Скачать 42.28 Кбайт
Сон д'Аламбера
Он находится вне пределов своей чувствительности, и, если бы апатия захватила все его чувства, он представлялся бы нам маленьким живым человечком, превратившимся в мертвеца.
Борде. Сделайте отсюда вывод, что животное, которое первоначально представляло собой лишь точку, еще не знает, является ли оно в действительности чем-то большим. Но вернемся...
М-ль де Леспинас. К чему?
Борде. К чему? К трепанации Лапейрони... Мне думается, это как раз то, о чем вы меня спрашивали: это пример человека, который попеременно жил и умирал... Но есть еще лучший пример.
М-ль де Леспинас. Что это может быть?
Борде. Воплощенный миф о Касторе и Поллуксе;
два ребенка, таких, что жизнь одного тотчас сопровождалась смертью другого, а жизнь этого последнего тотчас влекла за собой смерть первого.
М-ль де Леспинас. О! Хорошая сказка. И долго это продолжалось?
Борде. Продолжительность их жизни была два дня. Этот срок они распределили поровну с перерывами, так что на долю каждого выпал один день жизни и один день смерти.
М-ль де Леспинас. Боюсь, доктор, что вы несколько злоупотребляете моей доверчивостью. Берегитесь, если вы меня однажды обманете, я вам больше не буду верить.
Борде. Читаете ли вы иногда “Газет де Франс”?
М-ль де Леспинас. Никогда, хотя это превосходное издание двух остроумных людей.
Борде. Попросите, чтобы вам дали номер от 4 сентября текущего года, и вы увидите, что в Рабастене, находящемся в епархии Альби, родились две девочки со сросшимися спинами, связанные последними поясничными позвонками, ягодицами и подвздошной областью. Если одна стояла, то у другой голова оказывалась внизу. Лежа, они могли смотреть друг на друга; бедра у них были изогнуты между их туловищами, ноги приподняты; в середине круговой линии, связывавшей их в подвздошной области, можно было различить их пол, а между правым бедром одной и левым бедром другой в полости находился маленький задний проход, откуда выходили испражнения.
М-ль де Леспинас. Вот удивительная порода!
Борде. Они принимали молоко с ложки; как я вам сказал, они прожили двенадцать часов, причем одна впадала в обморочное состояние, когда вторая выходила из этого состояния; вторая была мертвая, когда первая жила. Первое обморочное состояние одной девочки и первоначальная жизнь другой продолжались четыре часа; последующие чередующиеся обмороки и возвращения к жизни были не столь продолжительны; они испустили дух одновременно. Заметили также, что их пупки попеременно втягивались и выпячивались: втягивался пупок у впавшей в обморочное состояние и выпячивался у возвращавшейся к жизни.
М-ль де Леспинас. А что вы скажете об этих чередованиях жизни и смерти?
Борде. Быть может, ничего ценного; но поскольку на все смотришь сквозь очки своей системы и поскольку я не хочу делать исключения из правила, я скажу, что это то же явление, что и у больного Лапейрони после трепанации черепа, но наблюдавшееся у двух сросшихся существ. Сплетения этих двух младенцев были так прочно соединены, что они находились во взаимодействии; когда начало пучка одного ребенка оказывалось преобладающим, оно увлекало сплетение другого, который тотчас впадал в обморочное состояние; обратное получалось, если преобладало сплетение второго в общем организме. У больного Лапейрони после трепанации черепа давление было направлено сверху вниз вследствие тяжести жидкости; у обоих близнецов из Рабастена оно было направлено снизу вверх по причине притяжения некоторого числа волокон сплетения;
это догадка, основанная на факте последовательных втягиваний и выпячиваний пупков у возвращавшейся к жизни девочки и у умиравшей.
М-ль де Леспинас. И вот две души оказались связанными.
Борде. Оказалось, что у этого животного двойная чувствительность и двойное сознание.
М-ль де Леспинас. Причем одновременно имелось только одно сознание. Но кто знает, что произошло бы, если бы это животное пожило еще некоторое время?
Борде. Какой род соответствия между одним и другим мозгом могла бы установить самая сильная привычка из всех возможных — опыт, наблюдение над каждым моментом их жизни?
М-ль де Леспинас. Двойная чувствительность, двойная память, двойное воображение, двойное внимание;
одна половина существа наблюдает, читает, размышляет, между тем как другая половина отдыхает; эта вторая половина принимает на себя те же функции, когда ее спутница устает; двойная жизнь раздвоенного существа!
Борде. Возможно ли это? Тогда природа со временем, вовлекая все возможное, создаст какое-то странное соединение.
М-ль де Леспинас. В сравнении с этим существом какими бы мы оказались бедными!
Борде. Почему? Уже в простом уме столько сомнений, противоречий, безумств, что трудно себе представить, во что бы это все превратилось в двойном уме... Однако уже половина одиннадцатого, и я даже отсюда слышу, как меня зовет больной из предместья.
