Герменевтика активной эволюции человека - монография Титова К.В. по вопросам развития субъекта.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

АКАДЕМИЯ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ

И ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПЕРЕПОДГОТОВКИ

РАБОТНИКОВ ОБРАЗОВАНИЯ

К.В. ТИТОВ

ГЕРМЕНЕВТИКА АКТИВНОЙ ЭВОЛЮЦИИ СУБЪЕКТА

Монография

Москва 2006

УДК 1/14 ВБК 87.22

Титов К.В. Герменевтика активной эволюции субъекта: Монография./Науч. ред.; авт. вступит, ст. О.II. Елисеев. - М.: АПК и ППРО, 2004. - 76 с.

Рецензенты: И.В. Кондаков, доктор философских наук, профессор (Российский государственный гуманитарный университет, Москва)

И.Г. Яковенко, доктор философских наук, профес­сор (Российский государственный гуманитарный универ­ситет, Москва)

Печатается по рекомендации кафедры фипософской антропологии и по решению РИСа Академии психосоциальных технологий (г. Санкт-Петербург)

Монография представляет результаты авторских теоретических и эксперименталь­ных исследований, направленных на разрешение философских, социальных и психоло­гических проблем развития современного человека как субъекта активной эволюции, особенно в энергоинформационных ее аспектах.

Материалы монографии могут быть применены для углубленной, герменевтичес­кой работы студентов, аспирантов и преподавателей. ВУЗов по философской и психоло­гической антропологии, а также по учебным дисциплинам «Психология личности» и «Психология человека».

В прикладном отношении монография может быть использована для проектирова­ния моделей самореализации личности, что необходимо в процессе управления персо­налом в сфере интеллектуального труда. Содержание книги адекватно задачам разработки новейших требований к специалистам, обладающих навыками и способностями системного конструирования виртуальной энергоинформационной реальности с целью личностного и профессионального роста.

ББК 87.22

© К.В. Титов, 2006 © О.П. Елисеев,

научная редакция, 2006 © О.П. Елисеев,

вступительная статья, 2006
181Ш 5-8429-0155-2 © АПКиППРО, 2006

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие. Принцип активности субъекта в современном

человекознании.................................................................................4

Введение. Феникс в хрустальном замке: проблематика перспектив

активной эволюции субъекта...............................................................9

Глава 1. Герменевтика бытия субъекта............................................................ 11

1.1. Концепты бытия и со-бытия субъекта............................................... 11

1.2. Необходимость субъекта и его функции............................................. 19

1.3. Диалектика развития субъекта.........................................................25

1.4. Критика опыта самоактуализации и диверсификации..........................28

Глава 2. Герменевтика со-бытия субъекта................................................37

2.1. Предпосылки активной эволюции субъекта......................................37

2.2. Самокритика критики бытия субъекта..............................................41

2.3. Пути неоментализации субъекта..................................................... 45

4. Сумма технологий со-бытия субъекта в активной эволюции человека... ..57

Заключение..............:.................................................................... .71

Литература..................................................................................... 74

Предисловие

Принцип активности субъекта в современном человекознании

Провозглашенный античной философией человека и выстраданный «в дра­ме идей» современной наукой, принцип активности преимущественно утвер­дился в концепциях самодвижения человеческой деятельности. Активность субъекта, выдвигаемая К.В. Титовым на первый план его монографии, высту­пает как необходимое основание самоосуществления человека. Следует под­черкнуть, что ведущей психофизиологической категорией во всех возможных проявлениях жизнедеятельности как в онто- и морфогенезе, так и во всех фор­мах взаимодействия живого организма с окружающим миром также становится категория активности.

В своем мировоззренческом поиске К. В. Титов стремится продолжить не только античную философскую традицию воинствующего идеализма, но и твор­ческие искания С. Къеркегера, В. Соловьева, Л. Шестова, Н. Бердяева, М. Бах­тина, М. Мамардащвили и целого ряда других выдающихся апологетов субъек-тности, свободы и ответственности человека. Так, автором, по сути дела, про­должается мысль С. Къеркегера, состоящая в том, что принцип тождества бы­тия и мышления вовсе не является абсолютным, - им скорее констатируется результат развития классической логики и объективной философии науки, не признающей движущего фактора субъектности в саморазвитии человека. Аль­тернативой отождествлению бытия и мышления является идея реального чело­веческого существования, конкретно-диалектически и разделяющая, и объеди­няющая названные категории.

С другой стороны, своеобразие авторской позиции К.В. Титова состоит в том, что, основываясь на посылке субъект-объектного представления мира, ав­тор считает, что важнейшим предметом философии является не столько объек­тивный мир, сколько сама философия субъекта в его отношениях в мире и к миру. Поэтому классическая формула тождества бытия и мышления является для автора отправной точкой в специальном анализе как возможностей относи­тельного укоренения субъекта в его активности, так и возможностей его транс-цендирования, как события, состоящего в перманентном самопреодолении гра­ниц бытия. Состояние вечного преодоления, вечной неудовлетворенности явля­ется родовой характеристикой человека как человека. И то, что субъектность впервые и прежде всего обнаруживается именно в связи с этим рефлексивным состоянием - это и есть событие самопорождения субъекта в человеке. Чело­век как субъект есть философ по определению, он и есть тот самый «человек со стороны», извне-изнутри наблюдающий и реконструирующий собственное бы­тие через со-бытие.

Поскольку человек есть некое природно-внеприродное, сверхъестествен­ное существо, самосозидающее себя на собственных основаниях, то установление тождества его мышления и его бытия не достигается им автоматически. Что­бы познать самого себя, человеку необходимо, как минимум, выйти за границы себя. Общий настрой книги К.В. Титова близок убежденности М. Мамардашвили, считавшего, что вочеловечивание представляет множество актов трансцен-дирования субъекта за границы наличного бытия, где тождество мышления и бытия уже установилось. (17; 24)

Монография К. В. Титов есть философский труд, ибо, обсуждая сверхъес­тественность активной эволюции субъекта, как внеприродный процесс собы­тия, автор исходит из того, что философия - это учение о бытии, сознании и мышлении человека, считая, что названные способности человека есть способ­ности понимания и самоосознания, необходимые в построении современной философии человека.

Для современного человека дороге его философия, как дорого и его еди­ничное со-существование, с одной стороны, - общественно обусловленное, а с другой - противопоставленное общественному бытию. Развитие человечества обеспечивается пусть и соединенными, но, вместе с тем, сугубо индивидуаль­ными творческими усилиями. Более того, общественное развитие скорее соот­носится с категорией возможности, чем с категорией действительности, твори­мой человеком, как субъектом его активной эволюции.

Страх свободного и ответственного человека, являющегося, как правило, высоким профессионалом и овладевающего в принципе беспредельными энер­гоинформационными ресурсами, - это страх творца своей судьбы и судеб чело­вечества. Эти «страх и трепет» ничего общего не имеют со страхами животны­ми, биологически обусловленными. Бытие человека перед лицом смерти и сво­боды, провозвещенное С. Къеркегером (14), в современном человекознании обретает теоретически и математически выверенную обусловленность, не го­воря уже о том, что оно является фактом художественной классики в творчестве

Л. Толстого, А. Чехова и Ф. Достоевского.

По мнению автора, традиционный, биологически и физиологически реду­цируемый, деятельностный подход в психологии и других гуманитарных на­уках только тогда имеет конструктивный смысл, если он не сводится к утверж­дению принципа простого приспособления или адаптации человека к социаль­ной или природной среде. Необходимость адаптивных поведенческих актов несомненна, но отсюда не следует что эволюция человека как субъекта, лично­сти и общественного индивида может быть сведена к приспособительной дея­тельности.

Наоборот, существует особая, относительно независимая от ситуаций жиз­недеятельности активность человека, выступающая в форме тенденции к «бес­корыстному» риску. В явлениях надситуативной активности, особенно выделя­ются моменты субъективной и субъектно обусловленной регуляции деятельнос­ти. Задача состоит в различении собственно активности субъекта и деятельнос­ти, регулируемой этой активностью. (23, 24, 25)

Решение этой задачи не должно приводить к абсолютизации указанных раз­личий, поскольку это прямо противоречит принципу единства личности, созна­ния и активной самодеятельности человека, согласно которому субъект не только проявляется в актах этой творческой самодеятельности, но и созидается в них.

По Э.В. Ильенкову, личность и субъект не только существуют, но и зарожда­ются именно в те моменты, когда связываются сложнейшие и подчас весьма запутанные «узлы» сети взаимных отношений, возникающих между индивида­ми в процессе коллективной деятельности.(11)

Из различий активности и деятельности следует приоритетность феномена современных, общественно обусловленных человеческих отношений, регули­руемых в формах или концептах энергии и информации, и, таким образом, со­держательно представляющих действительное развитие активности современ­ного человека.

Рассматривая генезис активности человека в контексте диалога природы и культуры, автор фактически солидаризируется с идеями Ю.М. Лотмана, в свое время предложившего обратить особое внимание на необходимое значение ме­ханизмов рефлексии и трансфера.(1б) Эти механизмы обеспечивают образова­ние человеческой культуры и цивилизации в качестве особенной искусствен­ной среды, представляющей грандиозную семиосферу, в которой человек, как «мыслящий тростник», не столько подчинен биологическому закону цикличес­кой повторяемости, сколько самоутверждается на его основе, «смертью смерть поправ».

Вместе с тем, в отличие от Ю.М. Лотмана, К.В. Титов не считает, что сущ­ность человеческого обучения и поведения, тяготеющая к изобретению нового и непредсказуемого, такова, что ни животным, ни человеку не дано перейти ту границу сознания семиосферы, которая сохраняется как важнейшая доминанта культуры. Наоборот, доминанты культуры, есть своеобразные метки тех или иных пределов, раз за разом, вновь и вновь преодолеваемых человеком как субъектом активной эволюции. Можно сказать, что по Лотману, отделение слова от вещи создает «пропасть» между человеком и остальным, животным миром, и в этом определении явно озвучена неизъяснимая ностальгия по человеческой натуре, поверженной культурой. По Титову, современная эволюция человека никак не может быть ассоциирована с «пропастью», потому что отделение-объединение слова и вещи всегда может быть представлено как необходимый взаимопере­ход, как наведение «мостов» и как поиск меры гармонии природы и культуры.

Мнение автора представляется конструктивным и оптимистичным, возвра­щающим, в конце концов, человека к природе, но на гораздо более высоких уровнях современных энергоинформационных возможностей, позволяющих действенно споспешествовать эволюции жизни на Земле и за ее пределами.

Найденном Лотманом, и отрицаемом Титовым, понятием «границы» реа­нимируются стремления метафизической науки найти абсолютные, «гранич­ные» признаки в процессе социоантропогенеза. Но представляющиеся надеж-

ными и «объективными», такие признаки исключают признание необходимой в эволюции относительной преемственности изменений ее объектов, то есть прерывно-непрерывного, предельно-беспредельного ее характера, определяю­щего существо жизни вообще, также как антропосоциогенеза и эволюции совре­менного человека.

При своеобразном табу на отрицание свойственных семиосфере Ю.М. Лот­мана пределов, был бы невозможен отстаиваемый К. Титовым конструктивный подход, выражающийся в диалектическом снятии простого перемещения инфор­мации ее трансфером, в снятии менее совершенной формы субъектности чело­века более совершенной, в снятии, наконец, системы культуры как общечелове­ческой памяти системой культуры творческого мышления каждого субъекта, представляющего человечество в целом.

