Теперь она остановилась где-то около четвертого этажа и снова остановила лифт между этажами. Остановив лифт, она сказала: "Я просто сгораю от нетерпения, так мне хочется поцеловать вас". Он ответил: "Займитесь своим делом". Он хотел, чтобы лифт двигался, а не стоял на месте. Она ответила: "Ну хорошо, давайте спустимся и начнем все сначала" и лифт поехал вниз. Тогда он закричал: "Не вниз, а вверх!", поскольку он не хотел заново повторять все это. Лифт поехал вверх и снова остановился между этажами, а она сказала: "Обещаете ли вы после работы спуститься вниз в моем лифте?" Он ответил: "Я пообещаю вам все, что угодно, если вы обещаете не целовать меня". Он поднялся в лифте наверх с облегчением, и без всякого страха — перед лифтом — и с тех пор начал безбоязненно пользоваться лифтом.
Одно из особых умений Эриксона состояло в том, что он использовал гипноз при работе с болью. Его часто просили облегчить страдания больного на стадиях исхода смертельной болезни. В подобных случаях человек может умереть, страдая от невыносимой боли, или же вследствие употребления обезболивающих препаратов он теряет контакт с жизнью, задолго до того, как умрет. Сейчас мы опишем метод, которым пользовался Эриксон в этих труднейших случаях.
Одна женщина умирала от рака матки. С помощью обезболивающих средств ее удавалось поддерживать в состоянии, при котором она могла спать и есть почти без тошноты и рвоты. Ее состояние можно было назвать почти ступорозным. Она ненавидела себя за свою неспособность провести оставшиеся недели жизни в контакте со своей семьей, и семейный врач решил, что целесообразно будет использовать гипноз. Вызвали Эриксона и он решил, что в топ день, когда он придет, наркотиков ей давать не станут. Он отменил наркотики, чтобы они не мешали ему работать, а женщина была бы сильнее мотивирована реагировать на него.
Я работал с этой пациенткой четыре часа без перерыва, обучая ее, несмотря на приступы боли, входить в транс, вызывать нечувствительность тела к боли, растворяться в состоянии глубочайшей усталости, чтобы спать физиологическим сном, несмотря на боль, и испытывать удовольствие от еды без желудочных страданий. Ее отчаянная ситуация побуждала ее принимать мои внушения, не подвергая их сомнению. Я научил ее также гипнотически реагировать на мужа, старшую дочь и семейного врача для того, чтобы поддержать гипнотическое состояние в случае каких-нибудь неожиданностей во время моего отсутствия. Потребовался всего один длинный гипнотический сеанс. Она больше не принимала лекарства, за исключением одного подкожно вводимого средства, которое она приняла в четверг вечером. Это дало ей дополнительное облегчение и позволило поддерживать полный контакт с семьей в течение всего уик-энда, чувствуя себя при этом отдохнувшей. В течение следующей недели она каждый вечер участвовала в жизни семьи. Через шесть недель после первого сеанса гипноза, беседуя со своей дочерью, она внезапно перешла в коматозное состояние, и через два дня умерла.
Эриксон часто рассказывал об этом подходе, иногда с вариациями. Он обучал человека вызывать нечувствительность тела к боли, иногда добавляя внушение о том, что пациент чувствует себя отделенным от своего тела. Иногда он включал также внушения, касающиеся изменения восприятия времени. Например, работая с пожилым человеком, находящимся на исходной стадии раковой болезни, он поступал следующим образом.
Пациент жаловался на постоянную, тяжелую, тупую, пульсирующую боль, а также на острейшие приступы боли, которые наступали каждые десять минут. Я внушал ему, что его тело становится ужасно тяжелым, словно свинец. Он мог бы ощутить это, как если бы он был пропитан сном и был не способен ощущать ничего, кроме усталости. Ощущая эту тупую тяжелую усталость тела, он мог бы заснуть в то время, как его сознание оставалось бодрствующим. Чтобы справиться с повторяющимися приступами боли, я велел ему пристально смотреть на часы и ждать следующего приступа. Эти несколько минут страшного ожидания казались ему часами, и наступление боли превращалось в освобождение от этого ожидания. Таким образом, он разделил два своих переживания: ожидание боли и собственную боль. Теперь я мог научить его искажать свое восприятие времени, чтобы он смог субъективно увеличить определенный промежуток времени. Он мог увеличивать промежуток времени между приступами боли, и таким образом, ощущать себя более свободным от боли. Он мог также укорачивать промежуток времени, в течение которого он чувствовал боль. Вместе с тем я научил его амнезировать боль, чтобы он не страдал, воспринимая предыдущий приступ и не ждал последующего приступа со страхом и ужасом. Каждый последующий острый приступ боли он немедленно забывал, и следующий наступал как совершенно неожиданное событие. Поскольку он не ждал боли и не думал о ней, она превратилась в проходящее переживание, подобное мгновенному ощущению. Пациент говорил, что гипноз освободил его от боли почти полностью, и что в теле он ощущает тяжесть, слабость и тупую усталость, а боль "раздирает" его всего два раза в день. Через несколько недель у него наступило коматозное состояние и он умер.