М-ль де Леспинас. Разве было бы опасно, если бы вы его не осмотрели?
Борде.
Борде. Сделайте отсюда вывод, что животное, которое первоначально представляло собой лишь точку, еще не знает, является ли оно в действительности чем-то большим. Но вернемся...
М-ль де Леспинас. К чему?
Борде. К чему? К трепанации Лапейрони... Мне думается, это как раз то, о чем вы меня спрашивали: это пример человека, который попеременно жил и умирал... Но есть еще лучший пример.
М-ль де Леспинас. Что это может быть?
Борде. Воплощенный миф о Касторе и Поллуксе;
два ребенка, таких, что жизнь одного тотчас сопровождалась смертью другого, а жизнь этого последнего тотчас влекла за собой смерть первого.
М-ль де Леспинас. О! Хорошая сказка. И долго это продолжалось?
Борде. Продолжительность их жизни была два дня. Этот срок они распределили поровну с перерывами, так что на долю каждого выпал один день жизни и один день смерти.
М-ль де Леспинас. Боюсь, доктор, что вы несколько злоупотребляете моей доверчивостью. Берегитесь, если вы меня однажды обманете, я вам больше не буду верить.
Борде. Читаете ли вы иногда “Газет де Франс”?
М-ль де Леспинас. Никогда, хотя это превосходное издание двух остроумных людей.
Борде. Попросите, чтобы вам дали номер от 4 сентября текущего года, и вы увидите, что в Рабастене, находящемся в епархии Альби, родились две девочки со сросшимися спинами, связанные последними поясничными позвонками, ягодицами и подвздошной областью. Если одна стояла, то у другой голова оказывалась внизу. Лежа, они могли смотреть друг на друга; бедра у них были изогнуты между их туловищами, ноги приподняты; в середине круговой линии, связывавшей их в подвздошной области, можно было различить их пол, а между правым бедром одной и левым бедром другой в полости находился маленький задний проход, откуда выходили испражнения.
М-ль де Леспинас. Вот удивительная порода!
Борде. Они принимали молоко с ложки; как я вам сказал, они прожили двенадцать часов, причем одна впадала в обморочное состояние, когда вторая выходила из этого состояния; вторая была мертвая, когда первая жила. Первое обморочное состояние одной девочки и первоначальная жизнь другой продолжались четыре часа; последующие чередующиеся обмороки и возвращения к жизни были не столь продолжительны; они испустили дух одновременно. Заметили также, что их пупки попеременно втягивались и выпячивались: втягивался пупок у впавшей в обморочное состояние и выпячивался у возвращавшейся к жизни.
М-ль де Леспинас. А что вы скажете об этих чередованиях жизни и смерти?
Борде. Быть может, ничего ценного; но поскольку на все смотришь сквозь очки своей системы и поскольку я не хочу делать исключения из правила, я скажу, что это то же явление, что и у больного Лапейрони после трепанации черепа, но наблюдавшееся у двух сросшихся существ. Сплетения этих двух младенцев были так прочно соединены, что они находились во взаимодействии; когда начало пучка одного ребенка оказывалось преобладающим, оно увлекало сплетение другого, который тотчас впадал в обморочное состояние; обратное получалось, если преобладало сплетение второго в общем организме. У больного Лапейрони после трепанации черепа давление было направлено сверху вниз вследствие тяжести жидкости; у обоих близнецов из Рабастена оно было направлено снизу вверх по причине притяжения некоторого числа волокон сплетения;
это догадка, основанная на факте последовательных втягиваний и выпячиваний пупков у возвращавшейся к жизни девочки и у умиравшей.
М-ль де Леспинас. И вот две души оказались связанными.
Борде. Оказалось, что у этого животного двойная чувствительность и двойное сознание.
М-ль де Леспинас. Причем одновременно имелось только одно сознание. Но кто знает, что произошло бы, если бы это животное пожило еще некоторое время?
Борде. Какой род соответствия между одним и другим мозгом могла бы установить самая сильная привычка из всех возможных — опыт, наблюдение над каждым моментом их жизни?
М-ль де Леспинас. Двойная чувствительность, двойная память, двойное воображение, двойное внимание;
одна половина существа наблюдает, читает, размышляет, между тем как другая половина отдыхает; эта вторая половина принимает на себя те же функции, когда ее спутница устает; двойная жизнь раздвоенного существа!
Борде. Возможно ли это? Тогда природа со временем, вовлекая все возможное, создаст какое-то странное соединение.
М-ль де Леспинас. В сравнении с этим существом какими бы мы оказались бедными!
Борде. Почему? Уже в простом уме столько сомнений, противоречий, безумств, что трудно себе представить, во что бы это все превратилось в двойном уме... Однако уже половина одиннадцатого, и я даже отсюда слышу, как меня зовет больной из предместья.
М-ль де Леспинас. Разве было бы опасно, если бы вы его не осмотрели?
Борде.
|
|