Скачать 126.18 Кбайт
Используйте свой мозг для изменений
Это работает точно, как Павлов и
слюноотделение. Большинство людей понятия не имеют о том, сколь просто
связывать таким образом переживания или сколь быстро вы можете этого
добиться, если делать это систематически.
Однажды я видел, как терапевт за один сеанс сделал агорафобика. Он был
милый, благонамеренный человек, любящий своих пациентов. У нет были годы
клинической подготовки -- но не было ни малейшего представления о том, что
он делает. Его клиент пришел с конкретной фобией высоты. Терапевт предложил
этому парню закрыть глаза и подумать о высоте. А-а-п -- парень краснеет и
начинает дрожать. "Теперь подумай о чем-то, что тебя ободрит". Ф-ф-у-у.
Теперь подумай о высоте. А-а-п. "Теперь подумай о том, как ты спокойно
ведешь машину". Ф-ф-у-у. "Теперь подумай о высоте". А-а-п.
Этот парень кончил фобическими ощущениями по поводу почти всего в жизни
-- что часто называют агорафобией. То, что сделал терапевт, было блестяще --
в некотором смысле. Он изменил ощущения своего клиента путем связывания
переживаний. Вот только сделанный им выбор ощущения, подлежащего
генерализации, в мои представления о наилучшем выборе не вписывается. Он
привязал панические эмоции этого человека ко всем тем контекстам его жизни,
которые производили ободряющий эффект. Вы можете использовать в точности
этот же процесс, чтобы взять приятное ощущение и генерализовать его таким же
образом. Если бы этот терапевт понимал процесс, который использовал, то мог
бы обернуть его на сто восемьдесят градусов.
Я видел, как то же самое происходит в супружеской терапии. Жена
начинает жаловаться на какой-нибудь поступок мужа, и терапевт
говорит:"Смотрите на своего мужа, говоря это. Вам нужно находиться в глазном
контакте". Это свяжет все те неприятные эмоции с видом мужниного лица -- так
что всякий раз, глядя на него, она будет их испытывать.
Вирджиния Сатир применяет в семейной терапии тот же процесс, но
поворачивает его в обратную сторону. Она расспрашивает пару о важнейших
моментах первых дней их ухаживаний, и когда они зарумянятся -- тогда она
заставляет их смотреть друг на друга. Она может сказать что-нибудь вроде:"И
я хочу, чтобы вы осознали, что это тот же самый человек, в которого вы были
так глубоко влюблены десять лет назад". Это связывает с лицом супруга
совершенно другое чувство, обычно куда более полезное.
Одна пара, пришедшая на встречу со мной, какое-то время была на терапии
у кого-то другого, но они все еще воевали. Раньше они постоянно воевали дома
-- но когда они пришли ко мне, это происходило только в офисе терапевта.
Возможно, терапевт сказал что-то вроде:"Теперь я хочу, чтобы вы приберегли
все свои схватки для наших совместных сеансов, чтобы я мог наблюдать, как вы
это делаете".
Я хотел понять, с чем были сопряжены ссоры -- с терапевтом или с его
офисом, поэтому провел с ними эксперимент. Я выяснил, что если они приходят
в офис терапевта в его отсутствие, то не спорят; но если он проводит сеанс у
них дома -- спорят. Так что я просто сказал им, чтобы они больше не
встречались с этим терапевтом. Это было простое решение, которое уберегло их
от больших расходов и множества неприятностей.
Один из моих клиентов не мог разозлиться, потому что он бы тут же жутко
испугался. Можно было сказать, что у него была фобия злости. Оказалось, что
когда он был ребенком, то всякий раз, когда он злился, его родители
приходили в ярость -- и его испуг длился до середины следующей недели; так
что эти два ощущения связались друг с другом. Он вырос и пятнадцать лет жил
отдельно от родителей -- но продолжал реагировать таким образом.
В мир личностного изменения я пришел из мира математики и информатики.
Компьютерщики обычно не хотят, чтобы что-либо в их окружении имело
какое-либо отношение к людям. Они относятся к этому, как к "пачканию рук".
Им нравится работать с блестящими компьютерами и носить белые лабораторные
куртки. Но я обнаружил, что нет лучшей модели того, каким образом работает
мой мозг -- особенно в смысле ограничений, -- чем компьютер. Попытки
заставить компьютер что-то сделать -- неважно, сколь это "что-то" просто --
очень похожи на попытки заставить что-то сделать человека.
Большинство из вас видели компьютерные игры. Даже простейшие из них
программировать достаточно трудно, потому что приходится пользоваться теми
очень ограниченными механизмами общения, которыми снабжена машина. Когда вы
поручаете ей сделать нечто, что она в состоянии сделать, -- ваша инструкция
должна быть организована в точности таким образом, чтобы информацию можно
было обработать так, чтобы компьютер мог выполнить задачу. Мозги, как и
компьютеры, не относятся к типу "чего изволите?".
