В "Туаньчжуань", древнем комментарии к "Ицзину", сказано:

"Упадок – неподходящие люди.
Неблагоприятна благородному стойкость.
Великое отходит, малое приходит.
Это значит, что Небо и Земля не связаны
и все сущее не развивается...
Путь ничтожеств – расти,
а путь благородного человека – умаляться" [103].

Знающий прошлое, прозревает будущее: "закон (ли) един", формы выражения различны.

Свобода не бывает односторонней, вне Целого, скажем, свобода Земли в ущерб Небу. Когда остается одна половина, даже такая большая, как Земля, когда она забывает о своем родстве с Небом, то отторгается им и теряет себя, свою целостность. Начинается распад Земли, когда обрываются артерии, соединяющие ее с Небом, душу с телом, наступает кислородная недостаточность. Так и вышло. Мир "дольний", отринутый неразумным человеком от мира "горнего", ввергнут в тяжкие испытания в XX в.: братоубийственные войны, лагеря, террор, культ насилия, идея мирового господства – апофеоз хтонических сил Земли, не уравновешенных Небом. И самое страшное, что в человеке стало исчезать то, что дается ему звездным Небом и что делает его Человеком. Он разрушил храмы, презирал прошлое во имя будущего, которое не состоялось; мстил природе за свою несуразную и непонятно зачем данную жизнь. И исполнились пророчества древних:

"Душе, ушедшей от себя, нанесет удары некая огромность, и душу мучит подлинная нищета, ибо по природе своей вынуждена она искать всюду единое, а множественность этого не позволяет"

(Августин. О порядке, 1, 2).

По мнению Ортеги, "у равноправия был один смысл – вырвать человеческие души из внутреннего рабства, внедрить в них собственное достоинство и независимость" [104]. Может быть, не с того начали (нельзя понять одно через все, но можно понять все через одно). Для Бердяева это "одно", или центральная точка, позволяющая объять все отношения, есть человеческое достоинство – Личность, "мера всех вещей". Если человек – "мера всех вещей", то общество не может быть нормальным, если человек ненормален. Значит, один выход – привести в чувство самого человека. Чтобы стать Свободным, он должен задуматься: то ли он, чем ему предназначено быть? Другого пути нет. Освобождению человека от рабского сознания посвящает Бердяев книгу "О рабстве и свободе человека".

Как и Хайдеггер, он видит причину в том, что сознание подчинено закону, который знает общее и не знает индивидуального. "Самая структура сознания легко создает рабство". Монизм и есть философский источник рабства, его практика ведет к тирании. Власть "конечного" всегда оказывается рабством человека, господство – оборотная сторона рабства. Личность потому устремлена не к господству, а к Свободе. "Господин, в сущности, плебей, господство есть плебейское дело". Господствующий отчужден от свободы, от самого себя.

"Падшесть человека более всего выражается в том, что он тиран... Человек имеет непреодолимую склонность тиранить окружающих. Человек есть тиран и самого себя и, может быть, более всего самого себя. Он тиранит себя как существо раздвоенное, утратившее цельность. Он тиранит себя... суеверием, завистью, самолюбием (в буддийской терминологии – клеша – Т.Г.). Первоначальное зло есть власть человека над человеком, унижение достоинства человека, насилие и господство" [105].

Свобода не внешнее, а внутреннее состояние, она не даруется, а органически прорастает из духовного опыта человека в процессе познания себя и мира. Свобода внешняя, предоставленная, может быть лишь условием движения к Свободе истинной, но не восполняет ее.

На это обратил внимание еще Шеллинг:

"Ибо свобода, которая не гарантирована общим естественным порядком, непрочна, и в большинстве современных государств она подобна некоему паразитирующему растению, которое, в общем, терпят в силу неизбежной непоследовательности, но так, что отдельный индивидуум никогда не может быть уверен в своей свободе. Так быть не должно. Свобода не должна быть милостью или благом, которым можно пользоваться только как запретным плодом. Свобода должна быть гарантирована порядком, столь же явным и неизменным, как законы природы" [106].

По мнению Шеллинга, преобладало превратное представление о Свободе, истинного понятия свободы, в сущности, не было в предшествовавших идеализму системах нового времени.

Для Бердяева же Свобода есть духовное начало, не зависимое от мира и не детерминированное им: "Личность связана с логосом, не с космосом". Но и Логос есть свойство Космоса. Бердяеву важно поднять поверженную "вертикаль", воссоединить через Личность Земное с Небесным. Если Сартр говорил: "Человек всегда присутствует в человеческом мире", то, по Бердяеву, мир всегда присутствует в человеке. Персонализм примирил крайности экзистенциализма, сущность с существованием, индивидуализм с универсализмом, выйдя из круга антиномий благодаря ощущению неразъятости Земли и Неба (одно в другом) – в духе древней мудрости:

"Совершенномудрый схож с небом и землей,
поэтому между ними нет противостояния.