Исследование К.В. Титова альтернативно также и тому, как раскрывается идея трансфера в психоанализе, в представлениях 3. Фрейда и неофрейдизма о том, что такое трансферентная или осознанная активность человека. Для фрейдизма во всех его ипостасях существенна негативная теза трансфера, состоящая в том, что вне этой идеи объяснение активности клиента невозможно, но, якобы, дей­ствительное становление этой активности может быть легитимно лишь благодаря своевременному исключению трансфера из процесса излечения невроза. Таким образом, механизм трансфера, реально обеспечивающий диалектику бытия и инобытия субъекта, как механизм, обеспечивающий возможности постоянного развития человека от настоящего его состояния к иному, лучшему будущему, психоанализом не столько принимается, сколько «устраняется».

По Фрейду, трансфер не может быть введен в современную науку и культу­ру. «Инициация» и «устранение» трансфера связаны только с фазами психоана­литического взаимодействия с клиентом.(35)

По мнению К.В. Титова, трансфер, как механизм идеализации содержания человеческого взаимодействия и рефлексии, обеспечивает перенос смыслов существования человека, как субъекта управляемого им, осмысленного само­развития. В самом деле, сознание человека, оттолкнувшись от бессознательного, от смутно ощущаемой правды чувствования, приобретает необходимое ощуще­ние укорененности и ясности. Функция рефлексивной речи субъекта «перехва­тывает» сообщаемый ей механизмом трансфера переносный смысл в символи­ческой форме слова, - начиная от тех аффективных реакций, что породили этот переносный смысл, будучи простейшими орудиями эмпатического общения.

В традициях российской антропологии, преемственной по отношению к мировой философско-антропологической мысли, трансфер может быть опреде­лен как реально действующий и глубоко укорененный в культурных основаниях антропогенеза и онтогенеза человека механизм диалектического снятия бессоз­нательных реакций - сознанием, также как снятия биологической активности -социокультурной.

Если во многих современных работах по антропологии чаще всего бесстрас­тно констатируется, что в силу еще «не вполне понятных причин» наибольшую способность к культурной адаптации проявила именно линия Ното, то постав­ленная К.В. Титовым задача утверждения активно реализуемого социокультур-ного потенциала в каждом индивидуальном процессе вочеловечивания, от сапи-ентации до аккультурации, научно- антропологически и чисто житейски, весьма привлекательна. Другое дело, что активность чаще всего рассматривается как формально-динамическая, функциональная, внешняя, энергетическая характе­ристика деятельности человека, созидающего цивилизацию и творящего культу­ру. Автору приходится постоянно полемизировать по поводу того, что актив­ность субъекта, имеет сложную, содержательно выраженную отношениями че­ловека в мире и к миру, социокультурную природу, несводимую к характеристи­кам основных свойств высшей нервной деятельности человека.

В этой связи уместно привести слова М. Фуко: «.. .классическая мысль и все, что ей предшествовало, вполне могли говорить о духе и теле, о человеческом су­ществе, о его столь ограниченном месте во вселенной, о пределах, ограничиваю­щих его познание или его свободу; и в то же время ни одна эпоха не знала человека, как он дан современному знанию.(37; 364-365)

Принимая необходимую меру ответственности за содержание его ориги­нального исследования перед современным человекознанием, К.В. Титов про­являет необходимую академичность изложения во всем содержании моногра­фии. Автор вновь и вновь возвращает читателя к постоянно обогащаемой ги­потезе своего исследования, согласно которой непрерывно изменяющаяся куль­тура отношений и динамичное качество рефлексии субъекта, составляя усло­вия и продукты его активности, в то же время реально представляют его твор­ческую эволюцию. Активная эволюция человека, в ее обобщающем опреде­лении, есть прогрессивное и осознанное движение субъекта от одного спосо­ба своего существования к другому, более совершенному. При этом способы социокультурной рефлексии, проектируемые и реализуемые субъектом, харак­теризуются не столько количественными, сколько качественными показателя­ми овладения информацией и энергией, концептуально и технологически обес­печивающими управляемую эволюцию человека, как субъекта, достойного лучшего будущего.

Елисеев О.П.,

член-корреспондент РАЕН, доктор философских наук,

профессор Российского государственного социального университета,

г. Москва, «25» апреля 2006 г.

Введение

Феникс в хрустальном замке: проблематика перспектив активной эволюции субъекта

В наступившем, - «энергоинформационном», — веке, объективно и весьма остро актуализирован вопрос о том, каковы могут быть перспективы развития индивидуально и субъектно представленного, отдельно взятого человеческого существа, как некоторой самоосознаваемой, разумной сущности. Неукоренен­ный в природе, явочным порядком «вброшенный» в искусственный, энергоин­формационный мир, современный человек, несмотря на свое могущество в на­учном, техническом и культурном плане, практически мало изменился как субъект и как носитель психики за все века его общественно-исторической, куль­турной эволюции. При качественном своеобразии внутреннего мира, не воз­росла сообразительность человека и не изменились биологические константы, связывающие грезы сознания с пределами телесных возможностей.

Действительно, развивается в полном смысле этого слова, и развивается исторически длительно - скорее человечество в целом, - как популяция, - неже­ли отдельный, эмпирически представляемый человек, как особь. С этой точки зрения, возможно даже, что внутренний мир отдельного индивидуума, в ожида­нии и по мере прогресса представляемого им человечества, - упрощается. По­добное происходит со специализированными клетками высших организмов: так, например, строение амебы значительно сложнее внутренней организации мы­шечных клеток высших млекопитающих.

Вместе с тем, - каждому человеку присуще и хорошо знакомо самоощуще­ние изменения и развития, за которым находится сознание пестуемой им инди­видуальной субъективности. Человек осознает себя в качестве отдельного, об­реченного на глубинное одиночество, существа, которое, по С. Къеркегеру (14), со страхом и трепетом, но, тем не менее, - напряженно и неотступно, - исследу­ет окружающий мир, находя и создавая в нем красоту. Человек стремится к не­ведомым целям и достигает их ..., он наперекор всему и вся, при крайней родо­вой недостаточности, - живет и продолжает жизнь человечества и планеты.

И, несомненно, рано или поздно, то существо в человеке, которое способно переживать и со-переживать, непроизвольно взламывает пределы своей биоло­гической ограниченности. Оказавшись за воротами хрустального замка психо­биологической перцепции, человек воочию становится тем, чем ему предназ­начено быть. Человек выступает разумной сущностью, свободно строящей себя, не тождественно возможностям суженных сводов материальных структур орга­низма, заодно презревая и все каноны архитектоники известной ему Вселен­ной. Однажды внутренне освободившись, человеческая сущность в своей са­моактуализации и эскалации способна проявиться в любых одеждах, в чем ей угодно, она может предстать чем ей угодно, и, к тому же, - где угодно, в любом пространстве и среди каких угодно пластов бытия.

Хотелось бы предположить, что Человек способен являться, - то есть про­явить себя, - в качестве свободной энергоинформационной сущности в свобод­ном энергоинформационном мире. Такого рода современный человек, как пра­вило, - профессионал своего Дела, - вполне достоин стать предметом нашего исследования, в особенности имея в виду его новейшие возможности и, в це­лом, - грандиозные перспективы его развития.

Важно, что при этом человек рассматривается не в плане специально био­логическом или социальном. Значительно интереснее выявить его возможнос­ти, скрытые, как в хрустальном замке, - в резервах самодостаточного, изолиро­ванного от мира субъекта, а также в резервах управления его психикой. Овладе­ние этими резервами, выход из-под хрустальных сводов в объективный мир чреват гибелью и новым самозарождением субъекта. Восстать Фениксом из пепла, так сказать, снимая себя собою, - на этот рискованный эксперимент, хотя бы даже в размышлении, - что-то до сих пор добровольцев не находилось. Но если подобный опыт настолько опасен, - а нам желательно было бы предло­жить не только теорию, но и технологии такого опыта, - то крайне необходимо определиться с основными, антропологическими и психологическими поняти­ями, ибо вне этого условия субъект вряд ли заново отыщет себя в мистическом тумане терминологических спекуляций.

ГЛАВА 1. Герменевтика бытия субъекта

1.1. Концепты бытия и со-бытия субъекта

«Человек» - весьма неопределенный концепт, под которым можно пони­мать все, что угодно вплоть до представления каждого из нас в качестве при­родного марсианина. Поэтому следует выделить ВАЖНЫЕ ДЛЯ НАШЕГО ИССЛЕДОВАНИЯ и, разумеется, - существенные, - признаки, представлен­ные в соответствующих категориях, адекватных природе и культуре «человека рода Хомо Сапиенс». Эти наиболее значимые свойства или признаки, - в свете интересующей нас проблемы эволюции человеческого субъекта, - нуждаются хотя бы в рабочих, но, тем не менее, - в авторских, концептуальных определе­ниях, необходимых в процессе обсуждения заявленной темы исследования.

1. Тело: комплекс (конструкт) живых клеток самого различного назначе­ния, обеспечивающий при координированном функционировании выживание «человека» в материальном мире. Поддается протезированию, но в целом недо­лговечно. Тело служит человеку:

а) средством переработки приносящих химическую энергию веществ;

б) инструментом совершения действий в физической реальности;

в) системой поддержания гомеостазиса, то есть некоторого постоянства внутренней среды;

г) антенным комплексом для приема сигналов внешней и внутренней среды.

Благодаря перцептивным возможностям приема сигналов и возможностям кинетики, тело служит «каналом» обмена энергией и информацией с внешним миром.

2, Мозг: сложно организованный и относительно недолговечный комплекс (конструкт) нейронов, обменивающихся электрохимическими сигналами. По­средством мозга осуществляется функция активного отражения объективной реальности, вот почему он служит инструментом координации информацион­ных процессов, частично обеспечивающих вышеуказанные функции а) и в). Мозг практически полностью координирует функции тела по пунктам б) и г). Он способен к специфическим реакциям и к активным сигналам в зависимости от физико-химических стимулов, также как на основе собственных ритмов и врожденных биологических программ (инстинктов).

Кроме того, отражающий реальность мозг и его электрохимическая актив­ность неизвестными естественной науке способами служат тому, что человек не только погружен в бытие, но и является провозвестником своего со-бытия, своего общественно необходимого самоутверждения, как формы снятия налич­ного бытия. Состоявшись в со-бытии, человек тем самым предстает как новей­шее событие в жизни человечества, свидетельствующее о том, что еще один представитель человеческого рода приобрел качество социально-исторической, а не только биологической или психологической новорожденное Другое дело, что эта форма новорожденное доступна не всем индивидуумам и не одновре­менно, то есть гетерохронно. Заново родившись, то есть составив оппозицию со-бытия к бытию, человек является субъектом и носителем его индивидуаль­ной, субъективной реальности.

