В общем, Гораций повторяет тут только основной закон Аристотеля о "целом и совершенном действии" (для эпоса – гл. 23, для драмы – гл. 7). Далее суждение о том, что трагедию нужно писать только "героическим" размером со ссылкой на Гомера (74), можно сопоставить с гл. 24 аристотелевой "Поэтики", где тоже отвергается всякий иной размер для трагедии. То же относительно ямба, который в комедии старше, чем в трагедии (79; Arist. Poet. 4). Рассуждение о разных стилях в зависимости от психологии действующих лиц (105-107) вполне сопоставимо с учением Аристотеля о lexis pathetico в "Риторике" (III 7). О введении на сцену новых лиц (125-126) можно прочитать в "Поэтике" (гл. 9), так же как и о правильности характера (гл. 15).

Сходные похвалы Гомеру в ст. 140 слл, где Гораций даже дает ловкий перевод начала "Илиады", и у Аристотеля (гл. 23). Так же: о действии и о рассказывании действия (ст. 179; Poet. 14), о deus ex machina (ст. 191; Poet 15), о числе актеров (ст. 193; Poet. 4) и др.

Широко распространенное учение о "подобающем", которое идет еще от Исократа и столь укоренилось у Цицерона328, как известно, нашло свое место и в трактате Горация329. Это исократовское prepon (Panathen. 25) в "Риторике" Аристотеля применялось в трех видах: "подобающее" отношение между стилем и сюжетом произведения; произнесением речи и ее содержанием, выраженное в так называемом "пафосе" (pathos), соответствие речи и характера оратора в отношении его пола, этнической принадлежности и возраста, то есть так называемый "этос". От Аристотеля через Феофраста к Панецию и Цицерону можно проследить развитие этой риторической и эстетической категории.

в) Отдельно мы бы указали на некоторые реминисценции Горация, которые можно отнести к Дионисию Галикарнасскому и другим риторам эллинистического периода. Сравнение поэтических украшений с пурпурным шлейфом обладает типическим характером, и его мы находим, например, у Деметрия (De eloc. 108). Мысли о разнообразии и пестроте образов (29-30) напоминают Дионисия Галикарнасского (De сотр. verb. 129), равно как и рассуждение о "pulchra" и "dulcia" (99; Dionys. 105-107). Что же касается разделения по подобающим способам выражения, о которых Гораций пишет в ст. 114-115, то это можно сопоставить не только с Аристотелем (Rhet. III 7), но и с Псевдо-Лонгином (technд XI 3-6, равно как и этнографические элементы в ст. 118 с тем же XI 5). В частности, этот "соответственный", или "подобающий" (prepon), способ выражения с трехчастным делением его "этоса" у Аристотеля через Дионисия Галикарнасского попал к Горацию. Здесь прямо читаем о том, как речь говорящего должна быть созвучна его состоянию и что есть разница, как говорит "маститый старик, или юноша свежий и пылкий" (115), "вечный скиталец-купец, или пахарь зеленого поля" (117), "иль ассириец, иль колх, иль фиванец, иль Аргоса житель" (118). В этих стихах Гораций предписывает особый "этос" речи, учитывающей как раз именно пол говорящего, его профессию и его этническую принадлежность.

г) Внимательное чтение "Послания" и вообще часто вызывает разные воспоминания из греческой литературы и философии, причем иной раз хорошо чувствуешь греческий источник, но не можешь подыскать какую-нибудь подходящую аналогию. Так, стихи 108-109 "Ведь сначала природа внутренне образует нас ко всякому состоянию, выпадающему нам от судьбы (format enim natura prius nos intus ad orrmem fortunarum habitum)" несомненно навеяны каким-то стоическим источником330 (можно привести Sen. Epist. 50, 6). Характеристики Медеи, Ино и др. в ст. 123-124 – общие с александрийской традицией331. То же нужно сказать о характеристике возрастов в ст. 158 слл. Каким-то греческим источником пользовался Гораций и в изображении истории трагедии, равно как и сатировской драмы (может быть, не только Аристотелем, Poet. 4). Откуда-то знает Гораций и мнение Демокрита о поэтическом вдохновении (297), едва ли из первоисточника. В Риме вообще знали Демокрита с этой стороны (вспомним текст, приводимый нами из Cic De div. I 80, ИАЭ I, с. 510). Стихи 306 слл., где, как мы видели, формулировано как бы общее разделение поэтики и где, возможно, сыграл роль Неоптолем, можно сопоставить и с другими разделениями, которые нам известны, например по И.Беккеру332 (II 656: 8 частей – "причина", "начало", "мысль", "материя", "части", "произведение" – erga, "средства" – organa, "цель"), из Цицерона (De invent. 14 "обязанность", "цель", "материя", "часть") или из Квинтилиана (II 15 слл.). Далее, можно поручиться за то, что какой-то греческий источник использован Горацием в учении о том, что "recte sapere" есть "principium et fons" писания (309). О сопоставлении Херила и Гомера в ст. 357 слл. см. комментарий Кисслинга – Хейнце к этому месту333.

Однако все эти сопоставления, как и многие другие, которые тут были бы возможны, свидетельствуют только о большой образованности Горация и об его принадлежности к общему эллинистически-римскому типу мировоззрения и отношения к искусству334. Это нисколько не говорит против его самостоятельности, против его своеобразия, того мягкого, но в то же время броского стиля мысли и языка, который поистине можно назвать только горацианским.