ЛИТЕРАТУРА:

1. Катречко С.Л. Три типа онтологии //Тезисы докладов 1 Российского философского конгресса.1997 (секция "философская онтология")
С.Л. Катречко

Как возможно творческое воображение?

Моя задача заключается в обосновании — противоположного кантовскому — тезиса о творческой природе сознания человека. Если принять в качестве исходного базиса выделенные Кантом такие познавательные способности как чувственность, воображение, рассудок, а в качестве базовых познавательных операций анализ и синтез, то, конкретизируя свой тезис, можно сказать, что творческая природа сознания, или способность человека к синтетической деятельности, связана именно со способностью воображения. Заметим, что подобное решение ранее уже предлагалось Хайдеггером, который в своей интерпретации Канта проводит мысль об основополагающей роли воображения в структуре сознания человека [см. М. Хайдеггер Кант и проблема метафизики. — М.: «Русское феноменологическое общество», Изд-во «Логос», 1997].

Понятно, что обоснование нашего тезиса предполагает определенную «фальсификацию» кантовского тезиса о невозможности творческого воображения, однако при этом хотелось бы осуществить имманентную критику Канта, т.е. такую критику, которая остается в русле основной кантовской мысли и принимает его общую концепцию познавательного процесса (и другие достижения кантовской мысли). В рамках нашей аргументации выделим две линии, одна из которых имеет более концептуальный характер и связана с обсуждением вопроса об общей характеристике этой способности и ее трансцендентальной функции; а вторая — с обсуждением возможных механизмов творчества в ходе реального познавательного процесса.

Общая характеристика воображения.

Трансцендентальная способность воображения.

Предварим собственно анализ способности воображения постулированием основной аксиомы нашего подхода, который может быть выражен следующим положением Канта: «синтез вообще... есть исключительно действие способности воображения» (КЧР, стр.85). Это положение, на наш взгляд, играет ключевую роль в определении этой познавательной способности. Более того, оно выполняет также роль своего рода базовой эвристики: там, где имеет место синтез, ищи воображение!

Уже поверхностный анализ начала главы «О воображении» АПТЗ позволяет опровергнуть тезис Канта о невозможности творческого воображения, сформулированный им позже в этой главе [1]. Характеризуя продуктивную способность воображения, Кант говорит о чистых — неэмпирических — созерцаниях, к которым он относит пространство и время. Но ведь это и есть пример работы творческого воображения в области чувственности, поскольку для формирования этих чувственных представлений никакой исходный эмпирический материал не нужен. Более того, число подобных неэмпирических созерцаний можно расширить и не ограничивать только пространством и временем. Где постулируется два, там может быть и три, четыре [2]...

Корни этого «опровержения» (слишком уж легко оно нам досталось!) лежат гораздо глубже, а именно в определенной непоследовательности и даже внутренней противоречивости позиции Канта при его трактовке соотношения чувственности, воображения и рассудка. Чувственность вводится Кантом как чистая пассивность, восприимчивость [3]; воображение — всецело относится к области чувственности [4]; а «творческая» составляющая — активность — познания соотносится лишь с рассудком. В основе такого разграничения лежит попытка проведения Кантом четкого дихотомического деления познавательных способностей по основанию «пассивность versus активность». Именно эта дихотомия и должна быть пересмотрена, поскольку выделение пространства и времени в качестве неэмпирических созерцаний чувственности указывает на то, что чувственность не есть чистая пассивность: в ее составе содержатся так называемые априорные формы, придающие познавательной активности человека уже на уровне чувственности синтетический — творческий — характер [5]. А это значит (см. базовую эвристику выше), что синтез, осуществляемый с помощью априорных форм пространства и времени, есть не что иное как проявление деятельности воображения. Тем самым воображение не может входить в состав чувственности как чистой пассивности и должно быть исключено из ее состава. В структурном плане воображение может трактоваться как самостоятельный, отличный от чувственности, компонент познания, содержащий априорные формы пространства и времени. Более того, можно поставить и более глубинный вопрос о генезисе этих априорных форм: какая способность отвечает за их происхождение, синтез? Сама постановка вопроса имплицитно указывает на воображение: порождение априорных форм (подчеркнем, что здесь идет речь не о синтезе с помощью с помощью априорных форм, а о синтезе самих этих форм) есть результат работы воображения.

Обоснование автономии воображения по отношению к чувственности не решает проблему автономии воображения полностью, поскольку оставляет возможность ее включения в состав рассудка, и, соответственно, оставляет возможность трактовки деятельности воображения как проявление рассудочной активности (спонтанности).