Скачать 106.96 Кбайт
Дьявол и сеньорита Прим.
Ты права.
Дьяволу, неотступно следовавшему за чужестранцем, совсем не понравились эти слова. Он попросил помощи у дьявола Шанталь, но тот появился совсем недавно и еще не мог полностью руководить девушкой.
– И что это меняет?
– Ничего. Мы заключили пари, и я уверен, что выиграю. Но я сознаю все свое убожество и понимаю, почему стал таким – я считал, что мои несчастья свалились на меня незаслуженно.
Шанталь думала о том, как бы им незаметно выбраться из леса: было еще раннее утро, но больше оставаться здесь было нельзя.
– Я считаю, что честно заработала свое золото, и заберу его, если только ты мне не воспрепятствуешь, – сказала она. – И тебе советую сделать то же самое: ни тебе, ни мне незачем возвращаться в Вискос; давай спустимся в долину, выйдем на шоссе, поймаем попутную машину, а дальше каждый двинется своим путем.
– Иди. Но знай, что в эту самую минуту жители Вискоса решают, кто должен умереть.
– Может быть. Они будут решать это в течение ближайших двух дней, пока не истечет срок, а потом еще два года – спорить о том, кому же быть жертвой. О, я знаю моих земляков: они нерешительны, когда надо действовать, и неумолимы, когда надо взвалить на кого-то вину. Если ты не вернешься, они даже не дадут себе труда поспорить, а просто подумают, что я все это выдумала.
– Вискос ничем не отличается от других городов. Все, что происходит там, происходит и на других континентах, в других городах, селениях, монастырях – не важно где. Но ты этого не понимаешь, как не понимаешь и того, что фортуна на этот раз была ко мне благосклонна – я правильно выбрал человека, который мне поможет.
"Да, эту вот девушку, сидящую рядом: она кажется честной и трудолюбивой, а на самом деле думает лишь о том, как бы отомстить. Нам не дано увидеть врага – ибо если мы пойдем до самого конца, то обнаружим, что истинный наш враг – Господь Бог, заставивший нас пройти через все то, что мы прошли, – и потому мы срываем досаду на неудачи и разочарования на всем, что нас окружает. И никогда нам не утолить жажду мести, ибо она направлена против самой жизни".
– О чем мы говорим? – спросила Шанталь, разозленная тем, что чужестранец, которого она ненавидела больше всех на свете, так хорошо понимает, что творится у нее в душе. – Почему бы не взять золото и не уйти?
– Потому что вчера я понял: предлагая то, что внушает мне наибольшее отвращение – убить человека без причины и мотива, как убили когда-то мою жену и дочерей, – я на самом деле хочу спастись. Помнишь, во время нашей второй встречи я привел тебе слова одного философа? Того самого, который сказал, что и у Господа Бога есть ад: это его любовь к людям, ибо отношение людей терзает Его ежесекундно на протяжении всей Его вечной жизни. Помнишь?
Впрочем, этот же философ сказал и кое-что другое: человеку нужна таящаяся в нем скверна – без нее ему не обрести совершенство.
– Не понимаю.
– Раньше я думал только о возмездии. Подобно твоим землякам, я дни и ночи мечтал об этом, строил планы, воображал – и ничего не предпринимал. Какое – то время я по газетам следил за судьбой людей, которые потеряли своих близких в ситуациях, сходных с моей, но действовали совершенно противоположным образом: они организовывали группы поддержки жертв, боролись за торжество справедливости, проводили кампании – и тем самым показывали, что боль утраты никак и никогда не может быть замещена или исцелена возмездием.
Что ж, я тоже пытался взглянуть на все происходящее под другим – более великодушным, что ли – углом зрения. И не сумел. А теперь, когда я набрался храбрости, когда дошел до самого края, то обнаружил в самой глубине этой бездны свет.
– Продолжай, – сказала Шанталь, ибо она тоже увидела некий свет.
– Я не желаю доказывать, что человечество – извращено и порочно. Я стремлюсь доказать, что подсознательно напрашивался на то, что со мной произошло, – ибо я скверный человек, вырожденец и полностью заслужил кару, посланную мне судьбой.
– Ты хочешь доказать, что Бог – справедлив.
Чужестранец ненадолго задумался.
– Может быть.
– Я не знаю, справедлив ли Бог. По крайней мере со мной он поступил не очень-то правильно, и сильней всего прочего душу мне исковеркало именно сознание своего бессилия. Я не могу быть ни хорошей, как хотела бы, ни плохой, как, по моему мнению, следовало бы. Еще несколько минут назад я думала, что Господь избрал меня, чтобы отомстить людям за все те горести, которые они причинили Ему.
"Я думаю, что тебя обуревают те же сомнения, только масштаб их несравненно больше – ты был хорошим, и это не было вознаграждено".
Шанталь удивилась этим невысказанным словам. Демон чужестранца заметил, что сияние, исходившее от ангела девушки, усилилось.
"Действуй!" – приказал он демону Шанталь.
"Я действую, – отвечал тот. – Но это трудный бой".
– Нет, тебя гнетет не справедливость Бога, – сказал чужестранец. – А то, что ты всегда предпочитала быть жертвой обстоятельств. Я знаю многих, кто оказались в таком же положении.
