Скачать 106.96 Кбайт
Дьявол и сеньорита Прим.
Хлеб станут выращивать машины, люди будут приезжать на работу, а вечером разъезжаться по домам, находящимся далеко отсюда. Какой позор выпал на долю нашему поколению – мы допустили, чтобы наши дети покинули город, мы оказались неспособны удержать их рядом с нами.
– Мы просто обязаны спасти этот город. Любой ценой, – сказал землевладелец.
Ему – единственному из всех – упадок Вискоса сулил немалые прибыли: он мог скупить в нем все, а потом перепродать какой-нибудь крупной компании, однако вовсе не был заинтересован в том, чтобы почти за бесценок избавляться от земель, в недрах которых могли бы таиться сокровища.
– А вы что скажете, святой отец? – обратилась хозяйка гостиницы к священнику.
– Я толком разбираюсь лишь в моей религии, а в основе ее – жертва одного человека, которая спасла все человечество.
И в третий раз наступило молчание – но ненадолго.
– Мне пора готовиться к субботней службе, – продолжал он. – Давайте соберемся еще раз, ближе к вечеру.
Все тотчас согласились с ним, назначили час встречи. У всех был деловой и озабоченный вид, словно их ожидало нечто очень серьезное.
– То, что вы сейчас сказали, святой отец, – очень интересно, – с обычной своей холодностью произнес мэр. – Прекрасная тема для проповеди. Думаю, что всем нам следует сегодня присутствовать на богослужении.
* * *
Шанталь, больше уже не колеблясь, двинулась к валуну в форме "Y", размышляя по дороге, как будет действовать, когда заберет золото. Вернется домой, возьмет все деньги, переоденется, чтобы не зависеть от капризов погоды, спустится на шоссе, поймает попутную машину. И – никаких пари: здешний народ не заслуживает богатства, которое готово само свалиться ему в руки. Чемодан она брать не будет, чтобы никто не догадался, что она покидает навсегда Вискос со всеми его красивыми и бесполезными легендами, со всеми его боязливыми и благородными жителями, с его баром, вечно переполненным посетителями, которые обсуждают изо дня в день одни и те же темы, с его церковью, куда она никогда не ходила. Конечно, нельзя исключить и того, что на автовокзале ее уже будет поджидать полиция – это в том случае, если чужестранец обвинит ее в краже и т. д. и т. п. Но сейчас девушка была готова идти на любой риск.
И ненависть, которую она испытывала полчаса назад, сменилась иным, гораздо более сладостным чувством – Шанталь предвкушала месть.
Ей нравилось, что именно она покажет всем своим землякам, сколько зла таится в глубине их якобы простых и добрых душ. Все они мечтают о возможности совершить преступление – всего лишь мечтают, ибо никогда не отважатся ни на какое деяние. Так и продремлют они до скончания убогого своего века, твердя про себя, что они благородны, не способны совершить ничего противозаконного, всегда готовы любой ценой защитить достоинство своего городка, – но при этом будут знать, что только страх не дал им убить невиновного. По утрам они будут восхвалять себя за душевную цельность, а по ночам – проклинать за то, что упустили такую возможность!
На протяжении ближайших трех месяцев в баре будут говорить только о том, какие порядочные и благородные люди проживают в Вискосе. Затем наступит охотничий сезон, и на некоторое время тема эта заглохнет, ибо иностранцам ничего знать не надо: им нравится думать, что их занесло в благословенную глушь, где все друзья, где неизменно правит добро, где природа щедра, а местные продукты, продающиеся в ларьке, который хозяйка гостиницы именует "лавочкой", – просто пропитаны этой бескорыстной любовью.
Но вот завершится сезон, и горожане на свободе снова примутся обсуждать эту тему. Но на этот раз – поскольку много вечеров кряду размышляли они об упущенном богатстве – они начнут выдвигать и обосновывать причины такого своего поведения, допытываться, почему же все-таки никто не набрался храбрости во тьме и тишине ночи пристукнуть никому не нужную старуху Берту в обмен на десять слитков золота? Почему пастух Сантьяго, который каждое утро гонит свое стадо на горный склон, не пал жертвой несчастного случая на охоте? Так и будут они перебирать возможные варианты – поначалу перебарывая стыд, а потом со злобой.
Пройдет год, и лютой ненавистью возненавидят друг друга жители города – уникальный шанс выпал Вискосу, а он его упустил. Вспомнят тогда и про нее, про Шанталь Прим, которая, наверное, подсмотрела, где чужестранец прячет золото, прихватила его с собой да и исчезла бесследно. Вот тогда и начнут перемывать ей кости, поминать ее лихом – неблагодарную неимущую сироту, которой после того, как не стало ее бабушки, все помогали кто чем мог, которая, не сумев найти себе мужа и уехать, устроилась на работу в бар, которая спала с постояльцами отеля, выбирая, как правило, тех, кто постарше, которая строила глазки всем туристам, выпрашивая чаевые пощедрее.
И до гробовой доски будут раздирать их два чувства – жалость к себе и ненависть. А Шанталь будет счастлива своей местью. Она никогда не забудет, какими глазами смотрели на нее пришедшие за хлебом люди, как взглядом умоляли хранить молчание о преступлении, которое они никогда не решатся совершить, чтобы тотчас ополчиться на нее, словно это она виновата в том, что трусость их в конце концов выплыла на поверхность.