Событие новорожденного субъекта есть феномен, относящийся к иному классу явлений, трансцендентных физической реальности, ибо инструменталь­но оные не обнаруживаемы. Элементы субъективной реальности заметнее вы­деляются, если, например, попытаться сравнивать то, что есть ФИЗИЧЕСКОЕ ДАВЛЕНИЕ и то, что есть ОЩУЩЕНИЕ ФИЗИЧЕСКОГО ДАВЛЕНИЯ. По­добно можно сравнивать химический состав клубники и ее вкус, и так далее. Понятно, что ощущения существуют исключительно в субъективной реально­сти. В материальной форме, в бытии человека они не даны. Они требуют со­бытия, в форме установления отношения человека к бытию. Продолжая мысль С.И. Гессена в область психологии человека, можно сказать, что ощущения для человека заданы, то есть с момента его субъективной и субъектной новорож­денности, они представляют те или иные ЗАДАЧИ.(З)

Нам ДАНЫ только материальные причины и условия (факторы) бытия, как ОСНОВАНИЯ активно порождаемых человеком процессов ощущения, то есть процессов, отличающихся со-бытийным, также как вне- и над-бытийным ха­рактером.

3. Субъект: что это доподлинно такое, из чего именно состоит и как он воз­никает? Это наиболее трудноопределимый концепт, хотя для большинства лю­дей субъект якобы погружен в его наличное бытие, а поэтому он и есть не более и не менее, чем некоторая ДАННОСТЬ в форме «Я», но отнюдь не ЗАДАН-НОСТЬ. Поэтому субъектность известна человеку чаще всего сугубо индиви­дуально. В шутку говоря, до сегодняшнего дня о его существовании свидетель­ствовали только обладатели МОЗГА, что заставляет предположить то, что су­ществует некоторая связь, или корреляция мозга и субъективности его носителя.

По отзывам и согласно множеству общеизвестных философских дискус­сий, главным признаком субъекта является волшебное слияние воспринятых телом и трансформированных мозгом сигналов внешнего мира, сигналов внут­ренней среды, а также собственных сигналов мозга в единую картину, состав­ляющую целостную субъективную реальность. К тому же, весь этот комплекс сигналов представляется доступным изнутри, при возможности как целостного наблюдения, так и анализа со стороны гомункулуса, попросту обозначаемого словом «я». Кратко говоря, такая картина человеческого мира составлена ощу­щениями, образами, эмоциями, ожиданиями и намерениями, и в этом творчес­ком хаосе и обитает некоторое «я», неотъемлемое от субъекта. То есть субъек­тность данного человека в каждый момент времени его жизни, есть нечто про­изводное от его внутреннего, душевного и духовного богатства.

При этом субъектность человека оказывается до известной степени зависи­мой от функционирования многих мозговых структур и подвержена как влияниям явных для его сознания сигналов (ощущения света, звука), так и сигналов неявных (ощущения слабой тревоги, переживание ясности мышления или, на­оборот, - сумеречности восприятия ближайшего окружения с тенденцией про­явления «охоты к перемене мест»).

Важнейшими характеристиками качества субъектности для человека явля­ются:

а) свойство непрерывности и целостности, существующей в каждый конк­ретный момент времени;

б) ситуативность, сиюминутность, или буквально говоря, - своеобразная «наличность», объясняемая тем, что каждый новый субъективный элемент по­рождается прежде всего самим субъектом

в) реальная или кажущаяся «воля к жизни», как способность непрерывно жить и действовать, постоянно модифицируя (или только обещая это делать) то, что представляется субъективным пространством, - в соответствии или в кажу­щемся соответствии с решаемыми субъектом задачами.

Оговорка «кажущаяся способность» здесь важна, так как на сегодняшний день не существует способа установить, является представляющееся произволь­ным действие субъекта именно и истинно произвольным, то есть зависящим только от него самого, как не связанного внутренними обстоятельствами инди­видуума.

4. Психика: иногда этот концепт определяется, как вся сфера отражения, доступная субъекту. Однако такое определение представляется весьма туман­ным. Не исключается тавтология понятий психики и личности, психики и субъек­та, вследствие чего обессмысливается содержание теории и практики активной эволюции человека. Так, совершенно непонятно, относится ли деятельность ретикулярной формации, регулирующая смену фаз «сон» - «бодрствование», к психике? В случае «медленного сна» субъекту эта форма жизнедеятельности организма, очевидно, - недоступна. Вместе с тем, человеку доступен результат медленного сна, и этот результат очень важен для субъекта. С другой стороны, безусловный «коленный» рефлекс организован вне участия субъекта; и хотя субъект может регистрировать этот рефлекс зрительно и кинестетически, как факт бытия и сознания, но изменить что-либо по существу этого рефлекса субъект не имеет возможностей.

Поэтому мы будем понимать под психикой любые, вне зависимости от уров­ня, функциональные механизмы мозга, которые в процессе или результате их срабатывания порождают НЕПОСРЕДСТВЕННО обнаруживаемые и/или акти­вируемые субъектом эффекты. Таким образом, вырисовывается достаточно чет­кая граница сферы психического, как деятельности, в которой или по отноше­нию к которой существует субъект, определяющий ее форму и в то же время ей не принадлежащий.

Например, яркий свет, влияющий на сетчатку, генерирующую электрохи­мический сигнал, который проводится в мозг, где срабатывает безусловный рефлекс сужения зрачка, попадает в сферу психического только тогда, когда он прохо­дит зрительный анализатор и порождает субъективный эквивалент света или об­раза. Сужение зрачка и рефлекторная дуга этого процесса не относится к психи­ческому. Вместе с тем, зрение, как анализатор обладает субъектным и внесубъек-тным планами, и эти два плана определяют внешнюю границу психики в случае зрительного восприятия.

Аналогично, совершение движения требует от субъекта создания специфи­ческого ощущения, служащего сигналом для моторной зоны головного мозга, далее самостоятельно координирующего соотношение тонуса, порядок и сте­пень сокращения мышц, обеспечивающих то самое движение, идеальный эк­вивалент которого был создан субъектом. Этот эквивалент и выступает в дан­ной ситуации конституиирующей движение проективной его формой. Мотори-ка, активируемая со стороны коры головного мозга, также выступает в данном случае непосредственной границей психики. Подобным образом, если некото­рое воспоминание порождается в сфере субъективного, то, соответственно, ге­нерирующие это воспоминание механизмы памяти, находятся за границей сфе­ры психического, тогда как механизмы, хранящие это воспоминание и обеспе­чивающие его генерацию относятся к внесубъектному плану психики.

Таким образом, одни и те же механизмы способны, в зависимости от ини­циированной субъектом задачи, выдавать разные результаты. В целом, об­ласть психического и в пространстве, и во времени несколько обширнее про­странства наличной субъективности, но меньше области церебрального и те­лесного, выступающих по отношению к субъекту в качестве периферических расширений.

Но, разумеется, более корректным является сопоставление психики, мото-рики и субъектности в динамике и диалектике взаимосвязи формы и содержа­ния сопоставляемых процессов и механизмов и функций.

Так или иначе, важно отметить, что при указанном сопоставлении понятие психики включает в себя объективные механизмы самоактуализации субъекта, тогда как понятие субъекта выступает, скорее, как субъективная изнанка этих механизмов, по существу являясь формообразующим и регулирующим их нача­лом, - подобно золотнику в его отношении к поршневому механизму двигателя.

5. Сознание: некая «часть» субъекта соотносима со сферой сознания, как областью, или концептом, проясняющим существо процессов рефлексии и са­моотчета. Подразумевается, что элементы этой области субъективной реально­сти могут быть выделены вниманием, они могут быть осознаны и стать предме­том и концептом мышления. Эти элементы в целом составляют набор субъек­тивных переменных, используемых для конструирования ПРОИЗВОЛЬНОЙ внутренней жизни. При этом именно в сознании продуктивно регистрируются переживания и результаты восприятия, увязываемые с иными элементами субъек­тивной реальности. В сознании создаются смыслы и абстракции и формирует­ся сокровищница субъективного опыта. Благодаря сознанию, произвольно активируются эффекторные части психики, способные транслировать сигналы к мышцам тела человека.

С различной степенью эффективности сознание способно действовать даже в так называемых «измененных состояниях», включая фазы «быстрого сна» индивидуума. Следует заметить, что в измененных состояниях сознания часть его функций вполне сохранна, а поэтому представляется неправильной позиция некоторых авторов, предлагающих считать, что в этих состояниях сознание яв­ляется «отсутствующим», - только на том основании, что люди подчас не запо­минают содержание самих актов рефлексии.

6. Субъективно-бессознательное: лишенный непосредственности ясно­го сознания, но в принципе представляемый концепт, раскрываемый в отно­шении к самосознанию субъекта. Действительно, не каждый элемент субъек­тивного пространства может быть абсолютно осознан, однако каждый из них не лишен того или иного отношения к сознанию субъекта. Любое впечатле­ние человека присутствует в его осознанном переживании, даже находясь за порогом сознания. Например, так называемое «плохое настроение», осно­вывается на реальных фактах психической и телесной жизни человека, также как на фактах его общественной жизни. Осознать эти факты удается не сразу и не одновременно, а тем более затруднительно осознать все без исключения элементы наличного настроения человека. Но при всей «рассеянности» ком­понентов настроения, все без исключения слабо осознаваемые и случайные впечатления, хотя и не становятся в центре нашего внимания, но составляют тот самый его фон, или контекст, наличие которого может кардинально изме­нять восприятие «текста» ситуации.

Что важно подчеркнуть, при определенных обстоятельствах сосредото­чения, многие слабоосознаваемые элементы самосознания субъекта могут быть довольно детально актуализированы. Это заставляет нас предположить, что существующее разграничение сфер сознательного и бессознательного явля­ется не принципиальным. В противном случае следовало бы констатировать ограниченные возможности неких механизмов человеческой психики, ответ­ственных за регистрацию и осознание фактов наличного бытия человека. На деле, человек постоянно демонстрирует практически безграничные возмож­ности осознания прошлого и настоящего, и, благодаря этому, хотя и отчасти, -осознания будущего.

7. Подсознание, или индивидуально-психическое бессознательное: Этот концепт настолько трудно формулируем, насколько сложной является диф­ференциация содержания соответствующей области психической деятельно­сти отдельно взятого человека. Поэтому данный концепт зачастую именуется как «подсознание» человека. Это еще один нечетко определенный концепт, хотя и необходимый для обозначения кумулятивно устроенных областей и ме­ханизмов психики, действующих относительно независимо от проявления ре­активных ее свойств, по поводу наличных ситуаций человеческого бытия. Дляпримера можно сказать, что работа подсознания скорее может быть ассоции­рована с общей индивидуальной и личностной тревожностью, в то время как субъективно-бессознательное состояние человека, а тем более, - его осознан­ное состояние, скорее всего определяются ситуативной или реактивной тре­вожностью.

Примечательно, что такого рода отношение подсознания и сознания не ис­ключает направленного их «взаимодействия», в смысле инициирования субъек­том, при участии сознания, специальных провоцирующих мнемических и мыс­лительных действий, оказывающихся весьма результативными, «вытаскивая» из глубин психики человека тот материал, который непроизвольно уже им син­тезирован и крайне необходим для произвольно осуществляемого творческого познания действительности и для адекватного управления поведением. Именно с возможностями актуализации содержания бессознательного и подсознания увязываются ресурсы интуиции человека.

8. Личность: концептуально значительно более сложная категория, нежели все предыдущие, особенно имея в виду субъектность человека. Биологические особенности структуры и функциональные особенности тела, индивидуальные особенности мозга и связанные с ним биологические возможности, индивиду­альный, запечатленный в памяти опыт, смыслы и ценности, а также многие другие компоненты представляют такие сложные структуры, которые в любой момент сосуществует как в субъективном, так и в объективном планах бытия человека. При этом именно качество личности определяет характер динамичес­кого взаимодействия субъекта с окружающей средой - примерно так же, как начатая шахматная партия создает и возможности, и ограничения для продол­жающего эту партию шахматиста.

