Подобное отношение к Небытию живо и в современной литературе, что ощущается, в частности, в особом отношении к смерти, которая есть возвращение в изначальное Ничто (му). Все, что нас окружает, покоится в Небытии, как об этом у японской поэтессы Румико Кора (р. 1932 г.) в стихотворении "Дерево":

В этом дереве
Есть дерево Небытия,
Его ветви колышутся от ветра.
В полоске синего неба
Есть полоска Небытия.
Ее пересекла птица.
В лике женщины
Есть лик Небытия,
В нем сочится живая кровь.
В этом городе есть город Небытия,
Его площадь шумит, как обычно.

Разве не перекликаются они со словами Сэами, мастера Но, – нить протянулась через пять веков:

"Бытие – есть внешнее выражение Небытия...

Расколешь дерево –
Среди щепок
Нет цветов.
А в весеннем небе
Цветет сакура!

Зерно цветка раскрывается в искусстве, а хранится, в душе xyдожника" [123].

А в одном неканоническом тексте записанном на папирусе II в., как указано, самим Иисусом Христом, предлагается "поднять камень" и "расколоть дерево", чтобы встретиться лицом к лицу с воплощенным абсолютом [124]. И уж конечно, приходит на ум Достоевский:

"Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. Вот почему и говорят философы, что сущности вещей нельзя постичь на земле. Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее" [125].

Вот отчего болела душа Хайдеггера, – отпал человек от Бытия, и исчезло "чувство соприкосновения таинственным мирам", и спешил философ предупредить людей, чтобы не возненавидели землю и самих себя. Это носилось в воздухе – протягивалась нить через пустоту Небытия. По ощущению Бунина,

"Бездна – Праматерь, она же родит и поглощает и, поглощая, снова родит все сущее в мире, а иначе сказать – тот путь всего сущего, коему не должно противиться ничто сущее" [126].

Сперматические логосы пронизали землю. Хайдеггер творил, не на пустом месте, хотя опору находил не столько в философии, с ее метафизическими пристрастиями, сколько в искусстве, литературе, где Истина присутствовала в чистом виде. И недаром Хайдеггер называл именно язык "Домом бытия", а дом языка – поэзия и проза, а также та философия, которая говорила языком поэзии (в этом одна из причин того, что мир принял и Ницше, и Шпенглера, и Хайдеггера как своих пророков):

"Бытие как судьба, посылающая истину, остается потаенным. Но судьба мира дает о себе знать в поэзии, хотя еще и не открывая себя в качестве истории бытия. Поэтому мысль слушавшего судьбу мира Гёльдерлина, обретшая слово, в стихотворении "Воспоминание", сущностно изначальное и тем самым ближе к будущему, чем всепонимание "гражданина мира" Гёте" [127].

Утверждения, что Хайдеггер тяготел к Востоку и в этом причина его приверженности к Ничто и нигилизму [128], не кажутся мне убедительными. Наоборот, Хайдеггер потому и проявлял интерес к Востоку, к буддизму дзэн, что ощутил Ничто, Красоту "невыразимого". Увидел причину "покинутости", "бездомности" человека в отчуждении от Небытия – в неощущении ноуменального мира, единства Бытия-Небытия.

"Только так, от бытия, начнется преодоление бездомности, в которой блуждают не только люди, но само существо человека. Бездомность, ожидающая такого осмысления, коренится в покинутости сущего бытием" [129].

А дзэн и есть прямое "возвращение домой" самой короткой дорогой (достаточно "ткнуть" ум человека в Истину, которая рядом, в любой вещи, и ходить никуда не надо), – возвращение к безмятежности и покою, к радости сотворчества, которую таит в себе любой, самый непритязательный труд: носить воду или колоть дрова. Важно не что ты делаешь, а как ты делаешь. Для вставшего на Путь, познавшего суть вещей любой труд в радость, ибо он и есть осуществление.

Что же касается "нигилизма", то это чисто западное явление: было что отрицать. Нигилизм не мог появиться на буддийском Востоке, при том мировоззренческом укладе, когда все то, что привело к. нигилизму на Западе, считалось несуществующим, иллюзорным – майей.

Отождествление сущего с "ничто" в привычном смысле, как с ничтожным, незначащим, "принципиальное недумание о существе ничто" и делают неизбежным нигилизм: если рушатся сущности, общепринятые ценностные представления, значит, рушится все. Но если Ничто не подвластно законам логики, это еще не значит, что его нет. Ничто беспредметно, оно не вещь, "но, может быть, это беспредметное все-таки неким образом есть в том смысле, что им определяется существующий характер бытия", – задается: Хайдеггер вопросом в "Европейском нигилизме", проникая в границу Единого.