Скачать 52.93 Кбайт
Прозрачность зла
Невозможно предугадать
степень эффективности такого изгнания, но мы должны задать себе
вопрос: чему противостоит рак, не сопротивляется ли он еще худшей
перспективе - тотальной гегемонии генетического кода? Чему
противостоит СПИД, не более ли ужасающей вероятности сексуальной
эпидемии, всеобщей сексуальной ску-
[98]
ченности? Та же проблема и с наркотиками; отложим в сторону
драматизацию и спросим себя: от чего нас защищают наркотики? Какую
увертку представляют они перед лицом еще худшего зла - умственного
отупения, нормативного обобществления, универсальной
запрограммированности? То же можно сказать и о терроризме: это
вторичное, вызывающее реакцию насилие, возможно, защищает нас от
эпидемии согласия, от политической лейкемии и упадка, которые
продолжают углубляться, а также от невидимого, но очевидного
влияния Государства. Все вещи двойственны, все имеет оборотную
сторону. В конце концов именно благодаря неврозам человек
оказывается надежно защищен от безумия. В этом смысле СПИД не есть
наказание, ниспосланное Небом; возможно, напротив, это защитное
действие, направленное на предотвращение риска всеобщей
скученности, тотальной утраты подлинности в процессе размножения и
ускоренного роста сетей.
Если СПИД, терроризм, экономический крах, электронные вирусы
овладели коллективным воображением, это произошло потому, что они
bk~r собой нечто, отличное от эпизодов иррационального мира.
Дело в том, что в этих явлениях присутствует вся логика нашей
системы; они - ее сенсационное проявление. Все они подчинены
одному и тому же протоколу вирулентности и излучения, само влияние
которого на вообра-
[99]
жение уже является вирусным: один террористический акт заставляет
пересмотреть деятельность каждого политика в свете
террористической гипотезы; одно лишь появление СПИДа, даже
статистически незначительное, вынуждает пересмотреть весь спектр
болезней в свете гипотезы иммунодефицита. Малейшего вируса,
искажающего запоминающие устройства компьютеров Пентагона или
наводняющего каналы связи новогодними поздравлениями, достаточно,
чтобы создать угрозу дестабилизации информационных систем.
Такова привилегия экстремальных явлений и катастрофы в целом,
трактуемой как аномальный поворот событий. Тайный порядок,
присущий катастрофе, состоит в сходстве всех этих процессов между
собой и в их соответствии системе во всей целостности последней.
Это порядок внутри беспорядка: все экстремальные явления связаны
между собой и с системой в целом. Это означает, что бесполезно
взывать к рациональности системы, к ее избавлению от наростов.
Желание уничтожить экстремальные явления абсолютно иллюзорно. Они
будут становиться все более и более экстремальными по мере
возрастания уровня фальсификации нашей системы. Что, впрочем, есть
великое благо, потому что в этом случае они оказываются наилучшей
терапией для этой системы. В прозрачных системах, гомеостатических
или гомеофлюидных, нет больше стратегии Добра против Зла, есть
только стратегия Зла против Зла - стратегия наихудшего. О выборе
боль-
[100]
ше нет речи; мы видим, как гомеопатическая вирулентность
расползается у нас на глазах. СПИД, крах, информационные вирусы -
все это лишь видимая часть катастрофы, 90% которой скрыто в
виртуальном мире. Настоящей, абсолютной катастрофой будет
катастрофа вездесущности всех сетей, всеобщей призрачности
информации, от чего, по счастью, нас защищает информационный
вирус. Благодаря ему мы не движемся по прямой линии к концу
информации и коммуникации, что было бы равносильно смерти. Выход
на поверхность этой убийственной призрачности тоже служит сигналом
тревоги. Это несколько напоминает ускоренное движение жидкости:
оно вызывает всевозможные завихрения и аномалии, которые
останавливают течение или рассредоточивают его. Хаос служит
границей тому, что без него просто затерялось бы в абсолютной
пустоте. Таким образом, экстремальные явления, сами пребывая в
тайном беспорядке, предотвращают, посредством хаоса, беспредельный
рост порядка и прозрачности. Однако уже сегодня, несмотря на
экстремальные явления, можно наблюдать начало конца некоего
процесса мышления. То же происходит и с сексуальной свободой: мы
уже видим начало конца некоего процесса наслаждения. Но если бы
всеобщая скученность осуществилась, сам секс исчез бы в своем
бесполом неистовстве. Это справедливо и в случае экономического
обмена. Спекуляция, подобно вихревому потоку, делает невозможным
общее расширение реального то-
[101]
варообмена. Провоцируя мгновенную циркуляцию стоимостей, убивая
током экономическую модель, спекуляция в то же время помогает
обойти катастрофу, каковой была бы свободная коммутация всех
обменов, ибо это тотальное освобождение и есть настоящее
катастрофическое движение стоимостей.