Таким образом, траекторию линии субъект-объектного взаимодействия че­ловека с окружающим миром в течение его жизни с объективной точки зрения можно представить так:

мир(объект) - тело - мозг - тело - мир (объект)

При этом мир, тело и мозг представлены в единственном числе, обмен ма­териальными компонентами меж ними биохимически прозаичен. Энергообмен регулируется по объективным физическим законам, а обмен информацией осу­ществляется по статистическим законам, «как байты легли». С объективной точки зрения, энергоинформационное взаимодействие человека с миром совершенно ординарно, как в пространственном плане трансфера причины (в форме энер­гии доминирующих факторов), так и во временном плане, представляющем более или менее нормальное распределение информации по вектору активнос­ти субъекта

Вместе с тем, та же траектория линии субъект-объектного взаимодействия человека с миром, если он выступает в качестве субъекта, инициирующего это взаимодействие, прежде всего конструируема «изнутри», благодаря планирующим и в этом смысле частным или «частичным» функциям сознания и самосоз­нания, ибо тождество бытия и мышления не является абсолютным. При этом некое их несовпадение, также как некая частность, часть или доля каждого из компонентов указанного их взаимодействия может быть обозначена как «X»:

(X) мира (объект) - (X) тело - (X) мозг - (X) психика - (X) субъекта –

Самосознание - (X) психика - (X) мозг - (X) тело - (X) мира (объект)

При такой траектории взаимодействия в единственном и неповторимом ка­честве выступает одна только сознательная сфера субъекта. Причем, по отно­шению к субъектной самоактуализации человека связь психика-мозг - тело -мозг - психика может быть индифферентна к заменам биологических компо­нентов на любые функциональные аналоги, к примеру, - электронные средства (робот-процессор вместо тела и мозга).

С точки зрения субъекта, центральной частью реальности выступает пре­имущественно его самосознание, а все необходимые для субъективной жизни переменные в форме внешних и внутренних сигналов ему поставляет психика, - непосредственно или опосредованно, благодаря наличию избыточных, нео­сознаваемых компонентов ее активности. Та или иная ценность информации о реальности также определяется только самим субъектом.

При этом субъект и объективная реальность относятся к разным мирам. Их взаимодействие осуществляется на уровне субъекта к трансферу смыслов ин­формации, что требует ничтожно малых количеств энергии, необходимой при функционировании линий связи для информационных потоков. Практически, такого рода взаимодействие несводимо к материальному обмену, а поэтому можно утверждать, что оно имеет энергоинформационную природу.

Существенно, что субъект никогда, по определению, не имеет дела непос­редственно с объективной реальностью: среда существования субъекта ей транс­цендентальна, являясь реальностью субъективной. Опосредствующим звеном взаимодействия субъекта с миром выступает его психика.

Несколько упрощая эту ситуацию взаимодействия, можно сказать, что, во-первых, виды энергии при обмене субъекта с миром многократно трансформи­руются, так что с точки зрения субъекта необходимая ему энергия привносится в виде смыслов или конструктов восприятия мира, то есть представлена для него в особой, ценностно-смысловой форме, и этот же самый, идеализирован­ный вид энергии смыслов позволяет субъекту осмысленно и, поэтому, адекват­но управлять психикой, передающей необходимые импульсы изменений в по­ведении еще далее, в сферу объективной реальности при помощи объектив­ных же форм энергоинформационного взаимодействия.*)

*)Такой переход энергии «из мира, - через его осмысление субъектом, - в мир», то есть от реального к идеальному и обратно может представляться нарушением обычных законов энергообмена, в том числе и закона сохранения энергии. Но это на первый взгляд. На самом деле ценностно-смысловая форма самоакгуализации субъекта выработана эво люционным образом, в среде сугубо материального взаимодействия. Но при этом нужно иметь в виду, что любая форма активности в природе и в обществе не может быть опре­делена как абсолютно идеальная и абсолютно самодостаточная. Идеальное существует постольку, поскольку существует материальное. Как уже было отмечено выше, более корректно объединение, а не отождествление и противопоставление материального, -как «вещи», - и идеального, - как формы этой «вещи». Понятно, что диалектика связи формы и содержания, активности и деятельности, управления и организации, процесса и результата, информации и энергии гораздо более продуктивна и конструктивна в по­нимании того, как ничтожно малое количество энергии может вызвать лавинообразный информационный поток, изменяющий объективные условия существования человека.

Во-вторых, распределение этого энергоинформационного потока, а, значит, и переносимая информация в результате ее преломления в активной среде субъек­та, также изменяются, причем замечательно то, что в результате такого преломле­ния информация в большей степени принимает субъектный, авторский характер, во многом не соответствуя оригиналу исходной информации. Информацион­ный пакет не преобразуется полностью, но его элементы становятся материалом для трансформации знаков, как орудий для означения, - то есть для конструирова­ния тех или иных смыслов и ценностей, позволяющих по-новому управлять энер­гетикой жизни человека.

Таким образом, характер энергоинформационного обмена субъекта с окру­жающей средой подчиняется не столько законам среды, сколько законам субъек­та, и один и тот же сигнал в разное время может вызвать совершенно разные эффекты субъект-субъектного и субъект-объектного взаимодействия.

Следовательно, поставленный во введении вопрос о возможности дальней­шего энергоинформационного развития человека как РАЗУМНОЙ СУЩНОС­ТИ вполне уместно рассматривать с точки зрения именно субъекта, а, значит, и субъективно, и эгоистично.

При этом смыслы этих понятий не должны восприниматься как чреватые псевдонаучными спекуляциями, невольными заблуждениями и нравственной недостаточностью. Наоборот, постановка субъекта в центр нашего внимания предельно возвышает научные и нравственные требования к желаемому каче­ству исследования и к самому его объекту, - то есть к человеку. Вот почему предметом настоящего исследования становится субъект, свобода и ответствен­ность которого и определяют то, что философско-научный анализ перспектив человека следует вести изнутри, основываясь на его общественно-исторически определенной сущности и на его активной личностной позиции.

1.2. Необходимость субъекта и его функции

Итак, система отсчета, как система самонаблюдения и взаимодействия субъек­та, определилась уже потому, что только субъект принимает на себя всю полноту свободы и ответственности, обычно ассоциируемую с недифференцированной целостностью человека.

В субъект-центрированной системе отсчета в предметную область изуче­ния с необходимостью входят способы со-бытия субъекта, за которыми должны быть обнаружены определенные закономерности его взаимодействия с окружа­ющим его миром, определяющие меру общественно необходимой свободы че­ловека в его активной эволюции.

Но в таком случае перспективы развития человека как разумной сущности определяются расширением возможностей именно субъекта, при его обществен­но освобожденном со-бытии. И если потребность человечества в повышении качества вочеловечивания индивидуумов существует, - а она существует объек­тивно, - то необходимое и произвольное саморазвитие субъекта начинается с того, что его субъективность также объективируется. В результате субъективно инициируемые действия человека не только не ограничиваются, но и становят­ся чрезвычайно, остро и крайне необходимыми, так что вопрос состоит лишь в том, каким образом самому человеку, как субъекту его активной эволюции ре­шиться на постоянное преодоление собственной, исторически и психо-биоло-гически унаследованной ограниченности.

Упрощая, скажем: каким образом уникальная и неповторимая «программа» могла бы выбраться из «компьютера», и, уцелев при этом, приобрела бы отно­сительно самостоятельное существование?

Примечательно, что такая постановка вопроса, несмотря на ее прозрачность, несколько нетипична для современной философии человека как таковой, по­скольку обыкновенно ею рассматривается либо функциональность человека в среде объективной реальности, либо его функциональность в среде психологи­ческих феноменов, описываемых гуманистическими терминами, взаимодействие которых предопределено социокультурно и нравственно обусловленными воз­можностями научного языка.

Иными словами, в философии человека до сих пор либо изучается борьба со стихией, либо борьба добра и зла. Вместе с тем, как считает М. Мамрдашвили, в современной антропологии и философии «Человек есть существо, кото­рое есть в той мере, в какой оно самосозидается.» Человек, как верно замечает этот известный философ,«... не есть нечто, порождаемое природой в том смыс­ле, что нет такого основания в природе, которое самодействовало бы и порож­дало своим самодействием в человеке человеческое.(17;18)

Поэтому нам следует, для выполнения поставленной задачи, вначале оха­рактеризовать якобы данный «от природы» (точнее, - от природы современного общества) способ действий обладающего сознанием человеческого субъекта, из анализа которого трлько:и могут етать.явными его возможности.

Действительно, если поразмыслить с точки зрения биологической оправдан­ности, само существование самосознающего субъекта представляется словно бы излишним. Мозг прекрасно справляется с поддержанием функций тела, с обеспечением всех видов перцепции, он способен в отсутствие сознания пере­рабатывать информацию, принимать те или иные решения по управлению жиз­недеятельностью человека и, к тому же, - хранить и накапливать общечелове­ческий опыт в индивидуальном его преломлении.

Так зачем же в скупой на излишества природе возникает субъект, который, в принципе, отличается тем, что «знает себе цену», то есть прекрасно осознает собственную уникальность, и, в конце концов, - бесценность и, говоря словами М. Мамардашвили, «необходимость себя» как абсолютного сокровища? Как и зачем возможно и необходимо это существо, ставящее такого рода вопросы?

Несмотря на вне-естественность оснований человека, хотелось бы пола­гать, что без объективных оснований, то есть вне объективно установленных причин и условий ничто не из чего не возникает и не развивается. «Просто так ничто не появляется», и для появления субъекта должны иметься, среди прочих, и объективные основания. У субъекта должны быть уникальные и важные для выживания организма человека функции, механически неосуществимые, при­чем эти функции должны быть неразрывно связаны с самой природой субъекта. Такие функции должны являться эксклюзивными ноу-хау-способностями субъекта.

Вместе с тем, таких функций, обнаруживаемых на основе первичного, умоз­рительного анализа, весьма немного. Эти функции соотносятся со следующи­ми структурными элементами субъективной реальности: воспринимаемые сиг­налы, поставляемые анализаторами, различные эмуляции, поставляемые памя­тью, их комбинации, ожидания и субъективные эквиваленты абстрактных поня­тий, а также иные конструктивные элементы (прежде всего эмоциональной при­роды, поставляемые в виде переживаний тем или иными структурами мозга). Собственно, все содержимое субъективной реальности создается психикой за границами субъекта и появляется для него уже в готовом виде.

Что же принципиально нового происходит в субъективном пространстве? При такой постановке вопроса наше внимание привлекает процесс мышления, или, что одно и то же, - процесс понимания. Попробуем взглянуть на этот про­цесс несколько более отвлеченным, наиболее общим образом. Прежде всего, в процессе мышления происходит:

а) перекомбинирование фигур субъективного пространства,

б) их разложение на более простые фигуры,

в) создание на основе простых фигур более сложных, - при самых различ­ных побуждениях.

