-- Нет ничего лучше... -- Она посмотрела на меня: -- Спой
свою песню снова. Я хочу, чтобы мои волосы стали такого же цвета, как твои.
-- Это невозможно, -- сказала я. -- Но зато они будут хорошо пахнуть.
-- Я следующая, я следующая! -- начали кричать женщины.
Я вымыла головы двадцати пяти женщинам, всем, за исключением
беременных, которые боялись, что волшебное мыло может причинить вред еще не
родившимся детям.
Однако, не желая оставаться в стороне, беременные женщины решили вымыть
свои волосы обычным образом, листьями и илом со дна реки. Для них я тоже
спела глупую рекламную песенку. Ко времени, когда все стали чистыми, я
охрипла.
Мужчины, собравшиеся вокруг хижины Арасуве, все еще слушали рассказ
Милагроса о его путешествии. Когда мы уселись позади, они понюхали наши
волосы. Старая женщина легла на землю перед молодым человеком, предлагая ему
понюхать у нее между ногами.
-- Понюхай здесь, я вымылась мылом "Кэмей".
Она начала напевать мелодию рекламы. И мужчины и женщины разразились
громким хохотом. Все еще смеясь, Этева прокричал: -- Бабушка, тебя же никто
не захочет, даже если ты вымажешься медом.
Ворча, женщина сделала неприличный жест, а потом ушла к себе в хижину.
-- Этева, -- закричала она из своего гамака, -- я видела тебя лежащим
между ногами у старых ведьм похлеще меня.
Когда смех утих, Милагрос указал на четыре мачете, лежащих перед ним на
земле.
-- Твои друзья оставили это в миссии, прежде чем от правиться в город,
-- сказал он. -- Они для тебя. Раздай их.
Я беспомощно посмотрела на него.
-- Почему так мало? -- Потому что я не мог больше нести, -- весело
проговорил Милагрос. -- Не давай мачете женщинам.
-- Я отдам их вождю, -- сказала я, посмотрев на лица, в ожидании
обращенные ко мне.
Улыбаясь, я протянула мачете Арасуве.
-- Мои друзья прислали это для тебя.
-- Как ты умна. Белая Девушка, -- сказал он, проверяя, остры ли мачете.
-- Это я оставлю себе. Одно будет моему брату Ирамамове, который защитил
тебя от Мокототери.
Одно для сына Хайямы, который кормит тебя.
Арасуве посмотрел на Этеву: -- Одно должно быть для тебя, в один из
праздников я дам мачете твоим женам, Ритими и Тутеми. Они ухаживают за Белой
Девушкой как за родной сестрой.
На мгновение наступила полная тишина. Потом один из мужчин встал и
обратился к Ритими: -- Отдай мне твое мачете, я смогу рубить деревья. Ты
ведь не делаешь мужскую роботу.
-- Не давай ему, -- запротестовала Тутеми. -- В садах удобнее работать
с мачете, чем с палкой-копалкой.
Ритими посмотрела на мачете, подняла его, а потом протянула мужчине.
-- Я отдам его тебе. Наихудший грех -- не отдать того, что просят
другие. Я не хочу закончить в шопаривабе.
-- Где это? -- прошептала я Милагросу.
-- Шопаривабе -- это как ад у миссионеров.
Я открыла одну банку сардин. Сунув одну из серебристых жирных рыбешек в
рот, я предложила банку Ритими: -- Попробуй одну.
Она неуверенно посмотрела на меня. Большим и указательным пальцами она
подняла кусок сардины и положила в рот.
-- Ух, как противно! -- закричала она, выплевывая сардину на землю.
Милагрос взял банку из моей руки.
-- Сохрани их. Это пригодится на обратном пути в миссию.
-- Но я еще не собираюсь возвращаться, -- возразила я. -- Они
испортятся, если я долго буду их хранить.
-- Тебе хорошо было бы возвратиться до начала дождей, -- в
замешательстве проговорил Милагрос. -- Потом невозможно будет идти по лесу и
переправляться через реки.
Я самодовольно улыбнулась: -- Мне нужно остаться хотя бы до того
момента, когда родится ребенок Тутеми, -- я была уверена, что ребенок
появится во время дождей.
-- Что же я скажу отцу Кориолано? -- То же, что и раньше, -- насмешливо
проговорила я. -- Я занимаюсь выдающейся работой.
-- Но он ожидает, что ты вернешься до начала дождей, -- сказал
Милагрос. -- Дожди будут продолжаться не один месяц.
Улыбаясь, я взяла коробки с крекерами: -- Лучше мы съедим их. Они могут
испортиться от сырости.
-- Не открывай остальные банки с сардинами, -- сказал Милагрос
по-испански. -- Они не нравятся Итикотери.
Лучше я сам съем их.
-- А ты не боишься попасть в шопаривабе? Не ответив, Милагрос пустил
открытую банку по кругу. Большинство мужчин только понюхали содержимое и
сразу же протягивали банку дальше. Те же, кто отважился попробовать рыбу,
сразу же выплевывали. Женщины отказались даже понюхать. Милагрос улыбнулся
мне, когда банка возвратилась к нему.
-- Им не нравятся сардины. А я не отправлюсь в ад, если съем все сам.
Крекеры также не имели успеха ни у кого, кроме нескольких детей,
которые любили соль.