквей на ее пути не имелось.

– Но чем вас не устраивает Святой Петр? – спросил один из солдат. Под левым глазом швейцарца виднелся глубокий шрам. – Ведь это тоже церковь.

– Это место должно быть доступно публике, – вздохнул Лэнгдон. – Вряд ли собор сейчас открыт для посетителей.

– Но линия проходит через площадь Святого Петра, – вмешалась Виттория, заглядывая через плечо Лэнгдона. – Площадь бесспорно доступна публике.

Лэнгдон уже успел все взвесить и, не раздумывая, ответил:

– Там нет никаких статуй.

– Но по-моему, в центре площади стоит обелиск.

Она была права. В самом центре площади находился монолит, привезенный из Египта. Высокая пирамида. Какое странное совпадение, подумал он, а вслух, с сомнением покачав головой, произнес:

– Этот обелиск не имеет никакого отношения к Бернини. В Рим его привез Калигула. И с воздухом он никоим образом не связан. Кроме того, здесь возникает еще одно противоречие, – продолжил он. – В четверостишии говорится, что ангелы указывают путь через Рим, площадь же Святого Петра находится не в Риме, а в Ватикане.

– Это зависит от того, кого вы спросите, – снова вмешался солдат со шрамом.

– Не совсем вас понял, – сказал Лэнгдон.

– Вопрос о принадлежности площади постоянно служит яблоком раздора, – продолжил швейцарец. – Большинство карт показывают площадь Святого Петра в пределах границ Ватикана. Но поскольку она находится за чертой стен города-государства, римские чиновники уже много веков утверждают, что площадь является частью Рима.

– Вы, наверное, шутите? – спросил Лэнгдон, никогда не слышавший об этом вековом споре.

– Я упомянул о площади только потому, что коммандер Оливетти и мисс Ветра говорили о скульптуре, имеющей отношение к воздуху.

– И вам известна такая на площади Святого Петра? – не скрывая скептицизма, спросил Лэнгдон.

– Не совсем. Вообще-то это вовсе не скульптура и к делу, видимо, отношения не имеет.

– Но мы все же хотим тебя выслушать, – сказал Оливетти.

– Я знаю о существовании этого изображения потому, что обычно несу службу на площади и знаком с каждым ее уголком.

– Говорите о скульптуре, – остановил его Лэнгдон. – Как она выглядит?

«Неужели у иллюминатов хватило духу поставить второй указатель в самом центре площади, рядом с собором Святого Петра?» – думал он. Ему почему-то начало казаться, что это вполне возможно.

– Я прохожу мимо нее каждый день, – продолжил солдат. – Она находится в центре площади, как раз в том месте, куда указывает линия. Именно поэтому я о ней и подумал. Но, как я сказал, это... не совсем скульптура. Это скорее мраморный блок.

– Блок? – переспросил Оливетти.

– Да, синьор. Мраморный блок, вделанный в мостовую. В основании монолита. Он не похож на другие мраморные основания, поскольку имеет форму эллипса, а не квадрата, как бывает обычно. И на этом мраморе вырезано изображение существа, выдыхающего ветер. – Швейцарец подумал немного и добавил: – Выдыхающего воздух, если использовать более научный термин.

– Рельефное изображение?! – изумленно глядя на солдата, чуть ли не выкрикнул Лэнгдон.

Взгляды всех присутствующих обратились на американца.

– Рельеф, – пояснил ученый, – является одной из разновидностей скульптуры.

Скульптура есть искусство изображения фигур в их полном объеме, а также в форме рельефа... Ему десятки раз приходилось писать на классной доске это определение. Рельеф являет собой двухмерное изображение, хорошим примером которого был профиль Авраама Линкольна на одноцентовой монете. Медальоны Бернини в капелле Киджи могли служить еще одним образчиком этой разновидности ваяния.

– Bassorelivo? – спросил швейцарец, используя итальянский термин.

– Да, да! Барельеф! – подхватил Лэнгдон и, стукнув кулаком по капоту машины, добавил: – Я просто не думал в этом направлении. Эта пластина в мраморном блоке, о которой вы говорите, называется West Ponente, что означает «Западный ветер». Кроме того, она известна под названием Respiro di Dio.

– Дыхание Бога?

– Да. Воздух! И он был изваян в мраморе архитектором, создавшим эту площадь.

– Но я всегда полагала, что Святого Петра спроектировал Микеланджело, – неуверенно произнесла Виттория.