Таким образом, в субъективном пространстве могут конструироваться прин­ципиально новые элементы, обладающие новыми, НЕОБХОДИМЫМИ СУБЪЕКТУ, свойствами. В частности, в субъективном контексте размышления могут конструироваться весьма абстрактные фигуры. Например, при периодическом возникновении сигналов вовне активности субъекта, они, соответствен­но, воспринимаются в пространстве внимания как следующие один за другим. Это в конце концов приводит к появлению абстрактной категории «время», ко­торого нельзя не увидеть, ни ощущать, ни измерить как непосредственно дан­ные вещи (часы - это, очевидно, косвенный способ). Направленный и осуще­ствляющейся по определенным правилам процесс трансформации фигур субъек­тивного пространства управляется субъектом так, что он задействует мнеми-ческие и мыслительные процессы, при этом обращаясь, при необходимости, к внешней среде. Как следствие, фигуры субъективного пространства приводят­ся в тот порядок, который желателен для субъекта, стремящегося к ИДЕАЛЬ­НОМУ РЕЗУЛЬТАТУ его творчества.

Далее, необходимо понимать, что такое перекомбинирование фигур не ха­отично, оно направлено СИСТЕМОЙ ПОБУЖДЕНИЙ человека, представлен­ной для субъекта особым набором ощущений (я специально ранее употребил словосочетание «необходимым субъекту»), не имеющим источника во внеш­нем мире, а самостоятельно порожденным сознанием субъекта при помощи его психики. Эта система побуждений представляет для субъекта, во-первых, ис­ходный набор его отношений к данной фигуре в НАЛИЧНОМ СОСТОЯНИИ СУБЪЕКТИВНОГО ПРОСТРАНСТВА. К примеру, спички в ЗИМНЮЮ стужу и спички на ВЗРЫВООПАСНОМ складе относительно других фигур наличной ситуации имеют различные значения, определенные (примем это пока по умол­чанию) ЖЕЛАНИЕМ СОГРЕТЬСЯ/НЕЖЕЛАНИЕМ ЗАМЕРЗАТЬ И ЖЕЛАНИ­ЕМ БЕЗОПАСНОСТИ/НЕЖЕЛАНИЕМ ПОГИБНУТЬ.

Разумеется, усложнение субъективной обстановки приведет и к изменению отношений к той или иной фигуре субъективного пространства, которая будет обретать все большее разнообразие наличных связей.

Во-вторых, система побуждений предоставляет субъекту, в дополнение к предметным, инструктивным ощущениям, обуславливающим отношения фигу­ра/обстановка/побуждения, ощущения беспредметные, служащие общим фо­ном субъективного пространства, «подсказывающим» субъекту общее направ­ление мышления. Можно сказать, подсказываются возможные варианты реше­ния задачи, которая должна быть так или иначе решена.

Так, общая, личностная тревога может вызвать активацию мышления и стремление при помощи доступных фигур субъективного пространства выя­вить источник тревоги и деактивировать его. Понятно, что это формально выг­лядит как своеобразная ревизия фигур субъективного пространства, приводя­щая к рекомбинации этих фигур посредством процессов памяти, восприятия и мышления с целью логического упорядочения ситуации и выбора фигур с пред­метными признаками тревоги, а также с целью их рекомбинации с другими фигурами. В результате фактор тревоги «снимается» благодаря выполнению действий ментального плана. При этом не дезактивированные фигуры впослед­ствии сохраняются в памяти по существенному признаку «плохо» в смысле от ношения субъекта к данному набору значимых фигур. Соответственно, благода­ря активности мышления, предметные побудительные факторы («значения») и непредметные («состояния») обладают взаимно дополнительными свойствами, как бы обладая возможностью взаимного перехода из одних в другие.

Например, если человеку «плохо», то его мыслительная активность будет направлена на ревизию «плохих» фигур и преобразование их в «хорошие». Если человеку «хорошо», то в мышлении ревизуются «хорошие» фигуры (в отсут­ствие фактора тревоги). Или ревизуются все фигуры (наличие фактора тревоги) с целью пролонгации или с целью восстановления «хорошего состояния».

Усложняя пример, представим следующие ситуации:

1. «Спички: (относительно нейтрально) + склад пороха (нежелание погиб­нуть) = потенциальный взрыв (плохо)»

2. «Спички: (относительно нейтрально) + склад пороха (нежелание погиб­нуть) + враги на складе (совсем плохо) = самоуничтожение вместе с врагами (возможно приемлемо)

3. «Позор: (невыносимо) + пистолет (опасность) = самоубийство как избав­ление от невыносимого = (физический и моральный «выигрыш» человека, по­ставленного в невыносимые условия).

Естественно, в реальности, протяженность ментальных рядов зависит от огромного количества личностных факторов, которые определяют величину побудительных факторов (см. их названия в скобках).

Важно выделить значимые, наиболее весомые факторы, составляющие на­личную систему побуждений субъекта. В отличие от непосредственно воспри­нятых или воссозданных фигур, составленных из свойств, сообщенных субъек­ту автоматически в процессе восприятия (цвет, яркость, форма, фактура и про­чие) за счет перекодировки исходного сигнала, побудительные факторы НЕ ЯВЛЯЮТСЯ результатом перекодировки сигнала внешней среды.

Они происходят из психики и ДОПОЛНЯЮТ тот или иной сигнал либо в процессе восприятия (ГРУСТНОЕ лицо), либо в процессе взаимодействия субъективная фигура-психика (ГРУСТНАЯ перспектива), либо генерируются психикой самостоятельно (ГРУСТНОЕ настроение). Более того, они не могут генерироваться субъектом без активного влияния психики - так, если субъект может сложить в воображении две линии, получив знак «плюс», то генериро­вать «грусть» он не может. Побудительные факторы субъектом могут только переживаться.

Таким образом, побудительные факторы отличаются от иных элементов субъективной реальности тем, что они первично возникают в ответ на пред­ставленный в субъективной реальности элемент (поскольку реально восприня­тые и побудительные элементы формируют единую субъективную фигуру, то правильнее говорить о конструктивном ядре и инструктивной оболочке фигу­ры). Они, вне зависимости от предметности, беспредметности и уровня слож­ности, являются РЕАКЦИЕЙ физиологии мозга и психики, как «стороны» физиологических процессов. Природа этой реакции ВНЕСУБЪЕКТНА, но она, вме­сте с тем, обуславливает характер действий субъекта, являясь для него своеобраз­ной принудительной данью биологическому естеству человека.*)

При этом активность человеческого субъекта, благодаря развитым возмож­ностям его психики, позволяет не только тасовать наборы составляющих мен­тальный опыт фигур, но и создавать новые фигуры а также различные их ком­плексы, что позволяет решать побудительные задачи одних сфер познания за счет других его сфер. Например, испытываемый человеком страх при нападе­нии на него, допустим, вооруженного его противника, может привести не толь­ко к естественной реакции скрыться из виду, но и к попытке противостоять имеющимися у него подручными средствами или приемами, включая психоло­гические, которые могут быть объединены по признаку «опасность - нейтрали­зация опасности». Так, например, психологические приемы разрешения конф­ликтов обретают еще одно потенциальное значение разрешения конфликтов вообще, включая вооруженные.

Таким образом, в ходе процесса мышления, человеческое сознание форми­рует из воспринятых и созданных фигур и их значений целостную систему зна­чений, непротиворечиво объединяющую весь опыт субъекта и в дальнейшем служащую ему базой данных для мышления, анализа информации и конструи­рования действий. Это и есть субъективно весьма ценный багаж человеческого существа.

Изложенное проливает свет на уникальную и доступную только сознанию область деятельности: оно, действуя по формально определенным побудитель­ным причинам, обладает возможностью использовать практически любые ре­шающие в субъективной реальности эту задачу фигуры и их комбинации. Част­ным случаем, но наиболее ярким (по той простой причине, что мы инстинктив­но полагаем, будто любая задача может иметь «НАИЛУЧШЕЕ» решение, тогда как на деле это не так, и удовлетворительных решений оказывается значитель­но большее количество) примером такой свободы выбора субъекта является решение так называемой «буридановой проблемы», то есть выбора между дву­мя равными альтернативами.

К слову сказать, эта неразрешимая осмысленным с точки зрения формаль­ной логики способом (применение генератора случайных решений не может быть признано в качестве осмысленного способа) задача возникает довольно часто, как вследствие отсутствия нужной для осмысленного выбора информа­ции, так и при простом переключении сознания с любой фигурой на ее эквивалент, возникшем в результате осмысления (так как по определению воспринятая фигура и ее субъективный смысловой эквивалент по своим значениям идентич-ны).Уникальная роль субъекта и в данном случае состоит в связывании задачи и любого другого, как правило, наиболее яркого, элемента субъективной реально­сти (к примеру, слева дорога получше - пойду налево). Получившийся новый элемент позволяет побудительной причине реализоваться в акте мышления и (возможно), - в последующем действии. Возникший позитивный или негативный опыт откладывается в памяти, выступая положительным или отрицательным по­будительным признаком фигуры для данного субъективного окружения. Эта проверка и последующее запоминание радикальным образом отличают действие субъекта от так называемой «смещенной» активности, когда, допустим, вызван­ная одним человеком злость выплескивается на другого, принося временное об­легчение.

*) Кстати, можно определить со-бытие субъекта, или его субъективную жизнь, как разнонаправленную беспредметными побудительными факторами осмысленную реком­бинацию субъективных фигур в соответствии с их побудительными признаками, и -ПЕРЕЖИВАНИЕ этого процесса. Субъект - это перманентное, активное состояние твор­чества нового вкупе с острым переживанием этого увлекательного процесса.

Такова эвристическая и познавательная функция сознания. Таким образом, основная функция субъекта состоит в том, что он действительно СОЗДАЕТ. Иначе говоря, субъект необходим как необходимо творческое начало человека. Но творение субъекта не ограничивается одним только актом этого сложного процесса. Вновь созданный элемент, вне зависимости от «позитивности» или «негативное™», в дальнейшем может быть актуализирован в субъективной ре­альности, послужив основанием, то есть причиной и условием процесса даль­нейшего созидания новых интеллектуальных фигур.

Биологическая оправданность существования субъекта и технологическая характеристика его способа действий совпадают - это эвристическое созида­ние новых фигур субъективной реальности, удовлетворяющих генерированным психикой побудительным причинам и предназначенных для использования в дальнейшем, — с целью накопления практического и познавательного, конст­руктивного опыта человека как общественного индивида. Так создается все не­исчерпаемое духовное и душевное, ценностное и интеллектуальное богатство человечества и каждого отдельного человека, сосредоточенное в его внутрен­нем мире и доступное субъекту в дальнейшем. Но приумножение этого богат­ства трудно сопоставимо с тем фактом, что субъекту непосредственно доступ­ны одни только скромные возможности его собственной психики.

1.3. Диалектика развития субъекта

Очевидно, что при ограниченных возможностях природного способа гнос­тических действий человека, возможности собственно субъекта качественно преобразовать состояние наличных ресурсов самопознания весьма ограниче­ны. Новые элементы субъективной реальности, изготовленные субъектом в ходе познания мира НА ОСНОВЕ ВОСПРИНЯТОГО, как бы они ни были полезны, не могут находиться в субъективной реальности вечно. Они переходят в память, чтобы быть изредка извлекаемы на поверхность. Правда, можно с увереннос­тью заявить, что субъективная реальность каждого индивидуума в любой дан­ный момент в значительной степени состоит из именно из таких «мерцающих», то есть возникающих и исчезающих в ходе познания, конструктов. Поэтому, в силу указанной неустойчивости психики, как аппарата генерации субъективной реальности, ни о каком качественном скачке в развитии самого субъекта на ос­нове подобного, «сумеречного» познания не может быть и речи, хотя и говорят, что сова Минервы вылетает в сумерках.

