Разница между первичной и вторичной оборонительной борьбой хорошо просматривается, но ее важность сильно изменится, когда мы обнаружим, что пациенты сами не знают формулировки их собственных обсессивных идей. Это звучит парадоксально, но это именно так. За время прогресса в анализе не только пациент, но и его болезнь набирается храбрости; она может выражаться яснее, чем до того. Говоря обычным языком, происходит следующее: пациент, который до этого отворачивался с ужасом от своей патологической продукции, проявляет к ней внимание и приобретает более ясное и подробное о ней представление.
Помимо этого, существует два специфических пути, которыми могут быть получены более точные знания об обсессивных структурах. Во-первых, опыт показывает, что обсессивная команда (или что-то подобное), которая в бодрствующем состоянии предстает лишь в урезанной, сокращенной форме, как искаженный текст телеграммы, может привести подлинный свой текст в сновидении. Такие тексты появляются во снах в виде прямой речи и являются исключением из правила, что речь во сне является производной от речи в обыденной жизни. Во-вторых, во время аналитического изучения истории болезни, крепнет убеждение, что если обсессии сменяют одна другую, то, как правило, даже если вербальное их выражение (формулировка) неодинакова, это одна и та же обсессия. От обсессии на первый взгляд довольно легко избавиться, но она возвращается второй раз в измененной форме, не узнанной, а потом, возможно, способна более эффективно постоять за себя в защитной борьбе, благодаря изменениям в своей форме. Но правильной является изначальная форма, и она часто открыто демонстрирует свое значение. Когда нам с большим трудом удается прояснить неразборчивую обсессивную идею, часто случается, что пациент сообщает, что именно такое понятие, желание или искушение, как то, которое мы «сочинили», имело место как-то однажды до появления обсессивной идеи, но не сохранилось в его памяти. Если мы начнем приводить примеры такого рода из истории нашего пациента, то увы, наше отступление сильно затянется. То, что официально описано как «обсессивная идея», демонстрирует, будучи искаженной относительно первоначальной формулировки, следы первичной защитной борьбы. Ее искажение дает ей возможность существовать, так как сознательное мышление, таким образом, обречено на превратное ее понимание, как если бы это был сон, т.к. сны также являются продуктом компромисса и искажения, и ошибочно понимаются бодрствующим мозгом.
Это ошибочное понимание роли сознания можно наблюдать на деле не только на примере обсессивных идей как таковых, но и по отношению к продуктам вторичной защитной борьбы, например, защитным формулам. Приведу два хороших примера. В качестве защитной формулы наш пациент обычно быстро произносил слово aber (но), сопровождая его жестом отрицания. Как-то он заявил, что эта формула недавно изменилась; он больше не говорит aber, а произносит aber с ударением на втором слоге. Когда я попросил его объяснить причину новшеств, он заявил, что непроизносимое e во втором слоге не дает ему ощущения безопасности против вторжения, которого он панически боится, вторжения чужеродных и противодействующих элементов, что и является причиной того, чтобы сделать е ударным. Подобное объяснение (прекрасный образец обсессивного невротического стиля) тем не менее явно неадекватно; самое большее, на что оно может претендовать - это рационализация. Правда заключалась в том, что aber приближается по звучанию к abvear (с немецкого - защита), термину, который он усвоил из наших теоретических обсуждений психоанализа. Таким образом, он бредовым и незаконным путем использовал лечение для укрепления защитной формулы.
В другой раз он рассказал мне о главном магическом слове, которое противостояло любому злу; он сложил его из первых букв наиболее действенной и мощной из его молитв, а в конце хлопал в ладоши на слове «аминь».
Я не могу воспроизвести само слово по причинам, которые вскоре станут ясными. Когда он назвал мне его, я не мог не заметить, что слово фактически является анаграммой имени его дамы. В ее имени присутствовала буква «s», которую он поместил в конце, то есть прямо перед «amen». Следовательно, мы можем сказать, что он соприкасается своим «samen» [«semen» - семя] с женщиной, которую любит; что означает, что в воображении он мастурбировал с ней. Он сам, однако, никогда не замечал столь очевидной связи; его защитные силы позволили вытесненному одурачить себя. Это также хорошо иллюстрирует правило, что объект, подлежащий охранению, неизменно находит выход в тех же средствах, которые использовались для его отгораживания.
Я уже заявлял, что обсессивные мысли подвергаются тем же искажениям, что и мысли во сне, перед тем, как они становятся манифестным содержанием сновидения. Следовательно, нас должен интересовать механизм искажения, и нам ничто не мешает раскрыть его разнообразные виды посредством расшифровки и объяснения серии обсессий. Но снова условия, определяющие публикацию этого случая, позволяют мне привести лишь несколько образцов. Не все обсессии пациентов настолько сложны по своей структуре и трудно разрешимы, как великая идея о крысах.