степень эффективности такого изгнания, но мы должны задать себе
вопрос: чему противостоит рак, не сопротивляется ли он еще худшей
перспективе - тотальной гегемонии генетического кода? Чему
противостоит СПИД, не более ли ужасающей вероятности сексуальной
эпидемии, всеобщей сексуальной ску-
[98]
ченности? Та же проблема и с наркотиками; отложим в сторону
драматизацию и спросим себя: от чего нас защищают наркотики? Какую
увертку представляют они перед лицом еще худшего зла - умственного
отупения, нормативного обобществления, универсальной
запрограммированности? То же можно сказать и о терроризме: это
вторичное, вызывающее реакцию насилие, возможно, защищает нас от
эпидемии согласия, от политической лейкемии и упадка, которые
продолжают углубляться, а также от невидимого, но очевидного
влияния Государства. Все вещи двойственны, все имеет оборотную
сторону. В конце концов именно благодаря неврозам человек
оказывается надежно защищен от безумия. В этом смысле СПИД не есть
наказание, ниспосланное Небом; возможно, напротив, это защитное
действие, направленное на предотвращение риска всеобщей
скученности, тотальной утраты подлинности в процессе размножения и
ускоренного роста сетей.
Если СПИД, терроризм, экономический крах, электронные вирусы
овладели коллективным воображением, это произошло потому, что они
bk~r собой нечто, отличное от эпизодов иррационального мира.
Дело в том, что в этих явлениях присутствует вся логика нашей
системы; они - ее сенсационное проявление. Все они подчинены
одному и тому же протоколу вирулентности и излучения, само влияние
которого на вообра-
[99]
жение уже является вирусным: один террористический акт заставляет
пересмотреть деятельность каждого политика в свете
террористической гипотезы; одно лишь появление СПИДа, даже
статистически незначительное, вынуждает пересмотреть весь спектр
болезней в свете гипотезы иммунодефицита. Малейшего вируса,
искажающего запоминающие устройства компьютеров Пентагона или
наводняющего каналы связи новогодними поздравлениями, достаточно,
чтобы создать угрозу дестабилизации информационных систем.
Такова привилегия экстремальных явлений и катастрофы в целом,
трактуемой как аномальный поворот событий. Тайный порядок,
присущий катастрофе, состоит в сходстве всех этих процессов между
собой и в их соответствии системе во всей целостности последней.
Это порядок внутри беспорядка: все экстремальные явления связаны
между собой и с системой в целом. Это означает, что бесполезно
взывать к рациональности системы, к ее избавлению от наростов.
Желание уничтожить экстремальные явления абсолютно иллюзорно. Они
будут становиться все более и более экстремальными по мере
возрастания уровня фальсификации нашей системы. Что, впрочем, есть
великое благо, потому что в этом случае они оказываются наилучшей
терапией для этой системы. В прозрачных системах, гомеостатических
или гомеофлюидных, нет больше стратегии Добра против Зла, есть
только стратегия Зла против Зла - стратегия наихудшего. О выборе
боль-
[100]
ше нет речи; мы видим, как гомеопатическая вирулентность
расползается у нас на глазах. СПИД, крах, информационные вирусы -
все это лишь видимая часть катастрофы, 90% которой скрыто в
виртуальном мире. Настоящей, абсолютной катастрофой будет
катастрофа вездесущности всех сетей, всеобщей призрачности
информации, от чего, по счастью, нас защищает информационный
вирус. Благодаря ему мы не движемся по прямой линии к концу
информации и коммуникации, что было бы равносильно смерти. Выход
на поверхность этой убийственной призрачности тоже служит сигналом
тревоги. Это несколько напоминает ускоренное движение жидкости:
оно вызывает всевозможные завихрения и аномалии, которые
останавливают течение или рассредоточивают его. Хаос служит
границей тому, что без него просто затерялось бы в абсолютной
пустоте. Таким образом, экстремальные явления, сами пребывая в
тайном беспорядке, предотвращают, посредством хаоса, беспредельный
рост порядка и прозрачности. Однако уже сегодня, несмотря на
экстремальные явления, можно наблюдать начало конца некоего
процесса мышления. То же происходит и с сексуальной свободой: мы
уже видим начало конца некоего процесса наслаждения. Но если бы
всеобщая скученность осуществилась, сам секс исчез бы в своем
бесполом неистовстве. Это справедливо и в случае экономического
обмена. Спекуляция, подобно вихревому потоку, делает невозможным
общее расширение реального то-
[101]
варообмена. Провоцируя мгновенную циркуляцию стоимостей, убивая
током экономическую модель, спекуляция в то же время помогает
обойти катастрофу, каковой была бы свободная коммутация всех
обменов, ибо это тотальное освобождение и есть настоящее
катастрофическое движение стоимостей.
|
|