И в этом состоит первый барьер на пути развития субъекта, как самостоя­тельной разумной сущности - барьер технологической ограниченности психи­ки, связывающий свободу самоактуализации субъекта. Впрочем, к счастью, этот барьер преодолевается в эволюции каждого индивидуума таким же естествен? ным образом, как и в начале эволюции человечества. Человек, с необходимос­тью становясь субъектом, стремится расширять свои возможности взаимодей­ствия с объективным миром посредством накопления багажа пережитого опы­та во внепсихических аккумулятах (в устных и письменных, в монументаль­ных, а также и в электронных средствах его запечатления).

При этом известные возможности психики «снимаются», то есть все ее цен­ные для субъекта возможности не только сохраняются, но и преобразуются в связи с новым ее предназначением, - обеспечить решение оперативных задач расширения субъективной реальности, то есть задач самоактуализации субъек­та, имея к тому же в виду дальнейшую его эскалацию, не только во-вне, но и во­внутрь, с целью перманентной реорганизации психических процессов.

То есть, как это ни парадоксально, саморазвитие ПРАКТИЧЕСКИХ ВОЗ­МОЖНОСТЕЙ субъекта, как идеального феномена, осуществляется за счет упорядоченного управления объективной структурой психики в форме диа­лектического ее снятия, при сохранении и преобразовании всех ее ценных пре­имуществ, наработанных в ходе эволюции жизни на Земле. Идеальное, таким образом, инициирует развитие окружающего его материального, делегируя ему собственные установки самоорганизации и заставляя служить себе. Не только материя отражается в субъекте, но и субъект отражается в материи. Процесс снятия ресурсов психики в самоактуализации субъекта происходит в форме вза­имопреломления возможностей материального и идеального, что свидетельству­ет об относительной, а не абсолютной противоположности этих категорий и всего того содержания, что ими обозначается.

Разумеется, такие взаимоотношения субъекта и материи — или, если угодно, субъект-объектное взаимодействие, не ограничивается полезными для мышле­ния изменениями в психике, хотя психика и выполняет роль первого звена свя­зи этих двух миров и посредством ее накапливаются все несметные сокровища субъекта. Это взаимоотношение субъекта и психики реализуется, в частности, в форме организации в структуре психики относительно автономных от собственно сознания «программных модулей» реализации побуждений, лежащих в основе формирования умений и навыков человека, а также в основе его сложного про­фессионального и социального поведения.

Психика представляет субъекту возможности создавать для реализации по­буждений те или иные условные рефлексы, существующие затем более или ме­нее автономно во внепсихической сфере, начиная от рефлексов координации ходьбы и до рефлексов, или, лучше сказать, - концептов, - управления энергоин­формационными ресурсами, также как концептов управления ресурсами пер­сонала фирмы.

Итак, вслед за самоактуализацией субъект стремится к диверсификации в материальном мире, механизм которой позволяет человеку создавать различ­ные орудия и технологии или, проще, - технические приспособления. Что такое чашка, как не овеществленный концепт удерживающего воду предмета. Что такое микроскоп как не развитие концепции глаза и что такое автомобиль, как не ове­ществленная концепция предмета, освобождающего для движения заимство­ванную извне энергию?

При помощи мышления, психики, тела и внетелесных приспособлений субъект исследует и изменяет окружающий его мир сообразно своим побужде­ниям. Это сфера цивилизации человека и, прежде всего, - поле приложения воз­можностей естественной науки. Сфера цивилизации представляет расширен­ную «матчасть» человека и человечества, организованную и управляемую в соответствии с нашими побуждениями и ожиданиями. В цивилизации отпеча­тывается, запечатлевается воздействие на объективный мир как индивидуаль­ных, так и коллективных субъектов.

Так создается непрерывная и постоянно развивающаяся слоистая структу­ра, своеобразный конгломерат упорядоченной реальности, в центре которого оказывается преломляемый во всех слоях и на всех уровнях организации следу­ющий ряд субъект-объектного взаимодействия:

Субъект- мир неупорядоченный - мир упорядоченный - тело - мозг - психика — Субъект

Таким образом, в ходе преодоления первого барьера на пути развития чело­века как разумной сущности, субъекту требуются реализовать возможности мышления и самодеятельности, основанные на познании им законов объектив­ного мира. В результате человек познает, а затем изменяет структуру своего

взаимодействия с миром, как объективной реальностью. Человек создает вовне себя такие структуры, которые при определенных условиях обеспечивают вы­полнение диктуемых его побуждениями объективных задач ВМЕСТО него и независимо от возможностей приданного ему объективного, природного «воо­ружения». При этом важно отметить, что критерием эффективности такого раз­вития выступает проводимая психикой и регистрируемая субъектом «проверка на валидность» относительно существующих побуждений субъекта:

Субъективно положительный результат мышления - объективное созидательное действие - объективные последствия действия — восприя­тие последствий действия - Субъективная оценка результата

Вместе с тем, за границей субъекта его влияние распространяется внесубъ-ектными средствами, позволяющими и способными обеспечить структуриро­вание предметов объективной реальности именно по объективным, а не по субъективным законам. Если воспользоваться до известной степени уместной структурной аналогией человека и субъекта с компьютером, то субъект оказы­вается самоосознаваемым программным обеспечением, а взаимодействие опи­сываемого типа обеспечивается элементарно конструируемой, создаваемой и подключаемой самим компьютером одиозной, «глупой» периферией, например, в виде принтера, сканера, джойстика или плоттера.

Описанный субъект-объектный способ взаимодействия человека с миром представляет трансфер природных побуждений и ожиданий субъекта в соответ­ствии с причинно-следственными связями и законами объективного мира. Важ­но, однако, прежде всего то, что данный способ взаимодействия уже обеспечи­вается тем, что часть функций субъекта вынесена вовне, что представляет необ­ходимые и достаточные условия для его самоактуализации, смысл которой состоит в первоначальном преодолении родовой недостаточности человека, в результате чего снимается ряд природных ограничений зарождения и развития человеческого субъекта.

1.4. Критика опыта самоактуализации и диверсификации

Рассмотренный выше опыт самоактуализации субъекта, как исторически первый способ саморазвития субъекта в качестве разумной сущности, отлича­ется неполнотой диалектического снятия возможностей психики. Незавершен­ность снятия состоит в том, что субъект в своей самоактуализации лишь реор­ганизует возможности психики, но не завершает воссоздание обновленного ее эквивалента.

Самоактуализация субъекта на основе незавершенного снятия возможнос­тей психики вопиюще однобока. Действительно, несмотря на обширность воз­можностей полезного использования, к примеру, воды как вещества-заварить чай, искупаться, получить водород и т.д. - все они в той или иной мере возвра­щают субъекту результат, свойственный самой объективной реальности, и лишь оценивающийся с позиций реальности субъективной. Такой вариант взаимо­действия с миром в некоторой степени (то есть в той, в которой проявляется творческая самодеятельность) присущ уже человекообразным обезьянам, ис­пользующим палку, чтобы отразить агрессию или добыть пишу.

Этот способ состоит в простом распространении во внешний мир объек­тивного управляющего воздействия на него субъекта. Правда, таким образом невероятно расширяются его природные ПРАКТИЧЕСКИЕ возможности - но при этом остаются «за кадром», запертыми на границе субъекта и психики, ве­сомый слой субъективной реальности в виде его ДУХОВНЫХ ВОЗМОЖНОС­ТЕЙ, слой, совершенно не реализуемый в смысле адекватного его воплощения в объективном мире.

Слой духовного мира субъекта значительно более важен в его активной са­мореализации. Например, в той же воде для нас важен не столько практический результат в его объективной форме, сколько субъективное восприятие этого ре­зультата: чувство (а не факт) утоления жажды, вкус (а не факт вкуса) воды, ощущение (а не факт ощущения) прохлады, ощущения тепла и движения (а не факты тепла и движения) при сжигании водорода в котельной или в двигателе автомобиля. Существенны именно ощущения - а их в объективном мире, в при­роде, вообще говоря, - не существует и работающие на них механизмы невоз­можно построить.

Существование субъекта связано не только с простыми ощущениями света, цвета, вкуса, запаха, тепла, давления или боли, но и с более сложными субъек­тивными комплексами (как познавательными конструктами), образованными на их основе. Таков, например комплекс или конструкт восприятия таинствен­ного света. Представленные субъекту ощущения эмоциональной природы, - от простого удовольствия-страдания до более сложных ощущений и чувств, вклю­чая любовь, радость, удивление и уверенность и иже с ними, - также являются если не конструктами, то концептами, упорядочивающими содержание пере­живаний субъекта. Подобно, и наиболее абстрактные концепты человеческого

блага опять-таки основаны на структурировании доступных субъекту пережива­ний, по поводу того, что есть добро, вера или счастье (которое для каждого чело­века-свое).

И, наконец, существуют совершенно отвлеченные феномены субъективной реальности, которые проявляют себя только через многократное взаимопрелом­ление различных конструктов субъективной реальности. Таковы концепты «выс­шего блага», «энергии», «информации» и «менталитета».

Перечисленные явления существуют только субъективно, а именно, - в ин­дивидуальной и/или коллективной формах субъективности. Они существуют и модифицируются только субъектами. Во внешней, объективной реальности их нет, и поэтому они ИСХОДНО оказываются «запертыми» на границе субъект-психика - и пока не ясно, как они актуализируются в саморазвитии субъекта.

Дело в том, что феномены субъективной реальности не могут находиться в этой субъективной форме постоянно, прежде всего в силу уже рассмотренной ограниченности возможностей нашей психики, включая, например, ее вычис­лительные возможности. Эти феномены в своем актуализированном виде не могут накапливаться в переживаниях субъекта сверх определенной меры, - той, за которой был бы возможен качественный скачок саморазвития субъекта. Бу­дучи хранимы лишь при посредстве психики, феномены субъективной реаль­ности могут быть раскодированы только в субъективных же формах, а поэтому они не могут быть «без остатка» воплощены в объективной реальности. Поэто­му данные феномены не отличаются продуктивностью и непригодны для ис­следования и полезной модификации объективного мира.

Этот класс субъективных концептов ИСХОДНО самопорождается только в субъективной реальности и принципиально ограничен в плане непосредствен­ности, эти концепты трудно конструируемы, если только не привлекается неко­торая символика, но и в таком случае трансляция смыслов также ограничена возможностями реорганизации психики. И в этом состоит второй барьер, ба­рьер диверсификации на пути развития субъекта, как разумной сущности.

Преодолевая этот барьер, субъект обращается к объективному миру, в ко­тором, что важно понимать, существуют другие, точно так же «запертые» внутри границ собственной психики субъекты. Взимодействие с миром опос-редуется субъект-субъектным взаимодействием, в котором впервые устанав­ливаются не непосредственные причинно-следственные связи, но именно опос­редствующие существование субъекта отношения, формируемые по субъек­тивным правилам.

Причем, сами эти отношения как раз и обеспечивают новые возможности воссоздания в объективном мире искомой упорядоченности. Упорядочение струк­тур психики имеет для нее кардинальное развивающее значение, которое в ее природе не могло быть предзаложено. Актуализация упорядоченности психи­ческих процессов происходит в формах сигналов, понятных только в кругу от­дельных реципиентов, обладающих ключами для расшифровки этих сигналов.

