Так же, как табачные грядки каждого жителя
деревни, они были огорожены от непрошеных гостей частоколом из палок и
острых костей. Табак не позволялось брать без разрешения, при каждом таком
случае вспыхивали ссоры.
Ритими показала мне несколько своих волшебных трав.
Одни применялись для возбуждения любовной страсти и защиты; другие
использовались в недобрых целях. Этева никогда не рассказывал о своих
волшебных травах, а Ритими и Тутеми делали вид, что ничего о них не знают.
Однажды я увидела, как Этева выкапывает какой-то клубневидный корень.
На другой день, уходя на охоту, он натер стопы и ноги этим измельченным в
кашицу корнем.
В тот день на ужин у нас было мясо броненосца. -- Какое могущественное
растение, -- заметила я. Он долго смотрел на меня в недоумении, потом с
усмешкой сказал: -- Корни адома оберегают от змеиных укусов.
В другой раз, когда я сидела на огороде с малышом Сисиве, слушая его
подробные пояснения насчет съедобных муравьев, мы увидели, как его отец
выкапывает другой корень. Этева раздробил его, смешал сок с оното и натер
этой смесью все тело. -- На тропе моего отца появится пекари, -- прошептал
Сисиве. -- Я это знаю по тому, какой он взял корень. На каждого зверя есть
своя волшебная трава.
-- Даже на обезьян? -- спросила я.
-- Обезьяны пугаются громких криков, -- тоном знатока ответил Сисиве.
От страха обезьяны замирают на месте, и тогда стреляй в них сколько хочешь.
Однажды утром, почти скрытая в густом сплетении тыквенных лиан и
сорняков, я заметила Ритими. За твердыми стеблями, остроконечными листьями и
гроздьями белых, похожих на колокольчики цветов маниоки я видела только ее
голову. Казалось, она разговаривает сама с собой; слов я не слышала, но губы
ее все время шевелились, словно бормоча заклинания. Я было подумала, что она
колдует над своими посевами табака, чтобы те быстрее росли, либо собирается
угоститься табаком с грядки Этевы, расположенной по соседству.
Однако Ритими крадучись прошла к середине свой табачной делянки.
Торопливыми движениями она принялась обрывать веточки и листья, затем
воровато оглянувшись, затолкала их в корзину и прикрыла банановыми листьями.
Потом с улыбкой поднялась и, немного поколебавшись, направилась ко мне.
Почувствовав над собой ее тень, я с деланным удивлением подняла глаза.
Ритими поставила корзину на землю и села рядом со мной. Меня распирало
любопытство, но я знала, что спрашивать о том, что она делала, бесполезно.
-- Не трогай этого пучка в моей корзине, -- сказала она немного погодя,
не удержавшись от смеха. -- Я знаю, что ты за мной подсматривала.
Я почувствовала, что краснею, и улыбнулась. -- Ты стащила табак у
Этевы? -- Нет, -- сказала она в притворном ужасе. -- Он так хорошо знает все
свои листочки, что сразу заметил бы пропажу.
-- А мне показалось, что я видела тебя на его грядке, -- заметила я
небрежно.
Приподняв банановые листья в своей корзине, Ритими сказала: -- Я была
на своем участке. Видишь, я взяла несколько веточек волшебной травы
око-шики, -- прошептала она. -- Я приготовлю очень сильное зелье.
-- Ты собираешься кого-то лечить? -- Лечить! Ты что, не знаешь, что
лечит только шапори? -- Чуть склонив голову набок, она немного подумала и
продолжила: -- Я собираюсь околдовать ту женщину, которая переспала с Этевой
во время праздника, -- заявила она с улыбкой.
-- А может быть, тебе надо бы приготовить зелье и для Этевы, --
спросила я, заглянув ей в лицо. Его изменившееся выражение застало меня
врасплох. Рот ее сжался в ниточку, глаза сузились. -- В конце концов, он
виноват не меньше, чем та женщина, -- пробормотала я извиняющимся тоном,
чувствуя себя неуютно под ее жестким взглядом.
-- Ты разве не видела, как эта баба бесстыдно с ним заигрывала? -- с
упреком сказала Ритими. -- Ты разве не видела, как непристойно вели себя все
эти женщины, пришедшие в гости? -- Ритими довольно комично вздохнула и
добавила с нескрываемым разочарованием: -- Иногда ты бываешь такой дурехой.
Я не знала, что сказать. По моему убеждению, Этева был виноват не
меньше той женщины. Не придумав ничего лучше, я улыбнулась. Впервые я
застала Этеву в компрометирующей ситуации совершенно случайно. Каждое утро
на заре я, как и все, выходила из хижины облегчиться. Я всегда заходила
подальше в лес, за место, отведенное для отправления естественных нужд.
Однажды утром я, вздрогнув от неожиданности, услышала тихий стон. Решив, что
это какой-нибудь раненый зверь, я как можно тише поползла на звук, и в
полном изумлении, вытаращив глаза, увидела Этеву, лежащего на самой младшей
жене Ирамамове. Он, глупо улыбаясь, глянул мне в лицо, но не слезая с
женщины, продолжал делать свое дело.