У меня не было необходимости этим заниматься. У меня муж всегда все готовил. Мое дело было — дети, воспитание, работа. Готовил он. У нас так были распределены обязанности. Он очень любил готовить. Готовил он прекрасно.
— А уборка?
— Уборка, естественно, на мне.
— Вам нравится убираться? Чтобы все было на местах?
— (Скромно, но с гордостью) У меня порядок. Я люблю порядок. У меня все должно лежать на своем месте. Ну, иногда бывает такой маленький беспорядочек, который я могу в пять минут убрать. Бывает... Но я из этого культа не делаю. Для меня это не важно.
(Ролевая структурная логика: демонстрация любви ко всему упорядоченному.)
— Но вы убираетесь, скажем, каждую субботу или по ере загрязнения?
— Нет, конечно! По мере загрязнения, безусловно. И по мере состояния своего здоровья. Иногда не до этого бывает. (Смеется)
(Ориентация на сильную бессознательную сенсорику ощущений (фоновую) дает возможность правильно оценить баланс между усталостью и необходимостью устранять беспорядок.)
— А чем вы сейчас вообще занимаетесь? Вы уже на пенсии?
— (С возмущением) Нет, я работаю! Работаю!
— Это у нас девушка просто размечталась о пенсии... (Смех в аудитории)
— Не надо, девочки, не мечтайте об этом! Вообще пенсию надо давать в молодом возрасте. А в старости надо работать! Да, надо пенсию давать, когда дети маленькие. За ними надо ухаживать, смотреть... А то мы все бегом, работа, дела...
(Уход на пенсию ставит перед проблемой неопределенности. Неизвестно, что делать — дети-то уже выросли. Неизвестно, где взять средства на жизнь, если перестать работать. Неизвестно, будешь ли ты кому-нибудь нужен или останешься один. Все это — страх перед неизвестностью, то есть проявление болевой интуиции возможностей.)
— А где вы сейчас работаете?
— Я в школе работаю. Учителем начальных классов. Вот с такими малышками. Сейчас мы принимаем в школу с пяти с половиной лет.
— Это же детский сад!
— Это подготовишки. Маленькие такие...
— Они у вас спят?
— Нет, мы не спим. Это раньше были такие условия. Сейчас таких условий нам не дает государство. У нас другие условия... Раньше я тоже работала с шестилетками. Тоже спали — и я с ними иногда спала.
— Хорошие у вас детки?
— Прекрасные!
— Сейчас, говорят, с детьми невозможно работать.
— Я работаю в гимназии. Мы производим отбор в школу. Поэтому у нас дети хорошие. И самое главное, что родители заинтересованы, чтобы дети учились: Они помогают изо всех сил. Поэтому дети у нас хорошие, замечательные просто!
— Они вас слушаются?
— (С возмущением и удивлением) А как же?!
— Все двадцать?
— Двадцать семь.
— И все 27 пятилетних детей вас слушаются целый день?
— Да! А как же?!
— Поделитесь секретом!
— Играем много... Вот, например, если вам интересно, конечно... Я вообще много могу рассказывать... Ну, например, вот мне надо, чтобы они отдохнули. Они сидят за партами. У нас ковер большой в классе лежит. И я им говорю: «Ребятки, берем азбуку свою в руки» и рассказываю: «Уж как шла лиса по лесу, нашла азбуку в канавке. Она села на пенек и читала весь денек». Пока мы эти стихи говорим, мы выходим на этот ковер, ложимся на пузико, ноги кверху, и перед нами букварь. Потом я говорю: «Ну-ка, уберите букварь. Давайте посмотрим, какие цветочки на ковре. Как будто вы на лугу, собираете цветочки». Вот так вот! Почитали? Почитали. Отдохнули? Отдохнули. И так далее.
— Это вы придумали?
— Я не знаю, я так делаю.
(Творческая волевая сенсорика — это и непоколебимая уверенность в своих силах, и умение проявить власть так, что никому и в голову не придет ослушаться.)
— А если у вас ребенок заплачет?
— Пожалею, конечно, естественно.
— Как вы его будете жалеть? Возьмете к себе?
— Обязательно, прижму к себе.
— А представьте, вы его ведете за руку, а он вдруг впал в истерику, ногами загребает по полу...
— Это по обстановке, смотря какой ребенок...
— Вы можете его шлепнуть?
— Ну что вы! Шлепнуть! (С возмущением) Какое я имею право! Ни в коем случае! Я могу только держать за руку. И отвлечь на что-нибудь. «Давай посмотрим, сколько там идет машин? Давай посчитаем!»
— А он не хочет!
— Ну, прямо! Не хочет! Такого быть не может! Как это — не хочет? Посмотрит, и сделает, и отвлечется... Это ж такой возраст... Надо отвлекать детей. Не обязательно ругать. Бить я вообще — какое я имею право? Если вы приведете своего ребенка, а я его буду бить! Вы что?!
(Хохот)
(При таком запасе творческих методов для осуществления власти примитивные шлепки представляются чем-то недопустимо вульгарным.)
— Ну, не бить... Не розгами, конечно!
— Розгами! Скажете тоже! Ну, ладно, давайте, вопросы задавайте!
(Хохот)
— А выбирать вам трудно?
— Что выбирать?
— Например, вы видите два одинаковых учебника, но один зелененький, а другой синенький...
— Я сначала посмотрю, что там внутри.
— Ну, допустим, они одинаковые.
— Такого не может быть, чтобы они были одинаковые. Что одинаковое? Обложки?
— Нет, содержание.