Скачать 42.28 Кбайт
Сон д'Аламбера
Это ошибка преходящего существа, верящего в бессмертие вещей.
М-ль де Леспинас. Не роза ли это Фонтенеля, говорившего, что на памяти розы не умирал ни один садовник?
Борде. Именно; это изящно и глубоко.
М-ль де Леспинас. Почему ваши философы не выражаются с таким же изяществом, как Фонтенель? Мы тогда бы понимали их.
Борде. По совести сказать, я не знаю, подходит ли этот легкомысленный тон для серьезных предметов.
М-ль де Леспинас. Что вы называете серьезным предметом?
Борде. Всеобщую чувствительность, возникновение чувствующего существа, его единство, происхождение животных, продолжительность их жизни и все вопросы, с этим связанные.
М-ль де Леспинас. А я называю все это безумием. Я готова допустить, что это может сниться во сне, но бодрствующий, здравомыслящий человек никогда не будет этим заниматься.
Борде. А почему, скажите мне, пожалуйста?
М-ль де Леспинас. Дело в том, что одни из этих вопросов так ясны, что бесполезно доискиваться до их оснований, а другие так темны, что в них решительно ничего не поймешь, и все они абсолютно бесполезны.
Борде. Думаете ли вы, мадемуазель, что совершенно безразлично, отрицается или допускается высший разум?
М-ль де Леспинас. Нет.
Борде. Думаете ли вы, что можно решить вопрос о высшем разуме, не зная, чего держаться в вопросах о вечности материи и ее свойств, о различии двух субстанций, о человеческой природе и о возникновении животных?
М-ль де Леспинас. Нет.
Борде. Следовательно, эти вопросы не так бесполезны, как вы говорили.
М-ль де Леспинас. Но что мне до их значительности, если я не могу их уяснить?
Борде. А как вы можете это сделать, если вы их вовсе не исследуете? Нельзя ли мне спросить у вас о тех вопросах, которые вам кажутся столь ясными, что исследование их представляется вам излишним?
М-ль де Леспинас. Таков, например, вопрос о моем единстве, о моем “я”. Право, мне кажется, чтобы знать, что я есть я, что я всегда была собой и что я никогда не буду никем иным, нет нужды столько разглагольствовать.
Борде. Несомненно, факт ясен, но основание факта совсем не ясно, в особенности если принять гипотезу тех, кто допускает только одну субстанцию и кто вообще объясняет возникновение человека или животного через последовательное присоединение многих чувствующих молекул. До присоединения у всякой чувствующей молекулы было свое “я”, но каким образом она его потеряла и как из всех этих потерь образовалось сознание целого?
М-ль де Леспинас. Мне кажется, что достаточно одного прикосновения. Вот опыт, который я повторяла сотни раз... но подождите... Мне нужно посмотреть, что происходит за этой занавеской... Он спит... Когда я прикладываю руку к своему бедру, то сначала я хорошо чувствую, что моя рука не бедро, но некоторое время спустя, когда все станет одинаково теплым, я не различаю одного и другого;
границы двух частей тела исчезают, и получается что-то единое.
Борде. Да, пока вам не уколют то или другое,— тогда чувство различия восстанавливается. Следовательно, в вас есть нечто знающее, что вам укололи руку или ногу, и это нечто не есть ваша нога или ваша уколотая рука; испытывает боль рука; это же нечто — другое, что знает о боли, но само ее не испытывает.
М-ль де Леспинас. Мне кажется, что это моя голова.
Борде. Ваша голова в целом?
М-ль де Леспинас. Но, видите ли, доктор, я объяснюсь с помощью сравнения. Для женщин и для поэтов почти всякий довод сводится к сравнению. Представьте себе паука...
Д'Аламбер. Кто там?.. Это вы, мадемуазель де Леспинас?
М-ль де Леспинас. Тише, тише... (М-ль де Леспинас и доктор некоторое время хранят молчание, затем м-ль де Леспинас произносит шепотом:) По-видимому, он снова заснул...
Борде. Нет. Мне как будто что-то послышалось.
М-ль де Леспинас. Вы правы. Неужели у него возобновится бред?
Борде. Послушаем.
Д'Аламбер. Почему я таков? Потому что нужно было, чтобы я стал таким... Здесь — да, а в другом месте? На полюсе? А у экватора? А на Сатурне?.. Если расстояние в несколько тысяч льё меняет мою породу, неужели расстояние в несколько тысяч земных диаметров никак не отзовется?.. И если все находится в непрестанном изменении, как это явствует из зрелища вселенной, то что произведут здесь и в других местах превратности нескольких миллионов веков? Кто знает, что представляет собой мыслящее и чувствующее существо на Сатурне?.. А есть ли чувство и мысль на Сатурне?.. Почему бы и нет?.. Не будет ли мыслящее и чувствующее существо на Сатурне располагать большим количеством чувств, нежели я? Если это так, о, как он несчастен, этот житель Сатурна!.. Чем больше чувств, тем больше нужды.
Борде. Он прав; органы вызывают потребности, а потребности в свою очередь созидают органы.
М-ль де Леспинас. Вы тоже бредите, доктор?
Борде. А почему бы и нет? Я видел, как из двух недоразвившихся частей постепенно образовались две руки.
