По Аристотелю (Rhet. III 16, 1416 b 25-28), если предмет известен так же хорошо, как подвиги Ахилла у Гомера, то достаточно даже простого упоминания одного соответствующего имени для доказательности речи у оратора.

г) Аристотель любит приводить примеры из Гомера в качестве иллюстрации своих теоретических мыслей.

По Аристотелю (Rhet. III 9, 1410 а 29), начало и конец речи должны быть подобны или по именам или по падежам одного и того же имени, для чего он приводит пример из Гомера (Il. IX 526): "Все же, однако, дары их смягчали, слова убеждали". То, что целое, разделенное на части, кажется по своим размерам больше, Аристотель (Rhet. I 7, 1365 а 13-15) иллюстрирует тем, как Мелеагра убеждают восстать рассказом об отдельных несчастьях, постигших весь завоеванный город (Il. IX 592-594). Оратор может восхвалять прекрасное даже тогда, когда оно не полезно (Rhet. I 3, 1358 b 638 – 1359 а 5), как, например, Ахилл у Гомера хотя и знает о своей близкой гибели, но, будучи прекрасным человеком, все же мстит за гибель своего друга Патрокла. Воспитательные методы Фалея Аристотель критически иллюстрирует (Polit. II 7, 1267 а 1) следующими словами из Гомера (Il. IX 319): "Почесть одна воздается я храбрым мужам и трусливым". Для иллюстрации неумеренных наслаждений и их предвкушения Аристотель (Ethic. Nic. III 13, 1118 а 22) приводит пример льва, которого радуют не столько "находки и вид оленя или дикой козы, сколько возможность получить пищу", причем у Гомера имеется в виду Менелай, увидевший своего врага Париса (Il. III 21-29). В подтверждение мысли о том, что, ввиду тонкости лба у лошадей, это место у них наиболее ранимо, Аристотель (De gener, animal. V 5, 785 а 15) ссылается на Гомера (Il. VIII 83-84), что Гектор ударил коня Нестора "в голову, в самое темя, где первые волосы коней идут от черепа к шее – слабое место". Для иллюстрации мужества Диомеда перед сильным врагом Гектором Аристотель (Ethic. Nic. III 11, 1116 а 25) приводит предположительные слова этого грозного Гектора, позорящие Диомеда и потому для него страшные (Il. VIII 149): "Вождь Диомед от меня убежал к кораблям, испугавшись". Рисуя бездомного бродягу, Аристотель (Polit. I 2, 1253 а 5) приводит слова Гомера (Il. IX 64): "Ни очага, ни закона, ни фратрии тот не имеет". Для иллюстрации одного действия Аристотель (Probl. VIII 9, 890 b 8-10) приводит слова Гомера (Il. V 75): "Грянулся в пыль он и стиснул зубами холодное жало". В качестве примера для справедливого и невыгодного поступка Аристотель (Ethic. Nic. V 11, 1136 b 9) приводит слова Гомера (Il. VI 236): "Стоящий сотню быков обменял на ценящийся в девять" (дело идет о Главке, меняющем свои золотые доспехи на медные с Диомедом). О Беллерофонте Аристотель (Probl. XXX 1, 953 а 19-25) приводит тоже слова Гомера (Il. VI 200): "Сделавшись всем, напоследок бессмертным богам ненавистен".

Аристотель пишет (Rhet. II 21, 1395 а 9-16): "Следует пользоваться и распространенными и общеупотребительными изречениями, если они пригодны: именно потому, что они общеупотребительны, они кажутся справедливыми, ибо как бы признаны всеми за таковые, например: [полководец], побуждающий [своих воинов] идти навстречу опасности, не принеся предварительных жертв, [может им сказать] (Il. XII 243, слова Гектора): "Знаменье лучшее всех – лишь одно: за отчизну сражаться!"; а [побуждающий их идти], хотя они слабее [противников], [может сказать] (Il. XVIII 309): "Равен для всех Эниалий (бог войны Apec) и губящих также он губит". Если бы каждый инструмент выполнял свою работу сам (Polit. I 4, 1253 b 37), как одушевленные треножники Гефеста (Il. XVIII 376), тогда не нужно было бы и рабов.

Аристотель очень часто подтверждает свои глубокие мысли цитатами из Гомера, понимая этого последнего, очевидно, как наивысший авторитет и в науке и в жизни. Высшую этику Аристотель (Ethic. Nic. VII 1, 1145 а 20) видит в словах Приама, убежденного, что его сын Гектор – вовсе не сын смертного (Il. XXIV 258-259). Высоки морально Диомед и Гектор, думает Аристотель (Ethic. Nic. III 11, 1116 а 22; Ethic. Eud. III I, 1230 а 16-218; Ethic. magn. 121, 1191 a 4-10), если они боятся упреков в трусости со стороны своих народов (Il. XXII 100). Храбрость же и мужество только в результате приказания есть гораздо худший вид мужества (Ethic. Nic. III 11, 1116 а 27-35), когда, например, у Гомера Гектор грозит дезертирам, что они будут подвергнуты растерзанию собаками (Il. II 391-393). Нечто подобное, но уже в применении не к Гектору, а к Агамемнону с приведением не дошедшего до нас текста Гомера Аристотель (может быть, по памяти) говорит и еще раз в другом месте (Polit. III 1285 а 5-14). Одиссей гордится тем, что он, будучи богатым, подавал скитальцам, думает Аристотель (Ethic. Nic. IV 4, 1122 а 17), цитируя Гомера (Od. XVII 420; XIX 76). Аристотель (Ethic. Nic. VI 7, 1141 а 9-8) видит мудрость в точности, а также и в более общей добродетели, что у него тоже подтверждается ссылкой на Гомера и, в частности, на "Маргита".