Скачать 56.25 Кбайт
Заметки о случае обсессивного невроза
Этот пример практически анализировался сам собой в ходе рассказа. Он рассказал, что однажды он пропустил несколько недель учебы из-за отсутствия его дамы: она уехала ухаживать за бабушкой, которая серьезно заболела. Прямо в середине сложного этапа работы у него появилась мысль: «Если ты получишь команду сдавать экзамены при первой же возможности, ты должен будешь ее выполнить; но если тебе прикажут перерезать горло бритвой, то что тогда?» Он внезапно осознал, что эта команда уже была подана, и поспешил к серванту за бритвой, но подумал: «Нет, это все не так просто, ты должен пойти и убить старуху», после чего он упал на пол, без ума от ужаса.
В этом примере связь между компульсивной идеей и жизнью пациента обнаруживается в самых первых словах его истории. Дама отсутствовала, в то время, как он упорно готовился к экзаменам, как бы приближая срок их возможного брака. Пока он трудился, его переполняло сильное желание по отношению к его отсутствующей даме, и он думал о причине ее отсутствия. А потом на него нашло что-то, и если бы он был нормальным человеком, он, наверно, почувствовал бы что-то вроде раздражения по отношению к ее бабушке: «Почему старуха должна была заболеть именно тогда, когда она мне так нужна?» Мы предполагаем, что нечто подобное, но в гораздо более интенсивной форме, промелькнуло в голове у пациента - бессознательный приступ ярости, который мог совместиться с его желанием и выразиться в восклицании: «О! Я бы хотел убить старуху за то, что она украла у меня любовь!» Вслед за этим последовала команда: «Убей себя в наказание за жестокое преступное желание!» Весь этот процесс отразился в обсессивном сознании пациента в обратном порядке, в сопровождении жесточайшего аффекта: сперва карательная команда, потом упоминание о вспышке, вызвавшей чувство вины. Не думаю, что эта попытка объяснения покажется натянутой или содержащей много гипотетических элементов.
Другой импульс, который следует определить как косвенно суицидальный, и который существовал дольше, не так легко объясняется. Причина этого в том, что его отношение к переживаниям пациента было успешно скрыто за одной из тех чисто внешних ассоциаций, которые так противны нашему сознанию. Однажды, когда он был летом на отдыхе, ему пришло в голову, что он слишком толстый (по-немецки это dick), и что он должен похудеть. Он начал вскакивать из-за стола до того, как подадут пудинг, и, сняв шляпу, бегать сломя голову по дороге под палящими лучами августовского солнца. Потом он бежал в гору до тех пор, пока, взмокнув от пота, не останавливался в изнеможении. Однажды его суицидальные намерения показались без всякого грима из-под его мании похудания: он стоял у края обрыва, и внезапно получил команду прыгнуть вниз, что означало верную смерть. Наш пациент не мог объяснить свое бессмысленное обсессивное поведение до тех пор, пока случайно не вспомнил, что его дама отдыхала на том же курорте, но в компании кузена-англичанина, который оказывал ей знаки внимания, что вызывало ревность пациента. Имя этого кузена было Ричард, и, как это принято в Англии, его называли Дик (Dick). Наш пациент испытывал желание убить этого Дика, он чувствовал к нему гораздо большую ревность и злость, чем он мог в себе допустить, вот почему он и наказал себя этим курсом похудания. Подобный обсессивный импульс на первый взгляд не имеет ничего общего с явно суицидной командой, о которой упоминалось выше, но у обоих импульсов имеется одна общая черта: оба они возникают как реакция на сильнейшее чувство ярости, неприемлемое для сознания пациента и направленное против того, кто неожиданно возник, как помеха, на пути у любви.
Другие обсессии пациента, однако, хоть и были сосредоточены на личности его дамы, имели другие механизмы и происхождением были обязаны другому инстинкту. Кроме мании похудеть, он производил целые серии других обсессивных действий в тот отрезок времени, когда дама находилась на том же летнем курорте, и по крайней мере часть из них имеет прямое к ней отношение. Как то раз они катались на лодке, дул суровый ветер, и он заставил ее надеть его шляпу, т.к. в его сознании сформулировалась команда, гласящая, что с ней ничего не должно случиться. Это была своего рода охранительная обсессия, и кроме этого она принесла и другие плоды. В другой раз, когда они сидели вместе в грозу, он испытывал, сам не зная почему, обсессивную потребность считать до 40 или 50 в промежутке времени между каждой вспышкой молнии и следующим за ней раскатом грома. В день ее отъезда он споткнулся о камень, лежащий на дороге, и должен был убрать с дороги на обочину этот камень, так как ему внезапно пришла в голову мысль, что ее карета через несколько часов поедет по этой же дороге и может разбиться о камень. Но несколько минут спустя ему открылась абсурдность подобного предположения, и он должен был возвратиться и вернуть камень на его прежнее место посередине дороги. После ее отъезда он стал жертвой обсессии понимания, которая вызывала недовольство всех его товарищей. Он вынуждал себя понимать точное значение каждого слога, обращенного к нему, как будто это было бесценное богатство, которое он боялся потерять.