Строго говоря, такой способ взаимодействия нельзя определить как впол­не «информационный». В данном случае от системы к системе не передается НОВАЯ информация и «количество байтов» в ходе передачи чаще всего то же самое, - также как в случае приема этой информации. При этом, если пере­хватить такую информацию, то даже при ее неадекватной расшифровке коли­чество байтов остается одним и тем же. В качестве самых подходящих анало­гов описываемого типа взаимодействия можно было бы назвать вербальный и невербальный обмен информацией на взаимно доступных субъектам языках общения.

Строго говоря, таковой, то есть иносказательной, информации в объектив­ном мире нет, поскольку невозможно объективное определение образного, а то и эзопова языка субъективной реальности. Со-общение субъектов может, в час­тности, опираться на результаты непосредственного сенсорного восприятия: (образ) + реакция. Оценка этого непосредственного восприятия такова: (образ чего (?) - пейзажа или сражения (?)) + ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ реакция, вызван­ная двумя предыдущими факторами (ДОБРАЯ, СУРОВАЯ картина). И эта до­полнительная реакция, по сути, обеспечивает психическую проекцию, образу­ющую ВТОРОЙ УРОВЕНЬ РЕАЛЬНОСТИ (точнее - «второй, то есть неоче­видный, план» иносказания). В символическом со-общении субъектов каждый раз заново воссоздается, с некоей степенью точности, впечатление от реакции одного субъекта на реакцию другого субъекта. Взаимопонимание достигается благодаря обладанию «ключами» общей культуры субъектов и на основе анало­гичного строения психики субъектов, основы которой заложены биологически:

Субъект - психика - объект - психика - субъект — реакция психики – Субъект.

Таким образом, данный способ взаимодействия с миром можно определить как субъект-объект-субъектное отношение. Благодаря такому способу, субъект может, например, попросту самоотражаться, - сам в себе. Ударившись о подо­конник, мы помним не только то, что в этом месте можно удариться, но и то, КАК НЕПРИЯТНО здесь было удариться. Подобно, - если в детстве подарили некую вещь на день рождения, то мы проникаемся некоторыми чувствами, видя ее на фотографии. Эта вещь ПРОБУДИЛА в нас наши прежние переживания -она не сообщает этих переживаний, мы их самопроецируем.

Благодаря такому способу самоорганизации взаимодействия, субъект мо­жет отразиться в субъекте. Печальная мимика одного человека ЗАСТАВЛЯЕТ другого ощутить эту тень печали. Пантомима, рисунок или стихотворение пере­дают настроение автора, и, опять-таки, эта дополнительная информация оказы­вается нашей проекцией.

Важно отметить, что это взаимодействие несводимо к классическому пони­манию второй сигнальной системы. (Следует напомнить, что «первая» сигнальная система - это система передачи информации биологически определенными сигналами, к примеру, - тревожным возгласом, а «вторая» - при помощи ин­формационных единиц, обладающих значениями, принятыми по соглашению, к примеру, - слова, как сигналы сигналов, или как отношения к отношениям), -причем одновременно по трем очень важным причинам.

Во-первых, от человека к человеку транслируется не только информация (два плюс два равно четыре) в некоторых знаках, но и отношение, как совокуп­ное их значение, в словах явно не выраженное («два плюс два равно четыре ((однако, он умеет складывать!)» или (!«что за банальность!»). То есть мы име­ем дело с гремучей смесью рекомбинации возможностей, причем не двух, а неограниченного ряда сигнальных систем.

Во-вторых, этот способ расширения влияния субъекта передает субъектив­ный отпечаток в его НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ (ОЩУТИТЬ грусть), а не в мета­форической информационной форме (ПОНЯТЬ, что человек ощущает грусть).

В-третьих, такие отпечатки субъективного в объективном не только наме­ренно «оставляются», но и непроизвольно «ищутся» воспринимающей сторо­ной во всех проявлениях окружающего мира - и поэтому из массы проектив­ных, правильно и неправильно воспринятых и даже просто выдуманных отпе­чатков, на свет рождается целостная новая ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ реальность вто­рого уровня (или плана), представленная совершенно новыми феноменами и возможностями.

Эта реальность есть уже не столько цивилизация, как «внешний слой куль­туры» (Гессен), сколько именно самое культура (со-общения). Хотя, следовало бы заметить, что термины ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ИЛИ СОЦИ­АЛЬНАЯ ИЛЛЮЗИЯ, ИЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ИЛЛЮЗИЯ, на мой взгляд, луч­ше отображают то, что есть «культура». Данная коллективная человеческая ре­альность («культура»), хотя и составлена из множества отпечатков множества субъектов, оставленных во всех видах человеческой созидательной и познава­тельной деятельности, хотя она и значительнее индивидуальной субъективной реальности, но, вместе с тем, по сути своей «культура» в отношении к индиви­дууму является не более чем универсальным клише.

Да, в этом великом клише, в этой общечеловеческой социальной иллюзии есть множество составляющих — это и отдельные слова, и философские поня­тия, и живопись, и скульптура, и архитектура, и дизайн, и мода, и музыка, и справедливость, и добро, и зло, и все это связано одно с другим и перетекает друг в друга... Но все это, несмотря на невероятную сложность переплетения, в воспринимаемой субъектом сути своей есть не более чем давно знакомые нам субъективные фигуры (слепки, отпечатки и т. п.), состоящие из конструк­тивных ядер (слово в его непосредственной форме или форма статуи), инст­руктивных оболочек (значение слова и значение статуи), дополнительного субъективного отпечатка (реакции на воспринятое) и побудительного (инст­руктивного) фона (побудительная обстановка личного субъективного простран ства, которая косвенным образом дополнена таковой в плане социального про­странства).

Интересно, что биологически этот способ взаимодействия с миром, эта направленность деятельности, появился одновременно или даже исторически раньше эволюционно первого способа самозарождения или самоактуализации субъекта - ведь, к примеру, даже рыбы вполне способны передавать друг другу оттенки индивидуальных состояний.

Однако подлинный расцвет такого рода био-социо-культурное, популяционное, или просто, - социальное, - влияние получило только благодаря специ­альному развитию второй сигнальной системы. И мы с вами существуем в пе­риод, когда вторая сигнальная система, во всех ее разновидностях, «вытаскива­ет» вслед за собой, то есть преобразует возможности первой сигнальной систе­мы в том виде, в котором она становится способной также транслировать слож­нейшие отпечатки субъективной реальности - причем, одновременно обеспе­чивая субъект-субъектный контакт небиологическими средствами на новом, глу­бочайшем уровне.

Для нас необыкновенно важно, что благодаря преодолению второго барье­ра информационная картина как созданного человеком, так и существующего самостоятельно мира дополняется свойствами субъективной реальности, по­вторно доступными для исследования НЕ ТОЛЬКО В АБСТРАКТНОЙ, НО И В СЕНСОРНОЙ ФОРМЕ. И этот результат нашего исследования является никак не сводимым к традиционно востребуемой информационной картине.

Пожалуй, главное свойство такого, лежащего за вторым барьером, субъек­тивного мира - это то, что он, в отличие от мира, лежащего за первым барьером ограниченных возможностей психики, поддается синтетическому способу ду­ховного исследования, - также как исследования, проводимого в духе социаль­ного действия. (22)

Открывается целая оперативная область, доступная для субъекта и требую­щая концептуализации и конструирования, по образцу аналогичного «устрой­ства» субъекта, но не по образцу устройства мира. Проиллюстрируем:

1. В связи с первым барьером самоактуализации субъекта: мы видим, на­пример, что вода капает с потолка на пол. Подставим емкость - и мы вместе с другими людьми окажемся в безопасности. Починим крышу - емкости не нуж­ны. В этом примере, -конкретная вода, конкретные емкости, конкретная кровля. Или абстрактная. Важно, что вся ситуация остается на прежнем уровне субъект-субъектного и субъект-объектного взаимодействия: та же вода, те же емкости, та же кровля.

2. В связи со вторым барьером диверсификации, за которым становится возможной дальнейшая активная эволюция в форме эскалации субъекта, мы ОЩУЩАЕМ, что вокруг много зла. Мы делаем добро (или даже просто излучаем, заражая и увлекая этим излучением окружающих). Мы творим добро, и Зла становится относительно меньше.

Но ни добра, ни зла в мире объективно нет, так как это величины субъектив­ные и, соответственно, нет бессубъектного способа «отсортировать» их прояв­ления. Варианты проявления ощущаемого злым бесконечны, как и варианты проявления ощущаемого добрым. Но преодоление второго барьера позволяет человеческому субъекту вочеловечить мир и взаимодействовать с явлениями прежде всего человеческого (затем биологического и только затем небиологи­ческого) мира, как с ДУХОВНЫМИ КАТЕГОРИЯМИ.

И здесь необходимо вспомнить, что категорий, по определению, просто гораздо меньше, чем частных, эмпирических случаев. Соответственно, при сенсорном анализе мира за вторым барьером многие явления станут классифи­цироваться в общих «рубриках» лишь по критерию наличия или отсутствия какого-либо эталонного переживания чисто субъективной, духовной природы.

Так, совершенно неизбежно, при преодолении второго барьера на пути эво­люции субъекта возникает целостное объективно не обусловленное, экстрасен­сорное восприятие мира.

Иногда его называют «духовным», иногда «экстрасенсорным», или «энер­гоинформационным», — в зависимости от философской или научной специали­зации или школы. Вернее, эти термины просто обозначают различные вариан­ты принятия самого факта объективно не обусловленного восприятия, в форме духовного зрения или воззрения.

Слово «ДУХОВНЫЙ» чаще используют по отношению к рационально тол­куемым в рамках человеческой картины мира понятиям, зачастую, в популист­ских целях, - морального окраса. Это и борьба добра со злом, и справедливость-несправедливость, и божественность-демоничность... да мало ли. Но по сло­жившимся языковым штампам категория «духовности», пожалуй, отличается именно рациональностью: переменные «духовного» непременно должны быть понятны в какой-либо из рациональных картин мира. Вроде «это справедливо, потому что ....... а это несправедливо, потому что ......... и поэтому происходит

вот что ........ (подставить нужное)».

Рациональность для человека - это, несомненно, плюс в смысле познава­тельных возможностей. Но, поскольку рациональных картин мира много, то нередко «духовный» путь на практике завершается в уютной тесноте мораль­ного самодовольства какого-либо «особенного» толка.

Слово же «ЭКСТРАСЕНСОРНЫЙ» прежде всего характеризует «внечув-ственность» эталонных ощущений или переживаний, - по отношению к тради­ционным сенсорным системам. Но это, кстати, совершенно не отличает экстра-сенсорику от предыдущего термина, поскольку у человека трагически отсут­ствуют как орган для ощущения «астрала», так и орган для ощущения «спра­ведливости».

Зато это слово не привязано к рациональности и не ограничено ею со сторо­ны методологической. Это и существенный практический плюс, но и познава­тельный минус, поскольку сон разума зачастую рождает мистических чудовищ. То же следует заметить и по поводу концептов «энергия» и «информация», - они применяются в настоящее время все чаще просто потому, что они «современ­нее», ведь наступил «энергоинформационный» век. В естественнонаучном язы­ке эти понятия одухотворяют изложение, возвышая статус специальных текстов до общественно значимых.

Мы будем в дальнейшем пользоваться этими терминами раздельно, хотя и должны понимать их общую «ЭКСТРАСЕНСОРНУЮ» природу. Пока же вер­немся к расширяющимся на глазах возможностям субъекта, хотя «лично он» по-прежнему обладает лишь реальностью самоактуализации, «говорящей» по­средством очеловеченной психики на языке переживаний и ощущений.

