)
— А если сел?
— А если сел, то могу, в принципе, за две ночи все из себя выдавить.
— А как вы считаете, что важнее — чтобы статья, которую вы написали, была интересной или чтобы она была логичной?
— Ну, вот люди, которые ходили на мои доклады, говорят, что это очень смешно. В смысле, что я очень смешно как-то рассказываю. Но мне кажется, что чего-то не хватает всегда. Что вроде все какое-то стройное должно быть, и вот какие-то... гармонии всего... Ну, это очень сложно объяснить... Я вот занимаюсь лингвистикой, и мне очень интересно собирать материал, но я ни разу не добился того, чего мне хочется. Чтобы какое-то было соответствие, однозначное соответствие того, что я собрал, допустим, какому-то универсальному правилу, универсальной иерархии. Вот такого у меня нет.
— То есть, когда вы собираете глаголы какого-то языка, они должны быть в гармонии с чем — с глаголами русского языка?
— Нет. Ну, я вам тогда расскажу, что для меня гармония. Гармония в языке, в частном случае. Я занимаюсь такой вещью, как деривационные аспектуальные категории. Объясняю, что это такое. Деривация — это когда одно...
Есть словоизменение, а есть словообразование. И словоизменение — это если есть у нас словоформа, например, Вася, и мы ее изменяем — Васю, Васей. Есть словообразование, когда мы от слова Вася образуем новое слово Васечка, Васин, Васек и так далее.
С глаголами то же самое. Есть словоизменение и словообразование. То есть мы можем взять глагол «глядеть» и сказать — я гляжу, он глядит — и это будет словоизменение. А словообразование — это я возьму глагол «глядеть» и сделаю из него слово «поглядывать». Это, как вы понимаете, другое.
И еще есть у нас такая вещь, как вид. В русском языке вид — это нетипично. То, что называют видом в русском языке, так называемый славянский вид — совершенный/несовершенный. Вообще вот если точнее... допустим, проформа несовершенного вида — это абстрактное понятие. Про глаголы говорят, что они несовершенного вида, только потому, что у них есть какая-то форма. А вообще нет никакого понятия, допустим, несовершенного вида, как...
Я вот так рассказываю, а на самом деле меня лингвистика очень мало интересует, я уже полгода ею не занимался, просто вот раз об этом речь зашла... Значит... вообще вид, допустим, если взять английский язык, там то, что называют время, вот это вот tense, как говорят, вид и время выражаются в одной форме. В общем, вид как более широкое понятие, это, допустим, перфект, имперфект, продолженный вид, более широкое понятие, чем в русском языке. Просто я объясняю.
И, значит, есть... такой мы нашли вид в тюркских языках, про него где-то там упоминалось в разных грамматиках, такой вид как бы, я его назвал «дефектов». То есть прибавляется суффикс к глаголу. Берется, допустим, чувашский глагол, и к нему прибавляется суффикс «калла». И с этим суффиксом глагол может значить, что какой-то субъект делает действие, которое обозначено в глагольной основе, редко, либо он делает это плохо, либо он это делает нехотя, либо он изображает, только делает вид, что он это делает. И, прибавляясь к определенному глаголу, он может выражать некоторые из этих значений. То есть с некоторым глаголом он обозначает «иногда» и «плохо». С некоторым глаголом «иногда» и «недолго», и так далее. Что для меня стройно — если бы я мог взять глагол, взять его лексическое значение и по нему предсказать, с какими значениями суффикса «калла» он может сочетаться. Вот, но я этого не сделал. Это сделал мой научный руководитель Сергей Георгиевич Татевосов, который там иерархию какую-то построил, но меня она не убеждает почему-то. Потому что я вижу исключения. Вот говорят, что исключения подтверждают правила. Я считаю, что исключения правила опровергают, и никаких исключений не должно быть.
(Экстравертная интуиция настроена на решение уникальных и объемных задач. Универсальная гармония всех языков — как раз подходящая тема.)
— Вообще, или только в языке?
— Ну, если правило есть и есть исключения, значит, какое это правило?
— Ну, это же в арифметике, а язык растет себе как чертополох под забором, там же это не так стройно.
— Да, не так стройно, но все объясняется. Все можно объяснить. Вот я, допустим, детям четыре года преподавал русский язык в школе. Есть такие вещи в русском языке — берешь, открываешь учебник, и там написано: это исключение! Я любое исключение могу объяснить из исторической фонетики, исторической морфологии...
(Творческая формальная логика позволяет усмотреть причинно-следственные связи между очень отдаленными явлениями.)
— А какого возраста дети?
— У меня сначала был седьмой, десятый и одиннадцатый класс. Десятый и одиннадцатый — было идеально совершенно.
— А школа обычная?
— Нет, школа была такая... смешная, там в одиннадцатом классе было шесть человек. Я лежал в гамаке, диктовал им диктант...
— А что за школа-то такая?
— Смешная школа, она как бы, по всем предметам такая продвинутая. Я там сам учился, а потом меня взяли туда русский язык преподавать, потому что моя преподавательница в декрет ушла, потом за границу уехала. Сейчас она вернулась.