В этом примере связь между компульсивной идеей и жизнью пациента обнаруживается в самых первых словах его истории. Дама отсутствовала, в то время, как он упорно готовился к экзаменам, как бы приближая срок их возможного брака. Пока он трудился, его переполняло сильное желание по отношению к его отсутствующей даме, и он думал о причине ее отсутствия. А потом на него нашло что-то, и если бы он был нормальным человеком, он, наверно, почувствовал бы что-то вроде раздражения по отношению к ее бабушке: «Почему старуха должна была заболеть именно тогда, когда она мне так нужна?» Мы предполагаем, что нечто подобное, но в гораздо более интенсивной форме, промелькнуло в голове у пациента - бессознательный приступ ярости, который мог совместиться с его желанием и выразиться в восклицании: «О! Я бы хотел убить старуху за то, что она украла у меня любовь!» Вслед за этим последовала команда: «Убей себя в наказание за жестокое преступное желание!» Весь этот процесс отразился в обсессивном сознании пациента в обратном порядке, в сопровождении жесточайшего аффекта: сперва карательная команда, потом упоминание о вспышке, вызвавшей чувство вины. Не думаю, что эта попытка объяснения покажется натянутой или содержащей много гипотетических элементов.
Другой импульс, который следует определить как косвенно суицидальный, и который существовал дольше, не так легко объясняется. Причина этого в том, что его отношение к переживаниям пациента было успешно скрыто за одной из тех чисто внешних ассоциаций, которые так противны нашему сознанию. Однажды, когда он был летом на отдыхе, ему пришло в голову, что он слишком толстый (по-немецки это dick), и что он должен похудеть. Он начал вскакивать из-за стола до того, как подадут пудинг, и, сняв шляпу, бегать сломя голову по дороге под палящими лучами августовского солнца. Потом он бежал в гору до тех пор, пока, взмокнув от пота, не останавливался в изнеможении. Однажды его суицидальные намерения показались без всякого грима из-под его мании похудания: он стоял у края обрыва, и внезапно получил команду прыгнуть вниз, что означало верную смерть. Наш пациент не мог объяснить свое бессмысленное обсессивное поведение до тех пор, пока случайно не вспомнил, что его дама отдыхала на том же курорте, но в компании кузена-англичанина, который оказывал ей знаки внимания, что вызывало ревность пациента. Имя этого кузена было Ричард, и, как это принято в Англии, его называли Дик (Dick). Наш пациент испытывал желание убить этого Дика, он чувствовал к нему гораздо большую ревность и злость, чем он мог в себе допустить, вот почему он и наказал себя этим курсом похудания. Подобный обсессивный импульс на первый взгляд не имеет ничего общего с явно суицидной командой, о которой упоминалось выше, но у обоих импульсов имеется одна общая черта: оба они возникают как реакция на сильнейшее чувство ярости, неприемлемое для сознания пациента и направленное против того, кто неожиданно возник, как помеха, на пути у любви.
Другие обсессии пациента, однако, хоть и были сосредоточены на личности его дамы, имели другие механизмы и происхождением были обязаны другому инстинкту. Кроме мании похудеть, он производил целые серии других обсессивных действий в тот отрезок времени, когда дама находилась на том же летнем курорте, и по крайней мере часть из них имеет прямое к ней отношение. Как то раз они катались на лодке, дул суровый ветер, и он заставил ее надеть его шляпу, т.к. в его сознании сформулировалась команда, гласящая, что с ней ничего не должно случиться. Это была своего рода охранительная обсессия, и кроме этого она принесла и другие плоды. В другой раз, когда они сидели вместе в грозу, он испытывал, сам не зная почему, обсессивную потребность считать до 40 или 50 в промежутке времени между каждой вспышкой молнии и следующим за ней раскатом грома. В день ее отъезда он споткнулся о камень, лежащий на дороге, и должен был убрать с дороги на обочину этот камень, так как ему внезапно пришла в голову мысль, что ее карета через несколько часов поедет по этой же дороге и может разбиться о камень. Но несколько минут спустя ему открылась абсурдность подобного предположения, и он должен был возвратиться и вернуть камень на его прежнее место посередине дороги. После ее отъезда он стал жертвой обсессии понимания, которая вызывала недовольство всех его товарищей. Он вынуждал себя понимать точное значение каждого слога, обращенного к нему, как будто это было бесценное богатство, которое он боялся потерять.
|
|