М-ль де Леспинас. А опыт всегда надежное средство?

Борде. Нет.

М-ль де Леспинас. Если во сне мне является образ потерянного друга, причем образ такой же достоверный, как если бы этот друг существовал; если он со мной беседует и я его слышу; если я прикасаюсь к нему и он производит впечатление чего-то осязаемого в моих руках;

если при пробуждении душа моя преисполнена нежности и скорби, если глаза мои полны слез, а руки еще протянуты в том направлении, где он мне являлся, кто мне скажет, что на самом деле я не видела, не слышала его и не прикасалась к нему?

Борде. Это засвидетельствует его отсутствие. Но если невозможно отличить бодрствование от сна, кто учтет продолжительность того и другого? Спокойный сон — это ускользающий промежуток между отходом ко сну и пробуждением; беспокойный сон длится порой годами. В первом случае по крайней мере сознание самого себя полностью исчезает. Вы могли бы рассказать мне сон, который вы никогда не видели и не увидите?

М-ль де Леспинас. Да, это другое дело.

Д'Аламбер. А во втором случае не только сознаешь самого себя, но сознаешь свою волю и свою свободу. В чем же заключается эта свобода? Что представляет собой воля спящего человека?

Борде. Что она собой представляет? Она такая же, как и у бодрствующего человека: последний импульс желания и отвращения, конечный результат того, чем был человек от рождения до настоящего момента; и я поспорю с самым проницательным умом, что тут нет ни малейшей разницы.

Д'Аламбер. Вы думаете?

Борде. И это вы задаете мне такой вопрос, вы, посвятивший себя глубоким размышлениям, проведший две трети своей жизни в сновидениях с открытыми глазами и в непроизвольной деятельности? Да, непроизвольной — в еще в большей мере, чем во сне. Во сне вы распоряжались, отдавали приказания, вам повиновались; вы бывали недовольны или удовлетворены, вы наталкивались на противоречия, встречали препятствия, вы раздражались, любили, ненавидели, порицали, вы уходили и приходили. В те дни, когда вы были погружены в свои размышления, лишь только вы пробуждались, как вас вновь захватывала мысль, занимавшая вас накануне; вы одевались, садились за свой стол, размышляли, набрасывали фигуры, производили вычисления; позавтракав, вы вновь принимались за рассуждения; несколько раз вы отходили от стола, чтобы проверить их, вы говорили с другими, отдавали распоряжения прислуге, вы ужинали, ложились спать, засыпали, и все это делалось без всякого акта воли. Вы были не более чем точкой; вы действовали, но не проявляли воли. Разве человек хочет чего-либо сам по себе? Воля всегда порождается каким-нибудь внутренним или внешним мотивом, наличным впечатлением, воспоминанием прошлого, какой-нибудь страстью, каким-нибудь планом на будущее. После этого я скажу вам о свободе только одно слово, а именно что последнее наше действие есть неизбежное следствие одной причины. Эта причина — мы сами, причина очень сложная, но единственная.

М-ль де Леспинас. А следствие это неизбежно?

Борде. Без сомнения. Попробуйте представить себе, что произведено иное действие, предполагая то же действующее существо.

М-ль де Леспинас. Он прав; поскольку я действую таким-то образом, тот, кто может действовать иначе, уже не есть я. Утверждать, что в тот момент, когда я что-нибудь делаю или говорю, я могу делать или говорить что-нибудь другое, значит, утверждать, что я есть я, и вместе с тем я есть кто-то другой. Но что же тогда порок и добродетель, доктор? Добродетель, такое святое слово на всех языках, такая священная идея всех наций!

Борде. Его следует заменить словами: принесение пользы, а противоположное — словами: причинение вреда. Мы родимся счастливо или несчастливо, нас неудержимо влечет общий поток, который одного приводит к славе, другого — к позору.

М-ль де Леспинас. А чувство собственного достоинства, а стыд, а укоры совести?

Борде. Ребячество, основанное на незнании и тщеславии лица, вменяющего себе в заслугу или в вину то, что диктуется необходимостью.

М-ль де Леспинас. А воздаяние, а кары? Борде. Средства исправить изменчивое существо, которое называют злым, и подбодрить того, кого называют добрым.

М-ль де Леспинас. Но нет во всем этом учении чего-то опасного?

Борде. Оно истинно или ложно? М-ль де Леспинас. Я считаю его истинным. Борде. Значит, вы думаете, что у лжи есть свои преимущества, а у истины — свои неудобства? М-ль де Леспинас. Я так думаю. Борде. И я так же, но преимущества лжи мимолетны, а преимущества истины вечны; с другой стороны, прискорбные последствия истины, когда они имеются, проходят быстро, последствия же лжи прекращаются только вместе с нею. Присмотритесь к последствиям лжи в человеческой голове и в поведении человека. Если в голове ложь так или иначе перемешалась с истиной, то голова ошибается, а где она хорошо и последовательно связана с ложью, там голова пребывает в заблуждении.