Скачать 106.96 Кбайт
Дьявол и сеньорита Прим.
Мэр отвечает, что документов у него никаких нет, но зато на каждом слитке – как тут только что говорила его жена – стоит клеймо, и, значит, золото – настоящее. Есть и дата выпуска, и номер серии.
К этому времени наш чужестранец будет уже далеко отсюда.
Клерк попросит дать ему некоторое время – он лично знает мэра и не сомневается в его честности, но ему, дескать, необходимо разрешение на выплату такой значительной суммы. Тут он осведомится, откуда же все-таки взялось это золото. Мэр ответит, что это был подарок одного заезжего чужестранца – мэр наш далеко не дурак и за словом в карман не полезет.
Ну, клерк доложит обо всем управляющему, а управляющий – нет, он тоже, разумеется, никого не подозревает, но, будучи всего лишь служащим на жалованье, рисковать попусту не желает – созовет членов правления банка. Никто из них нашего мэра не знает, но поскольку всякая крупная выплата нежелательна, попросят подождать два дня, в течение которых будет установлено происхождение слитков.
И что же выяснится? Что золото – краденое. Или что оно было куплено людьми, подозреваемыми в торговле наркотиками.
Шанталь замолчала. Тот самый страх, который она испытала когда-то, впервые взяв в руки предназначенный ей слиток, овладел теперь всеми ее земляками. История одного человека – это история человечества.
– Ведь на каждом слитке стоит номер серии и дата изготовления. Установить, откуда это золото, ничего не стоит.
Все взгляды обратились к чужестранцу, который сохранял полное бесстрастие.
– Ничего не надо у него спрашивать, – сказала Шанталь. – Он ответит, нам придется поверить, что это правда, а человек, который толкает других на преступление, не заслуживает доверия.
– Мы же можем задержать его здесь, пока золото не превратится в наличные, – сказал кузнец.
Чужестранец подал знак хозяйке гостиницы.
– Он неуязвим, – сказала та. – У него, очевидно, могущественные друзья. Он при мне несколько раз звонил по телефону, разговаривал с кем-то, заказывал билеты. Если он исчезнет, станет ясно, что его похитили, и полиция нагрянет в Вискос.
Шанталь положила свой слиток на землю и вышла из сектора обстрела. Остальные восемь женщин последовали за ней.
– Можете стрелять, если хотите. Но я знаю, что это – ловушка, подстроенная чужестранцем, и потому не стану соучастницей преступления.
– Ничего ты не можешь знать! – крикнул латифундист.
– Если я окажусь права, мэр в самом скором времени сядет за решетку, а представители власти явятся в Вискос, чтобы узнать, у кого же он украл это золото. И кому-то придется объясняться. Только не мне.
Но я обещаю хранить молчание: скажу лишь, что не знаю, что тут было. Помимо всего прочего, мэра все мы знаем, в отличие от чужестранца, который завтра навсегда покинет Вискос. Может быть, мэр возьмет всю вину на себя, скажет, что похитил золото у неизвестного чужестранца, который провел в Вискосе неделю. Тогда все вы станете считать его героем, преступление никогда не будет раскрыто, а мы все будем жить, как жили, но – в любом случае – без золота.
– Я сделаю это! – сказал мэр, зная, что девчонка просто спятила и несет околесицу.
Тут послышался лязг – кто-то первым переломил свою двустволку.
– Верьте мне! – кричал мэр. – Я беру это на себя! Я рискну!
В ответ ему раздался еще один металлический щелчок, потом еще и еще, и так продолжалось до тех пор, пока стволы почти всех ружей не опустились к земле – сколько же можно верить обещаниям политиков?! Продолжали целиться только мэр и священник: один держал на мушке сеньориту Прим, другой – Берту. Однако дровосек – тот самый, что по дороге прикидывал, сколько же свинцовых шариков пронзит тело старухи, увидел, что происходит, бросился к ним и обезоружил. Мэр еще не потерял рассудок, чтобы совершить преступление из чувства мести, а священник был неопытен в обращении с оружием и, скорей всего, промахнулся бы.
Сеньорита Прим была права: верить другим – очень рискованно. Внезапно показалось, что все осознали эту истину, ибо люди – сначала самые старые, а за ними и остальные – потянулись прочь.
В молчании двинулись они вниз по склону, стараясь думать о погоде, о предстоящей вскоре стрижке овец, о поле, которое надо будет через несколько дней снова вспахать, о начинающемся сезоне охоты. Ничего другого не происходило и произойти не могло, ибо Вискос был затерян во времени, и дни в нем были неразличимо схожи друг с другом.
Люди говорили себе, что все, творившееся в городке в последние три дня, им просто приснилось.
Это был сон. Кошмарный сон.
* * *
На поляне осталось три человека – один из них, привязанный к камню, спал – и два фонаря.
– Вот золото, которое принадлежит отныне городу Вискосу, – сказал чужестранец Шанталь. – Я же, выходит, остаюсь без золота и без ответа на свой вопрос.
