Тут я прервал его, сказав: «Вы поставили проблему. Теперь я хочу, чтобы вы молчали, а ваша жена сейчас расскажет, что она думает по этому поводу, и расскажет это своими словами». Точно так же педантично, но смущаясь еще сильнее, нежели ее муж, жена изложила свои жалобы. Я сказал: «Я могу сделать для вас то, что вы просите, но это будет шоковая терапия. Это не будет электрошок или любой другой физический шок, но это будет шок психологический. Сейчас я оставлю вас наедине друг с другом в этом кабинете на пятнадцать минут, чтобы вы смогли обсудить, готовы ли вы или нет пережить довольно серьезный психологический шок. После того, как пройдет пятнадцать минут, я вернусь, спрошу вас о вашем решении и в зависимости от него буду действовать».
Я вышел из кабинета и, вернувшись через пятнадцать минут, спросил: «Каков ваш ответ?" Мужчина ответил: «Мы обсудили этот вопрос как объективно, так и субъективно, и пришли к выводу, что мы выдержим все, что в принципе может помочь нам удовлетворить наше желание воспроизведения рода». Я спросил жену: «Окончательно ли ваше согласие?" Она ответила: «Да, сэр". Я ей снова объяснил, что шок будет психологическим, затронет их эмоции и будет представлять некоторое насилие над ними. "Это произойдет очень просто, но психологический шок будет более чем сильный. Я предлагаю вам сейчас, когда вы сидите в ваших креслах, крепко взяться за подлокотники и устроиться как можно глубже в этих креслах и слушать внимательно, что я скажу. После того, как я закончу и применю этот шок, я хочу, чтобы вы оба продолжали хранить абсолютное молчание. Через несколько минут вы можете покинуть кабинет и вернуться домой. Я хочу, чтобы вы продолжали хранить абсолютное молчание на всем протяжении дороги домой, и пока вы будете молчать, в ваше сознание прорвется множество мыслей. Храните молчание до тех пор, пока вы не войдете в дом и не закроете за собой дверь, тогда вы будете свободны! А сейчас поглубже устройтесь в своих креслах, поскольку сейчас я собираюсь применить к вам этот психологический шок. Вот он: в течение трех лет вы поступаете в супружеские отношения со всеми сопутствующими физиологическими реакциями для целей воспроизведения рода по меньшей мере два раза в день, а иногда до четырех раз в сутки, но тем не менее ваша потребность в продолжении рода остается неудовлетворенной. Так почему бы вам, черт побери, просто не ... (совершать половой акт, очень грубо) просто для развлечения и не помолиться дьяволу, чтобы он помог обрюхатить ее не позже чем через три месяца. А сейчас вы можете идти».
Впоследствии я узнал, что по дороге домой они действительно все время молчали, "обдумывая многие вещи". Когда они наконец зашли в дом и закрыли за собой дверь, то, как рассказывал муж: “Мы обнаружили, что мы не можем дойти до спальни. Мы просто упали на пол, мы не вступали в супружеские отношения, мы развлекались. Сейчас три месяца едва истекли, а моя жена уже беременна». Через девять месяцев у них родилась девочка. Когда я навестил их, чтобы посмотреть на ребенка, то обнаружил, что при разговоре они больше не используют многосложные слова, абсолютно правильно построенные фразы и формальные выражения. Теперь они могли даже рассказывать рискованные анекдоты.
Проехав сорок миль в абсолютном молчании в соответствии с данными им внушениями, они обнаружили у себя в голове массу ранее подавляемых, а теперь необузданно вторгшихся в сознание мыслей. И все это вылилось в сексуальную активность сразу же после того, как они вошли в дом и закрыли за собой дверь. Это было именно то, на что я надеялся. Когда я спросил их об этом, они ответили, что чем ближе они были к дому, тем большее количество эротических мыслей у себя в голове обнаруживали. Но конкретных воспоминаний у них об этом не осталось.
Этот случай был подробно изложен в аудитории Колумбийского университета, где собралось более семидесяти практикующих психиатров. Перед тем, как рассказать этот случай, я спросил их мнение относительно того, смогут ли они выдержать произнесение непечатных слов в связи с одной психотерапевтической проблемой. Все в аудитории были уверены в том, что это выдержать они смогут, и я был убежден в том же. Однако, к моему великому удивлению, после произнесения ключевого слова аудитория на несколько мгновений застыла в неподвижности. Я заметил еще, что и мой собственный голос прозвучал иначе. Это было явное свидетельство отделенных последствий усвоенных в детстве и предъявляющихся в зрелом возрасте запретов.
Если с одними людьми Эриксон использует шокирующие слова в терапевтических целях, то с другими он разговаривает таким образом, что пациент лишь много позже понимает, что было сказано.
С теми пациентами, которые очень боятся, как бы речь не пошла о чем-либо, с их точки зрения неприличном, Эриксон поступает очень осторожно. Он считает, что в каждом случае требуются иные действия, и не пытается втиснуть всех пациентов в единые терапевтические рамки. Он может совершенно откровенно, как в предыдущем случае, обсуждать сексуальные вопросы, но может также подойти и этим вопросам очень косвенно, позволяя пациенту понять самостоятельно, что предметом был секс.