Основной смысл моей работы был в том, чтобы определить значение,
которое целительские практики имеют для самих целителей и для их пациентов в
контексте повседневной деятельности. Особый интерес представляло
исследование того, как социальные условия в терминах здоровья и болезни
отражались на их совместной деятельности.
Я убедилась, что необходимо овладеть особой манерой, при помощи которой
целители относятся друг к другу и к своим знаниям; только таким образом я
смогу ориентироваться в их социуме и внутри их собственной системы
интерпретаций. И тогда отчет превратился бы в систему, которой я могла бы
оперировать, не налагая собственный культурный опыт.
Занимаясь этой работой, я жила в доме доньи Мерседес, одной из трех
целителей, с которыми работала. Я не только записывала на магнитофон,
наблюдала и интервьюировала целителей и их многочисленных пациентов, но
также принимала участие в лечебных сеансах, полностью погружаясь в новую
обстановку.
Но несмотря на все свои усилия, я день за днем сталкивалась с вопиющим
несоответствием их лечебных практик с их собственным толкованием этих
практик.
Донья Мерседес смеялась над моим замешательством и считала его
следствием недостатка гибкости в принятии изменений и новшеств.
-- Ты уверена, что я говорила это? -- спросила она после прослушивания
одной из записей по моему настоянию.
-- Ну не я же! -- едко заметила я и начала читать свои заметки,
надеясь, что она осознает противоречивость информации, которую мне дает.
-- Это прекрасные звуки, -- сказала донья Мерседес, прерывая мое
чтение. -- И ты действительно имеешь в виду меня? Ты сделала из меня
настоящего гения. Прочти мне заметки о твоих сеансах с Рафаэлем и Серафино.
Так звали двух других целителей, с которыми я работала.
Я сделала, как она просила, потом перемотала пленку и прослушала запись
еще раз, надеясь, что это поможет мне разобраться с противоречивой
информацией. Однако донью Мерседес абсолютно не интересовало то, что она
сказала месяц назад. Для нее это было чем-то давно прошедшим, и поэтому не
имело значения. Она бесцеремонно дала мне понять, что магнитофон ошибся,
записав нечто, чего она не говорила.
-- Если я действительно сказала все это, то это твоих рук дело. Всякий
раз, когда ты спрашиваешь меня о целительстве, я начинаю говорить, не зная
заранее, о чем.
Именно ты всегда помещаешь слова в мой рот. Если знаешь как лечить,
тебе не нужно суетиться, делая записи или разговаривая об этом. Тебе нужно
только делать это.
Я не могла согласиться с тем, что моя работа бесполезна, и решила
познакомиться с двумя другими целителями.
К моему огромному разочарованию, это совершенно не помогло мне. Они
подтвердили все несоответствия и описали их еще более явно, чем донья
Мерседес.
Теперь, когда прошло много времени, мне кажется смешным все это
беспокойство по поводу моих неудач.
Однажды в приступе гнева я спровоцировала донью Мерседес сжечь все мои
заметки. Она охотно согласилась и, сжигая лист за листом, зажгла одно из
кадил у статуи Девы Марии на алтаре в ее рабочей комнате.
-- Я действительно не могу понять, почему ты так огорчилась из-за того,
что сказала твоя машина и что -- я, -- заметила донья Мерседес, зажигая
второе кадило на алтаре. -- Какая разница в том, что делаю я сейчас и что
делала несколько месяцев назад? Единственное, что имеет смысл, это то, что
больные выздоровели. Несколько лет тому назад сюда приезжали психолог и
социолог. Они записали все, что я сказала, на такую же машину, как у тебя. Я
полагаю, их машина была лучше: она была намного больше. Они пробыли здесь
всего неделю. По полученной информации они написали книгу о целительстве.
-- Знаю я эту книгу, -- огрызнулась я. --И не думаю, что это настоящее
исследование. Оно примитивно, поверхностно и неверно истолковано.
Донья Мерседес лукаво посмотрела на меня, в ее взгляде читалась смесь
сострадания и мольбы. Я молча смотрела на последнюю страницу, превращающуюся
в пепел, но не беспокоилась о том, что она сделала; у меня был еще
английский перевод записей и заметок. Она встала со своего стула и села
рядом со мной на деревянной скамье.
-- Ты очень скоро почувствуешь, какой тяжкий груз свалился с твоих
плеч, -- утешила меня она.
Я была вынуждена пуститься в многословное объяснение, касающееся
важности изучения незападных лечебных практик. Донья Мерседес внимательно
слушала с неискренней улыбкой на лице.
-- На твоем месте, -- посоветовала она, -- я бы приняла предложение
твоих друзей поехать на охоту на реку Ориноко.