– Оно принадлежит не Вискосу, а мне. И эти слитки, и тот, который зарыт у подножья валуна в форме буквы "Y". И ты пойдешь со мной и поможешь превратить золото в деньги, потому что ни единому твоему слову я не верю.
К этому времени наш чужестранец будет уже далеко отсюда.
Клерк попросит дать ему некоторое время – он лично знает мэра и не сомневается в его честности, но ему, дескать, необходимо разрешение на выплату такой значительной суммы. Тут он осведомится, откуда же все-таки взялось это золото. Мэр ответит, что это был подарок одного заезжего чужестранца – мэр наш далеко не дурак и за словом в карман не полезет.
Ну, клерк доложит обо всем управляющему, а управляющий – нет, он тоже, разумеется, никого не подозревает, но, будучи всего лишь служащим на жалованье, рисковать попусту не желает – созовет членов правления банка. Никто из них нашего мэра не знает, но поскольку всякая крупная выплата нежелательна, попросят подождать два дня, в течение которых будет установлено происхождение слитков.
И что же выяснится? Что золото – краденое. Или что оно было куплено людьми, подозреваемыми в торговле наркотиками.
Шанталь замолчала. Тот самый страх, который она испытала когда-то, впервые взяв в руки предназначенный ей слиток, овладел теперь всеми ее земляками. История одного человека – это история человечества.
– Ведь на каждом слитке стоит номер серии и дата изготовления. Установить, откуда это золото, ничего не стоит.
Все взгляды обратились к чужестранцу, который сохранял полное бесстрастие.
– Ничего не надо у него спрашивать, – сказала Шанталь. – Он ответит, нам придется поверить, что это правда, а человек, который толкает других на преступление, не заслуживает доверия.
– Мы же можем задержать его здесь, пока золото не превратится в наличные, – сказал кузнец.
Чужестранец подал знак хозяйке гостиницы.
– Он неуязвим, – сказала та. – У него, очевидно, могущественные друзья. Он при мне несколько раз звонил по телефону, разговаривал с кем-то, заказывал билеты. Если он исчезнет, станет ясно, что его похитили, и полиция нагрянет в Вискос.
Шанталь положила свой слиток на землю и вышла из сектора обстрела. Остальные восемь женщин последовали за ней.
– Можете стрелять, если хотите. Но я знаю, что это – ловушка, подстроенная чужестранцем, и потому не стану соучастницей преступления.
– Ничего ты не можешь знать! – крикнул латифундист.
– Если я окажусь права, мэр в самом скором времени сядет за решетку, а представители власти явятся в Вискос, чтобы узнать, у кого же он украл это золото. И кому-то придется объясняться. Только не мне.
Но я обещаю хранить молчание: скажу лишь, что не знаю, что тут было. Помимо всего прочего, мэра все мы знаем, в отличие от чужестранца, который завтра навсегда покинет Вискос. Может быть, мэр возьмет всю вину на себя, скажет, что похитил золото у неизвестного чужестранца, который провел в Вискосе неделю. Тогда все вы станете считать его героем, преступление никогда не будет раскрыто, а мы все будем жить, как жили, но – в любом случае – без золота.
– Я сделаю это! – сказал мэр, зная, что девчонка просто спятила и несет околесицу.
Тут послышался лязг – кто-то первым переломил свою двустволку.
– Верьте мне! – кричал мэр. – Я беру это на себя! Я рискну!
В ответ ему раздался еще один металлический щелчок, потом еще и еще, и так продолжалось до тех пор, пока стволы почти всех ружей не опустились к земле – сколько же можно верить обещаниям политиков?! Продолжали целиться только мэр и священник: один держал на мушке сеньориту Прим, другой – Берту. Однако дровосек – тот самый, что по дороге прикидывал, сколько же свинцовых шариков пронзит тело старухи, увидел, что происходит, бросился к ним и обезоружил. Мэр еще не потерял рассудок, чтобы совершить преступление из чувства мести, а священник был неопытен в обращении с оружием и, скорей всего, промахнулся бы.
Сеньорита Прим была права: верить другим – очень рискованно. Внезапно показалось, что все осознали эту истину, ибо люди – сначала самые старые, а за ними и остальные – потянулись прочь.
В молчании двинулись они вниз по склону, стараясь думать о погоде, о предстоящей вскоре стрижке овец, о поле, которое надо будет через несколько дней снова вспахать, о начинающемся сезоне охоты. Ничего другого не происходило и произойти не могло, ибо Вискос был затерян во времени, и дни в нем были неразличимо схожи друг с другом.
Люди говорили себе, что все, творившееся в городке в последние три дня, им просто приснилось.
Это был сон. Кошмарный сон.
* * *
На поляне осталось три человека – один из них, привязанный к камню, спал – и два фонаря.
– Вот золото, которое принадлежит отныне городу Вискосу, – сказал чужестранец Шанталь. – Я же, выходит, остаюсь без золота и без ответа на свой вопрос.
– Оно принадлежит не Вискосу, а мне. И эти слитки, и тот, который зарыт у подножья валуна в форме буквы "Y". И ты пойдешь со мной и поможешь превратить золото в деньги, потому что ни единому твоему слову я не верю.
|
|