Важно, что на этой линии развития нужно научиться приспосабливаться к чужой предметности, проставляя соответствующие значения рангов.

Другая линия – непредсказуемый родитель, который может наказать или наградить "безмерно", то есть его награды и наказания принципиально не могут гомогенизироваться с предметностью самой суггестии. Отсюда развитие может идти по трем различным линиям.

Одна линия – манипуляция. Если родитель непредсказуем на уровне "честной" (волевой, произвольной) договоренности (то есть если с ним нельзя договориться), может быть им можно манипулировать, например, посредством имитации подчинения. Часто с ним нельзя договориться как раз потому, что он не "держит слова". Но тогда он, может быть, забудет проверить, выполнено ли его требование. Манипуляция вместо договоренности приравнивает родителя (позже – партнера) к особому фрагменту среды, вследствие чего может показаться разумной попытка "обойтись" с этим фрагментом манипулятивным образом.

Другая линия – конфронтация, отстаивание своих прав. Если с родителем нельзя договориться, приходится "урезонивать" его, противопоставляя насилию собственную силу. Это – честная конфронтация.

Наконец, третья линия – это случай, когда родитель систематически блокирует как раз возможность обсуждения. Приказание или запрет не могут обсуждаться и становятся "запредельными" – тем самым "табу", о котором шла речь в первом разделе этой главы.

В этом месте интроект появляется с неизбежностью. Для того, чтобы появилась возможность его "разжевывать", нужно еще положить его "на стол", а для этого нужно разблокировать исходную коммуникацию и обеспечить по отношению к ней мета-коммуникативный выход, в результате которого возможность обсуждения исходной суггестии или интердикции будет восстановлена. Это, как мы помним, является одной из задач коммуникативного анализа и коммуникативной терапии.

5
Таким образом, мы описали две структуры управления поведением человека. Одна – квази-спонтанное поведение, проходящее через сито произвольного культурно-детерминированного контроля: хочу генерализованное нельзя – ситуативное можно (или ситуативное подтверждение запрета)- контролируемое осуществление. Вторая – произвольное поведение, возникающее на базе родительской суггестии и проходящее через сито контроля Эго: нужно – генерализованная контр-суггестия -ситуативная контр-контр-суггевстия решение (выбор)- исполнение.

Интегрированное поведение, оно же интегрированная ответственная (в терминах Перлза) жизнедеятельность должны быть описаны как синтез этих двух модальностей. Это и была бы чаемая поколениями философов (но практически доступная лишь психотехникам) свобода, включающая осознанную необходимость, но посредством творчества выходящая за ее пределы.

Как возможна подобная интеграция? Как совмещаются Эго как адресат к-к-с и "Я" как субъект определяемого интересом гештальтообразования и соответствующего поведения?

Было бы ошибкой искать механизм подобного совмещения. Такая интеграция принципиально может быть только творческой. Каждое такого рода совмещение является творческим актом человека, а кумуляция результатов подобных актов создает неповторимую уникальность человеческой личности. Система различного масштаба подсистем, обеспечивающих такое совмещение, и есть личная техника человека.

Чтобы соотнести это понятие техники с более привычным, общеупотребительным, можно задуматься над тем, что любого рода "дивайсы", от стейнвеевского рояля до автомата Калашникова, могут "работать" не сами по себе, а только в руках (или "под" руками) человека, который умеет с ними обращаться и решает с их помощью те или иные собственные, человеческие задачи. В некотором смысле тело с его возможностями и способностями (включая способности мышления и чувствования), является таким же "аппаратом" или "дивайсом", созданным Великой Природой для нужд Духа, и передаваемым индивидуальному человеку во временное пользование.

Каждый человек в той или иной мере осуществляет наработку личной техники. Он учится управлять своим телом, ходить, потом говорить, позже читать и писать и т.д. и т.п. Все это – "техники", которыми человек овладевает.

При этом он встречается с "великой ловушкой", вполне аналогичной той, которую описывают философы и фантасты в отношении "внешней техники". Техническая аппаратура – как внешняя, так и внутренняя, – обладает некоторой способностью автоматического функционирования. Компьютер может по нотам разыгрывать сонату Бетховена, а самоходные стреляющие установки в "Обитаемом острове" Стругацких продолжают бегать по лесу и стрелять через много лет после того, как закончилась война, на которую они были посланы. За счет этого аппаратура обособляется, и это обособление может достигать состояния отчуждения. Тогда "аппараты" перестают быть техническими средствами, то есть принадлежать искусству достижения своих целей с помощью внешних и внутренних приспособлений, а становятся специфическими – технологизированными фрагментами внешней (для Эго и для "Я") среды.