Дьяволу, неотступно следовавшему за чужестранцем, совсем не понравились эти слова. Он попросил помощи у дьявола Шанталь, но тот появился совсем недавно и еще не мог полностью руководить девушкой.
– И что это меняет?
– Ничего. Мы заключили пари, и я уверен, что выиграю. Но я сознаю все свое убожество и понимаю, почему стал таким – я считал, что мои несчастья свалились на меня незаслуженно.
Шанталь думала о том, как бы им незаметно выбраться из леса: было еще раннее утро, но больше оставаться здесь было нельзя.
– Я считаю, что честно заработала свое золото, и заберу его, если только ты мне не воспрепятствуешь, – сказала она. – И тебе советую сделать то же самое: ни тебе, ни мне незачем возвращаться в Вискос; давай спустимся в долину, выйдем на шоссе, поймаем попутную машину, а дальше каждый двинется своим путем.
– Иди. Но знай, что в эту самую минуту жители Вискоса решают, кто должен умереть.
– Может быть. Они будут решать это в течение ближайших двух дней, пока не истечет срок, а потом еще два года – спорить о том, кому же быть жертвой. О, я знаю моих земляков: они нерешительны, когда надо действовать, и неумолимы, когда надо взвалить на кого-то вину. Если ты не вернешься, они даже не дадут себе труда поспорить, а просто подумают, что я все это выдумала.
– Вискос ничем не отличается от других городов. Все, что происходит там, происходит и на других континентах, в других городах, селениях, монастырях – не важно где. Но ты этого не понимаешь, как не понимаешь и того, что фортуна на этот раз была ко мне благосклонна – я правильно выбрал человека, который мне поможет.
"Да, эту вот девушку, сидящую рядом: она кажется честной и трудолюбивой, а на самом деле думает лишь о том, как бы отомстить. Нам не дано увидеть врага – ибо если мы пойдем до самого конца, то обнаружим, что истинный наш враг – Господь Бог, заставивший нас пройти через все то, что мы прошли, – и потому мы срываем досаду на неудачи и разочарования на всем, что нас окружает. И никогда нам не утолить жажду мести, ибо она направлена против самой жизни".
– О чем мы говорим? – спросила Шанталь, разозленная тем, что чужестранец, которого она ненавидела больше всех на свете, так хорошо понимает, что творится у нее в душе. – Почему бы не взять золото и не уйти?
– Потому что вчера я понял: предлагая то, что внушает мне наибольшее отвращение – убить человека без причины и мотива, как убили когда-то мою жену и дочерей, – я на самом деле хочу спастись. Помнишь, во время нашей второй встречи я привел тебе слова одного философа? Того самого, который сказал, что и у Господа Бога есть ад: это его любовь к людям, ибо отношение людей терзает Его ежесекундно на протяжении всей Его вечной жизни. Помнишь?
Впрочем, этот же философ сказал и кое-что другое: человеку нужна таящаяся в нем скверна – без нее ему не обрести совершенство.
– Не понимаю.
– Раньше я думал только о возмездии. Подобно твоим землякам, я дни и ночи мечтал об этом, строил планы, воображал – и ничего не предпринимал. Какое – то время я по газетам следил за судьбой людей, которые потеряли своих близких в ситуациях, сходных с моей, но действовали совершенно противоположным образом: они организовывали группы поддержки жертв, боролись за торжество справедливости, проводили кампании – и тем самым показывали, что боль утраты никак и никогда не может быть замещена или исцелена возмездием.
Что ж, я тоже пытался взглянуть на все происходящее под другим – более великодушным, что ли – углом зрения. И не сумел. А теперь, когда я набрался храбрости, когда дошел до самого края, то обнаружил в самой глубине этой бездны свет.
– Продолжай, – сказала Шанталь, ибо она тоже увидела некий свет.
– Я не желаю доказывать, что человечество – извращено и порочно. Я стремлюсь доказать, что подсознательно напрашивался на то, что со мной произошло, – ибо я скверный человек, вырожденец и полностью заслужил кару, посланную мне судьбой.
– Ты хочешь доказать, что Бог – справедлив.
Чужестранец ненадолго задумался.
– Может быть.
– Я не знаю, справедлив ли Бог. По крайней мере со мной он поступил не очень-то правильно, и сильней всего прочего душу мне исковеркало именно сознание своего бессилия. Я не могу быть ни хорошей, как хотела бы, ни плохой, как, по моему мнению, следовало бы. Еще несколько минут назад я думала, что Господь избрал меня, чтобы отомстить людям за все те горести, которые они причинили Ему.
"Я думаю, что тебя обуревают те же сомнения, только масштаб их несравненно больше – ты был хорошим, и это не было вознаграждено".
Шанталь удивилась этим невысказанным словам. Демон чужестранца заметил, что сияние, исходившее от ангела девушки, усилилось.
"Действуй!" – приказал он демону Шанталь.
"Я действую, – отвечал тот. – Но это трудный бой".
– Нет, тебя гнетет не справедливость Бога, – сказал чужестранец. – А то, что ты всегда предпочитала быть жертвой обстоятельств. Я знаю многих, кто оказались в таком же положении.
|
|