слюноотделение. Большинство людей понятия не имеют о том, сколь просто
связывать таким образом переживания или сколь быстро вы можете этого
добиться, если делать это систематически.
Однажды я видел, как терапевт за один сеанс сделал агорафобика. Он был
милый, благонамеренный человек, любящий своих пациентов. У нет были годы
клинической подготовки -- но не было ни малейшего представления о том, что
он делает. Его клиент пришел с конкретной фобией высоты. Терапевт предложил
этому парню закрыть глаза и подумать о высоте. А-а-п -- парень краснеет и
начинает дрожать. "Теперь подумай о чем-то, что тебя ободрит". Ф-ф-у-у.
Теперь подумай о высоте. А-а-п. "Теперь подумай о том, как ты спокойно
ведешь машину". Ф-ф-у-у. "Теперь подумай о высоте". А-а-п.
Этот парень кончил фобическими ощущениями по поводу почти всего в жизни
-- что часто называют агорафобией. То, что сделал терапевт, было блестяще --
в некотором смысле. Он изменил ощущения своего клиента путем связывания
переживаний. Вот только сделанный им выбор ощущения, подлежащего
генерализации, в мои представления о наилучшем выборе не вписывается. Он
привязал панические эмоции этого человека ко всем тем контекстам его жизни,
которые производили ободряющий эффект. Вы можете использовать в точности
этот же процесс, чтобы взять приятное ощущение и генерализовать его таким же
образом. Если бы этот терапевт понимал процесс, который использовал, то мог
бы обернуть его на сто восемьдесят градусов.
Я видел, как то же самое происходит в супружеской терапии. Жена
начинает жаловаться на какой-нибудь поступок мужа, и терапевт
говорит:"Смотрите на своего мужа, говоря это. Вам нужно находиться в глазном
контакте". Это свяжет все те неприятные эмоции с видом мужниного лица -- так
что всякий раз, глядя на него, она будет их испытывать.
Вирджиния Сатир применяет в семейной терапии тот же процесс, но
поворачивает его в обратную сторону. Она расспрашивает пару о важнейших
моментах первых дней их ухаживаний, и когда они зарумянятся -- тогда она
заставляет их смотреть друг на друга. Она может сказать что-нибудь вроде:"И
я хочу, чтобы вы осознали, что это тот же самый человек, в которого вы были
так глубоко влюблены десять лет назад". Это связывает с лицом супруга
совершенно другое чувство, обычно куда более полезное.
Одна пара, пришедшая на встречу со мной, какое-то время была на терапии
у кого-то другого, но они все еще воевали. Раньше они постоянно воевали дома
-- но когда они пришли ко мне, это происходило только в офисе терапевта.
Возможно, терапевт сказал что-то вроде:"Теперь я хочу, чтобы вы приберегли
все свои схватки для наших совместных сеансов, чтобы я мог наблюдать, как вы
это делаете".
Я хотел понять, с чем были сопряжены ссоры -- с терапевтом или с его
офисом, поэтому провел с ними эксперимент. Я выяснил, что если они приходят
в офис терапевта в его отсутствие, то не спорят; но если он проводит сеанс у
них дома -- спорят. Так что я просто сказал им, чтобы они больше не
встречались с этим терапевтом. Это было простое решение, которое уберегло их
от больших расходов и множества неприятностей.
Один из моих клиентов не мог разозлиться, потому что он бы тут же жутко
испугался. Можно было сказать, что у него была фобия злости. Оказалось, что
когда он был ребенком, то всякий раз, когда он злился, его родители
приходили в ярость -- и его испуг длился до середины следующей недели; так
что эти два ощущения связались друг с другом. Он вырос и пятнадцать лет жил
отдельно от родителей -- но продолжал реагировать таким образом.
В мир личностного изменения я пришел из мира математики и информатики.
Компьютерщики обычно не хотят, чтобы что-либо в их окружении имело
какое-либо отношение к людям. Они относятся к этому, как к "пачканию рук".
Им нравится работать с блестящими компьютерами и носить белые лабораторные
куртки. Но я обнаружил, что нет лучшей модели того, каким образом работает
мой мозг -- особенно в смысле ограничений, -- чем компьютер. Попытки
заставить компьютер что-то сделать -- неважно, сколь это "что-то" просто --
очень похожи на попытки заставить что-то сделать человека.
Большинство из вас видели компьютерные игры. Даже простейшие из них
программировать достаточно трудно, потому что приходится пользоваться теми
очень ограниченными механизмами общения, которыми снабжена машина. Когда вы
поручаете ей сделать нечто, что она в состоянии сделать, -- ваша инструкция
должна быть организована в точности таким образом, чтобы информацию можно
было обработать так, чтобы компьютер мог выполнить задачу. Мозги, как и
компьютеры, не относятся к типу "чего изволите?".
|
|