"Объективная истина проистекает от полноты сил субъективно индивидуального" [51].

Значит, путь к Единству – через завершение единичного, реализацию каждой сущности. И это универсальный закон. Лишь индивидуальные, самобытные культуры, не утратившие своей внутренней силы, способны выживать как причастные Единому, мировой культуре и через нее – всему человечеству. Безликость же смерти подобна, предвестник гибели. Если одна культура уподобляется другой, она просто исчезает с лица земли за ненадобностью, как порвавшая связь с Целым, как не выполнившая своего назначения.

Целое, известно, обладает свойствами, не присущими частям, но питательная мощь единого поля культуры зависит от" силы каждой из них. Значит, национальные культуры получают силу не только от собственных корней, национального субстрата, но и от мирового Целого, придающего многообразию" единство.

Нет и не может быть не только двух одинаковых культура по и двух одинаковых индивидов. Совпадать могут только маски, не природные лица (природа не терпит подобия, что не мешает ее единству). Если мы вспомним тех, кто созидал духовную культуру человечества, то не обнаружим сходства. Каждый ручей, если хватает силы, пробивается в океан мирового знания, но попадает в него своим путем. Каждый из мудрецов идет своим путем и потому служит общему делу. "Не иди по следам древних, но ищи то, что искали они", – говорил Кобо-дайси [52]. Когда один повторяет другого, прерывается связь времен. И память нужна, и забвение, лишь бы не было чего-то одного.

Двуединство мира – жизненно важно, от него зависит благополучие Целого. Взаимообогащаясь, культуры Востока и Запада актуализируются, становятся достоянием каждого, не дожидаясь, пока ученые осмыслят этот процесс. Взаимопроникновение по временным и пространственным параметрам (прошлое-настоящее, Восток-Запад) – есть спонтанный процесс, поставивший Восток и Запад перед необходимостью извлечь уроки из исторического опыта друг друга. Не к тому следует стремиться, чтобы между ними исчезла разница (это все равно невозможно, как невозможно изъять вторую сторону вещей) а к тому, чтобы они стали друг к другу лицом, говоря словами поэта. Не разница должна исчезнуть, а непонимание.

Попробуем, наконец, взглянуть на проблему Восток – Запад под углом зрения XX в. Если функциональная асимметрия представляет собой условие жизнедеятельности целого, то не будем пренебрегать ею, а воспользуемся как методологическим принципом, отражающим реальные связи. Интерес к Востоку в ваше время вызван не столько естественной потребностью узнавать новое, сколько методологической актуальностью, необходимостью Встречи разъятых половин. Знакомство с восточными учениями сделает наше мышление более гибким, более подвижным, более восприимчивым к ценностям иного порядка. Восток и Запад самопознаются друг в друге.

"Все имеет восточную и западную стороны", – утверждал Чжуан-цзы двадцать четыре века назад. "(Так), узнав, что Восток и Запад друг другу противоположны, но что ни тот, ни другой отрицать нельзя, (можно) определить роль (каждого как части" ("Чжуан-цзы", гл. 17). И ближе к нам говорил Гегель: "Единство и различие – это звучит бедно и жалко по сравнению, например, с великолепием солнца, с востоком и западом... Восток и Запад присущи каждой вещи" [53]. (Кстати, слово "вещь" в китайском языке пишется двумя иероглифами – "восток" и "запад". Если на уровне микромира существует такая связь, как она может не существовать на уровне макромира?) Гегелю же принадлежит мысль: "Форма романтического искусства имеет своей родиной два полушария: Запад – уход духа в его субъективный мир, и Восток – первое расширение сознания, стремящегося освободиться от конечного" [54].

О двуединстве Востока – Запада размышлял П. Я. Чаадаев:

"Мир искони делился на две части – Восток и Запад. Это не только географическое деление, но также и порядок вещей, обусловленный самой природой разумного существа: это – два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого! рода. Сосредоточиваясь, углубляясь, замыкаясь в самом себе, созидался человеческий ум на Востоке; раскидываясь вовне, излучаясь во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивается он на Западе... На Востоке мысль, углубившись в самое себя, уйдя в тишину, скрывшись в пустыню, предоставила общественной власти распоряжение всеми благами земли; на Западе идея, всюду кидаясь, вступаясь за все нужды человека, алкая счастья во всех его видах, основала власть на принципе права; тем не менее и в той, и в другой сфере жизнь была сильна и плодотворна; там и здесь человеческий разум не имел недостатка в высоких вдохновениях, глубоких мыслях и возвышенных созданиях. Первым выступил Восток и излил на землю потоки света из глубины своего уединенного созерцания; затем пришел Запад со своей всеобъемлющей деятельностью, своим живым словом и всемогущим анализом, овладел его трудами, кончил начатое Востоком и, наконец, поглотил его в своем широком обхвате" [55].

Почти 150 лет назад написаны эти строки, и теперь приходится переоткрывать открытое твоими же соотечественниками, Никуда не денешься, утрачена связь с прошлым.