Он улаживал противоречия между верой и обсессиями, говоря себе: «Что ты знаешь о загробном мире? О нем невозможно ничего узнать. Ты никоим образом не рискуешь - так что делай это». Подобная форма аргументации казалась приемлемой человеку, который в других отношениях был исключительно здравомыслящим, а в этом направлении он эксплуатировал ненадежные суждения перед лицом вопросов в пользу религиозной позиции, которую он перерос.

На третьей сессии он закончил свою очень характерную историю повторяющихся попыток выполнения своего обсессивного обета. Тем вечером состоялось последнее собрание офицеров перед окончанием маневров. Ему выпало сказать тост от лица «Джентельменов Запаса». Он говорил хорошо, но пребывал как будто во сне, так как где-то глубоко его мучило, не давая покоя ни на минуту, его невыполнимое обязательство. Он провел ужасную ночь. Его голова разрывалась от постоянной внутренней борьбы аргументов. Главным аргументом, конечно, был тот, что утверждение, на котором и основывалась его клятва - что лейтенант А. заплатил за него деньги - оказалось ложным. Тем не менее, он утешал себя мыслью, что еще не все потеряно, т.к. лейтенант А. проедет с ним вместе часть пути до железнодорожной станции в Р---, так что у него еще будет время спросить его о необходимой услуге.
Кстати говоря, он этого не сделал и позволил А. уехать без него, но отдал распоряжения своему ординатору предупредить, что он нанесет ему визит в тот же день после обеда. Сам он добрался до станции в 9.30 утра.
Он сдал багаж на хранение, чтобы позаботиться о некоторых делах в этом маленьком городе с намерением затем нанести визит А.
Деревня, в которой остановился А. была расположена в часе езды от города Р---. Поездка к месту Z, где располагалось почтовое отделение, занимала 3 часа. Он высчитал, таким образом, что выполнение его сложного плана оставит ему время как раз, чтобы успеть на вечерний поезд из Р--- в Вену.
Идеи, которые сражались внутри него, с одной стороны заключались в том, что он просто трусливо и очевидно пытался избавить себя от неудобства просить А. оказать ему такую услугу и боялся выглядеть комично, и по этой причине он предпочитал пренебречь своей клятвой, а с другой стороны наоборот, было бы проявлением трусости исполнить обет, т.к. он хотел этого только для того, чтобы обсессии оставили его в покое. Когда в процессе обдумывания, добавил пациент, он обнаружил, что аргументы уравновешены таким непоколебимым образом, он воспользовался своей старой привычкой и позволил своим действиям быть направленными случайными событиями, как будто бы дланью Господней. Поэтому, когда швейцар на станции обратился обратился к нему со словами «Вы на десятичасовой поезд, сэр?», от ответил: «Да», и в самом деле отправился на десятичасовом поезде. Таким образом, он совершил fait accompli и почувствовал огромное облегчение.
Затем он заказал место для ланча в вагоне-ресторане. На первой же станции, где они остановились, он был неожиданно поражен тем, что все еще хватает времени для того, чтобы дождаться обратного поезда, отправиться назад в Р---, поехать к месту остановки Лейтенанта А., откуда предпринять трехчасовую поездку на почту и т.д. Лишь мысль о том, что он заказал место для ланча стюарду вагона-ресторана, предотвратила выполнение этого замысла. Однако, он не отказался от него, а лишь отложил его выполнение до следующей остановки.
В таком духе он боролся сам с собой от станции к станции, пока не доехал до места, где ему казалось невозможным выйти, т.к. там жили его родственники.
Он окончательно решил ехать в Вену, там найти своего друга и выложить ему свое дело целиком, а потом, после того, как его друг примет решение, поехать в Р--- ночным поездом. Когда я выразил сомнение в том, что это было выполнимо, он уверил меня, что у него будет полчаса свободного времени между прибытием одного поезда и отправлением другого.
Когда он прибыл в Вену, ему, однако, не удалось найти своего друга в ресторане, в котором он рассчитывал его встретить, и добрался до дома друга только в 11 часов вечера. Он рассказал всю историю этим же вечером. Его друг всплеснул руками в изумлении, что тот еще мог сомневаться, страдает ли он обсессиями, а затем успокоил его так, что тот заснул прекрасно.
На следующий день они оба направились в почтовое отделение, чтобы отправить 3,80 крон на почту [в Z], куда пришла посылка с пенсне.
Именно последнее утверждение послужило мне отправной точкой, с которой я мог себе позволить приводить в порядок различные искажения, включенные в историю.
После того, как друг его довел до ума, он отправил небольшую сумму денег ни лейтенанту А., ни лейтенанту Б., а прямо на почту. Он, следовательно, знал, что за расходы на посылку должен был ни кому-нибудь, а служащему почты, и он знал это до начала своего путешествия.
Оказалось, что в действительности он знал это до того, как капитан сказал отдать долг, и до того, как он сам произнес обет; теперь он вспомнил, что за несколько часов до встречи с жестоким капитаном он был представлен другому капитану, который объяснил ему, как на самом деле обстоят дела.