М-ль де Леспинас.
М-ль де Леспинас. Не роза ли это Фонтенеля, говорившего, что на памяти розы не умирал ни один садовник?
Борде. Именно; это изящно и глубоко.
М-ль де Леспинас. Почему ваши философы не выражаются с таким же изяществом, как Фонтенель? Мы тогда бы понимали их.
Борде. По совести сказать, я не знаю, подходит ли этот легкомысленный тон для серьезных предметов.
М-ль де Леспинас. Что вы называете серьезным предметом?
Борде. Всеобщую чувствительность, возникновение чувствующего существа, его единство, происхождение животных, продолжительность их жизни и все вопросы, с этим связанные.
М-ль де Леспинас. А я называю все это безумием. Я готова допустить, что это может сниться во сне, но бодрствующий, здравомыслящий человек никогда не будет этим заниматься.
Борде. А почему, скажите мне, пожалуйста?
М-ль де Леспинас. Дело в том, что одни из этих вопросов так ясны, что бесполезно доискиваться до их оснований, а другие так темны, что в них решительно ничего не поймешь, и все они абсолютно бесполезны.
Борде. Думаете ли вы, мадемуазель, что совершенно безразлично, отрицается или допускается высший разум?
М-ль де Леспинас. Нет.
Борде. Думаете ли вы, что можно решить вопрос о высшем разуме, не зная, чего держаться в вопросах о вечности материи и ее свойств, о различии двух субстанций, о человеческой природе и о возникновении животных?
М-ль де Леспинас. Нет.
Борде. Следовательно, эти вопросы не так бесполезны, как вы говорили.
М-ль де Леспинас. Но что мне до их значительности, если я не могу их уяснить?
Борде. А как вы можете это сделать, если вы их вовсе не исследуете? Нельзя ли мне спросить у вас о тех вопросах, которые вам кажутся столь ясными, что исследование их представляется вам излишним?
М-ль де Леспинас. Таков, например, вопрос о моем единстве, о моем “я”. Право, мне кажется, чтобы знать, что я есть я, что я всегда была собой и что я никогда не буду никем иным, нет нужды столько разглагольствовать.
Борде. Несомненно, факт ясен, но основание факта совсем не ясно, в особенности если принять гипотезу тех, кто допускает только одну субстанцию и кто вообще объясняет возникновение человека или животного через последовательное присоединение многих чувствующих молекул. До присоединения у всякой чувствующей молекулы было свое “я”, но каким образом она его потеряла и как из всех этих потерь образовалось сознание целого?
М-ль де Леспинас. Мне кажется, что достаточно одного прикосновения. Вот опыт, который я повторяла сотни раз... но подождите... Мне нужно посмотреть, что происходит за этой занавеской... Он спит... Когда я прикладываю руку к своему бедру, то сначала я хорошо чувствую, что моя рука не бедро, но некоторое время спустя, когда все станет одинаково теплым, я не различаю одного и другого;
границы двух частей тела исчезают, и получается что-то единое.
Борде. Да, пока вам не уколют то или другое,— тогда чувство различия восстанавливается. Следовательно, в вас есть нечто знающее, что вам укололи руку или ногу, и это нечто не есть ваша нога или ваша уколотая рука; испытывает боль рука; это же нечто — другое, что знает о боли, но само ее не испытывает.
М-ль де Леспинас. Мне кажется, что это моя голова.
Борде. Ваша голова в целом?
М-ль де Леспинас. Но, видите ли, доктор, я объяснюсь с помощью сравнения. Для женщин и для поэтов почти всякий довод сводится к сравнению. Представьте себе паука...
Д'Аламбер. Кто там?.. Это вы, мадемуазель де Леспинас?
М-ль де Леспинас. Тише, тише... (М-ль де Леспинас и доктор некоторое время хранят молчание, затем м-ль де Леспинас произносит шепотом:) По-видимому, он снова заснул...
Борде. Нет. Мне как будто что-то послышалось.
М-ль де Леспинас. Вы правы. Неужели у него возобновится бред?
Борде. Послушаем.
Д'Аламбер. Почему я таков? Потому что нужно было, чтобы я стал таким... Здесь — да, а в другом месте? На полюсе? А у экватора? А на Сатурне?.. Если расстояние в несколько тысяч льё меняет мою породу, неужели расстояние в несколько тысяч земных диаметров никак не отзовется?.. И если все находится в непрестанном изменении, как это явствует из зрелища вселенной, то что произведут здесь и в других местах превратности нескольких миллионов веков? Кто знает, что представляет собой мыслящее и чувствующее существо на Сатурне?.. А есть ли чувство и мысль на Сатурне?.. Почему бы и нет?.. Не будет ли мыслящее и чувствующее существо на Сатурне располагать большим количеством чувств, нежели я? Если это так, о, как он несчастен, этот житель Сатурна!.. Чем больше чувств, тем больше нужды.
Борде. Он прав; органы вызывают потребности, а потребности в свою очередь созидают органы.
М-ль де Леспинас. Вы тоже бредите, доктор?
Борде. А почему бы и нет? Я видел, как из двух недоразвившихся частей постепенно образовались две руки.
М-ль де Леспинас.
|
|