– Мы просто обязаны спасти этот город. Любой ценой, – сказал землевладелец.
Ему – единственному из всех – упадок Вискоса сулил немалые прибыли: он мог скупить в нем все, а потом перепродать какой-нибудь крупной компании, однако вовсе не был заинтересован в том, чтобы почти за бесценок избавляться от земель, в недрах которых могли бы таиться сокровища.
– А вы что скажете, святой отец? – обратилась хозяйка гостиницы к священнику.
– Я толком разбираюсь лишь в моей религии, а в основе ее – жертва одного человека, которая спасла все человечество.
И в третий раз наступило молчание – но ненадолго.
– Мне пора готовиться к субботней службе, – продолжал он. – Давайте соберемся еще раз, ближе к вечеру.
Все тотчас согласились с ним, назначили час встречи. У всех был деловой и озабоченный вид, словно их ожидало нечто очень серьезное.
– То, что вы сейчас сказали, святой отец, – очень интересно, – с обычной своей холодностью произнес мэр. – Прекрасная тема для проповеди. Думаю, что всем нам следует сегодня присутствовать на богослужении.
* * *
Шанталь, больше уже не колеблясь, двинулась к валуну в форме "Y", размышляя по дороге, как будет действовать, когда заберет золото. Вернется домой, возьмет все деньги, переоденется, чтобы не зависеть от капризов погоды, спустится на шоссе, поймает попутную машину. И – никаких пари: здешний народ не заслуживает богатства, которое готово само свалиться ему в руки. Чемодан она брать не будет, чтобы никто не догадался, что она покидает навсегда Вискос со всеми его красивыми и бесполезными легендами, со всеми его боязливыми и благородными жителями, с его баром, вечно переполненным посетителями, которые обсуждают изо дня в день одни и те же темы, с его церковью, куда она никогда не ходила. Конечно, нельзя исключить и того, что на автовокзале ее уже будет поджидать полиция – это в том случае, если чужестранец обвинит ее в краже и т. д. и т. п. Но сейчас девушка была готова идти на любой риск.
И ненависть, которую она испытывала полчаса назад, сменилась иным, гораздо более сладостным чувством – Шанталь предвкушала месть.
Ей нравилось, что именно она покажет всем своим землякам, сколько зла таится в глубине их якобы простых и добрых душ. Все они мечтают о возможности совершить преступление – всего лишь мечтают, ибо никогда не отважатся ни на какое деяние. Так и продремлют они до скончания убогого своего века, твердя про себя, что они благородны, не способны совершить ничего противозаконного, всегда готовы любой ценой защитить достоинство своего городка, – но при этом будут знать, что только страх не дал им убить невиновного. По утрам они будут восхвалять себя за душевную цельность, а по ночам – проклинать за то, что упустили такую возможность!
На протяжении ближайших трех месяцев в баре будут говорить только о том, какие порядочные и благородные люди проживают в Вискосе. Затем наступит охотничий сезон, и на некоторое время тема эта заглохнет, ибо иностранцам ничего знать не надо: им нравится думать, что их занесло в благословенную глушь, где все друзья, где неизменно правит добро, где природа щедра, а местные продукты, продающиеся в ларьке, который хозяйка гостиницы именует "лавочкой", – просто пропитаны этой бескорыстной любовью.
Но вот завершится сезон, и горожане на свободе снова примутся обсуждать эту тему. Но на этот раз – поскольку много вечеров кряду размышляли они об упущенном богатстве – они начнут выдвигать и обосновывать причины такого своего поведения, допытываться, почему же все-таки никто не набрался храбрости во тьме и тишине ночи пристукнуть никому не нужную старуху Берту в обмен на десять слитков золота? Почему пастух Сантьяго, который каждое утро гонит свое стадо на горный склон, не пал жертвой несчастного случая на охоте? Так и будут они перебирать возможные варианты – поначалу перебарывая стыд, а потом со злобой.
Пройдет год, и лютой ненавистью возненавидят друг друга жители города – уникальный шанс выпал Вискосу, а он его упустил. Вспомнят тогда и про нее, про Шанталь Прим, которая, наверное, подсмотрела, где чужестранец прячет золото, прихватила его с собой да и исчезла бесследно. Вот тогда и начнут перемывать ей кости, поминать ее лихом – неблагодарную неимущую сироту, которой после того, как не стало ее бабушки, все помогали кто чем мог, которая, не сумев найти себе мужа и уехать, устроилась на работу в бар, которая спала с постояльцами отеля, выбирая, как правило, тех, кто постарше, которая строила глазки всем туристам, выпрашивая чаевые пощедрее.
И до гробовой доски будут раздирать их два чувства – жалость к себе и ненависть. А Шанталь будет счастлива своей местью. Она никогда не забудет, какими глазами смотрели на нее пришедшие за хлебом люди, как взглядом умоляли хранить молчание о преступлении, которое они никогда не решатся совершить, чтобы тотчас ополчиться на нее, словно это она виновата в том, что трусость их в конце концов выплыла на поверхность.
|
|