Любое явление, данное в его восприятии, субъект в состоянии рассмотреть с практической стороны методом его семантической трансформации - от «бук­вального» прочтения с помощью исполнительных механизмов психики, напри­мер с целью последующего совершения движения, до «метафорического», ко­торое может отразиться в целом комплексе неизвестных субъекту событий, спо­собных сохранить в своей взаимосвязи отпечаток чисто субъективного явле­ния, доступного при повторном восприятии тому или другому субъекту, облада­ющему аналогичным мировоззрением. И неважно, слово это, танец, мимика или неизвестное науке поле (впрочем, таковое, судя по эффектам, вполне имеет место быть): все, что субъект ощущает, он может прямо или косвенно изменить.

Именно в этом, практическом отношении, «духовные» и «экстрасенсорные» возможности субъекта качественно различаются.

«Духовный» вариант восприятия и действия рационален, и, следовательно, технологически предметен. Соответственно, для передачи духовного содержа­ния необходимо вести поиск предметного носителя, понимаемого рациональ­но. Духовное транслируется посредством слов, предметов или поступков, раци­онально непротиворечивых и лишь в незначительной степени поддерживаемых состоянием или настроением автора. В силу этого, духовное чревато как четко­стью информации, так и практической действенностью, - но при массе допол­нительных условий.

Так, действительно богатый в духовном плане человек легко может пере­убедить слушателей или сотрудников по какому-либо конкретному поводу. Но для этого необходимо, чтобы и существование цели воздействия было четко осознано воздействующим лицом, и эта цель находилась в пределах доступной ему системы рационализации, и методологический подход был бы не менее ра­ционален, относясь к той же системе и одновременно являясь актуальным в герменевтике объектов воздействия.

Наверное, хорошим примером могла бы служить дискуссия людей разного вероисповедания относительно греховности какого-либо поступка. Для того, чтобы, соответственно своему мироощущению, УБЕДИТЬ другого в греховнос­ти его поведения, воздействующему потребуется при помощи общих понятий переместить его на свою позицию, закрепить на ней, и лишь затем привести необходимые аргументы.

«Экстрасенсорный» вариант не требует связанной с объективностью раци­онализации и технологически может быть беспредметен. Достаточно зарегист­рировать в качестве эталона или предмета обсуждения или просто осознать то или иное ощущение, чтобы затем управлять им и удерживать его в актуальном состоянии. При этом вся слабо осознаваемая сложность и сила экспрессии воз­действующего служит пассивным каналом передачи сообщения. Экстрасенсор­ное передается иррациональным образом при условии соблюдения непротиво­речивости внутренних ощущений воздействующего. Однако для того, чтобы эффект был именно предметен, воздействие в общем случае должно сопровож­даться, или, скорее, быть проиллюстрировано, чем-либо доступным для того, чтобы не потерять из виду предмет дискуссии или обсуждения. Кстати, по этой причине, чем беспредметнее экстрасенсорное восприятие информации, тем оно более расплывчато.

С другой стороны, искусный в эстрансенсорике человек не скован огра­ничениями, налагаемыми рациональностью человека, духовно искусного. Пользуясь предыдущим примером, он, создав, усилив, упрочив и непротиво­речивым образом изменив собственные ощущения, ЗАСТАВИТ грешника ОЩУТИТЬ стыд, либо достигнет того же самого, дополнительно конкретизи­руя цели дискуссии.

В силу этих различий, «духовное» более сосредоточено в области абстрак­ций человеческой реальности, тогда как «экстрасенсорное» скорее занимает область практики. Духовное проще в рационализации, но сложнее в конкрети-ке, в сенсорном проецировании. Экстрасенсорное - наоборот.

Хотя оба концепта объективно и субъективно пересекаются, и, вероятно, можно утверждать что термины «астрал» и «чудо» являются просто несколько мистифицированными результатами восприятия событий одной области миро­воззрения при помощи инструментария другой.

Так, попытка воспринять духовное экстрасенсорными методами, приводит к расплывчатым представлениям пластичного астрального мира, а духовный анализ экстрасенсорных изысканий выявит злоупотребление непонятными чу­десами. При этом возникает мистификация как астрала, при обсуждении пове­дения людей, родившихся под созвездием Козерога, так и чуда, которое пря­молинейно увязывается с чарами демонов. В результате апологеты духовного и экстрасенсорного одинаково будут возмущены профанацией их взглядов в пред­метном поле противоположной области специализации.

И хотя в данной книге не ставилась задача описывать закономерности сосу­ществования духовного и экстрасенсорного, но краткое обсуждение их «проти­воположности» позволяет подготовить переход к собственно герменевтическому плану обсуждения проблематики активной эволюции субъекта. Эта эволю­ция осуществляется в сфере идеального, и уже поэтому пропедевтика термино­логического плана на примере указанных концептов прямо обнаруживает дос­тоинства продуктивного и конструктивного снятия эвристических возможнос­тей одного концепта возможностями другого. И наоборот, абсолютное противо­поставление концептов и непродуктивно, и неконструктивно, и, вдобавок, пря­мо ведет к аннигиляции, к уничтожению предмета дискуссии, в особенности, -изначально «отягощенного» субъективностью.

ГЛАВА 2. Герменевтика со-бытия субъекта

2.1. Предпосылки активной эволюции субъекта

Реальность и актуальность продолжения самоактуализации и диверсифика­ции субъекта в его активной эволюции прежде всего предполагают обращение к нескольким субъективно существенным феноменам, которые отличаются тем, что своей основой они имеют объективный субстрат, подобно тому, как субъект основывается на объективных возможностях психики. Вместе с тем, эти фено­мены, подобно субъективной реальности, познаваемы только субъективно, или, точнее, - только герменевтически, то есть понимающим образом:

1. Душа: Разнообразнейшие ее поиски и эксперименты, - вроде регистра­ции души по «факту» уменьшения веса тела человека в случае смерти или по однотипным воспоминаниям лиц, переживших клиническую смерть, - недо­стоверны хотя бы в силу неисчислимого множества способов и средств интер­претации даже одного и того же явления. Религиозные толкования также расхо­дятся: от раннехристианского понятия души как «божьей искры», (которую и почувствовать-то невозможно, но она есть и без нее человек умирает), до по­здних эпикурейских представлений о вполне осознанном существовании в раю, словно хороший человек перемещается туда в нормальном состоянии, как овощ с грядки.

Однако вполне понятно, что без некоторого, хотя бы и расплывчатого, субъек­тивно предметного содержания, слово это в языке попросту бы не удержалось. Методом исключения и последующей проверки такое содержание можно выя­вить: это не сознание, не разум, не память, не чувства, не эмоции, не ощущения, не сам субъект. Однако это то, без чего субъективная реальность не является полноценной. Некоторую подсказку делают современные врачи, отличающие­ся религиозностью. Они выделяют болезни духа, например, депрессию, и бо­лезни души, например, - шизофрению. Эта интерпретация связывает понятие души с явлениями смыслового ряда.

Действительно, весь наш зафиксированный субъективный опыт однороден в его смысловых связях, а также в плане генерации содержания этого опыта на основе неизменной самоидентификации «Я» как одного и того же субъекта. Поэтому личностный опыт человека непротиворечив и внутренне связан этим неизбывным субъектом. Весь опыт создается и актуализируется в одном и том же ключе.

Нетрудно предположить, что эта непротиворечивость опыта окажется ут­рачена как при подмене субъекта другим, так и при подмене этого объединен­ного опыта, - они соотносятся примерно как программа и база данных ее фор­мата. Кстати, одним из диагностических признаков шизофрении является то, что после приступа больной ощущает себя «изменившимся». Так же нетрудно видеть, что условие соответствия субъекта и его опыта является условием со хранения субъективной непротиворечивости его взаимодействия с окружающим миром. Потеря такого соответствия наибольшим образом отвечает существую­щим в современном языке понятиям «потерять душу» и «потерять сознание».

Соответственно, мы определим душу как матрицу, или как самонастраива­ющуюся установку, или как свод личностных принципов в форме личностной позиции, или как набор переменных, единственно способный обеспечить не­противоречивое взаимодействие субъекта и психики. Отсюда еще определен­нее можно сказать, что за понятием души находится вполне научный принцип непрерывности нашего сознания. (39)

Субъект, как таковой, также отличается качеством непрерывности, но обла­дает он не сознанием и душой, но - духом, а также самосознанием и самочув­ствием, самоконтролем и самооценкой и, вообще, - самостью. Язык субъекта -это язык рефлексии, но язык этот невозможен в форме речи до тех пор, пока не развито сознание человека. Корни сознания - в общественном бытии человека, - это сознание. Самосознание субъекта имеет корнем самоощущение и само­чувствие и полностью на языке, привнесенном сознанием, - в принципе невы­разимо. Более высоким потенциалом экспрессии самосознания обладают поня­тия не только духовного, но и экстрасенсорного плана.

2. «Экстрасенсорная» сторона реальности: (в том числе, разумеется, и духовная). О ней можно сказать многое, а предположить, - еще более того. Для нашего исследования важно, во-первых, то, что мир активной эволюции субъекта обладает дополнительными свойствами, доступными восприятию и субъектив­но регистрируемыми в экстрасенсорной форме. Во-вторых, важно то, что эта сторона весьма ценна для познания и практики. В-третьих, в связи с этой сторо­ной утверждается, что возможна непосредственно осуществимая эскалация индивидуального субъекта в окружающий мир. При этом эксплицируются во­вне внутренние свойства и реалии субъекта.

3. Коллективное бессознательное. Оно же есть «коллективное, обществен­ное сознание», коллективный разум, коллективный субъект, коллективная пси­хика... Вероятно, вернее всего предопределяет (но не определяет) смысл об­суждаемого термина словосочетание «коллективный субъект». Соответствен­но, пользуясь уже имеющимися у нас собственными определениями понятий психики, сознания и бессознательного, и остальные термины легко насыщают­ся дополнительными признаками.

Как субъект существует в преломлении субстрата психики как стороны де­ятельности мозга, сообщающейся внутри себя электрохимическими сигнала­ми, так и коллективный субъект существует во взаимопреломлении субстратов индивидуальных психик, сообщающихся между собой при помощи того или другого языка, какой придется в конкретной ситуации со-общения. Для нас важно то, что ДЛЯ НАШЕГО ВОСПРИЯТИЯ это тоже субъект, обладающий со-знанием, и к тому же находящийся в непрерывном взаимодействии с други­ми субъектами, не слишком сильно отличаясь от них. И, разумеется, важно то,

что он скорее всего является не менее, а гораздо более сложным существом, что он гибко структурируем и значительно более долговечен по сравнению с инди­видуальными субъектами. Это ни на чем конкретно не сосредоточенный океан субъективных свойств (Солярис?), в котором мы переливаемся не более чем каплями.

4. Эгрегор: ближайшее родственное ему слово - это «агрегат», но в смыс­ле, близком языку социальной термодинамики, — нечто вроде облака в обще­ственной атмосфере. Возможно, - облака грозового и весьма значительного, -не тучка, но Туча). Это отдельное, но также важное и перспективное в активной эволюции субъекта понятие. Если под предыдущим термином мы подразумева­ли вообще всю в целом реальность второго уровня, созданную человечеством при участии биосферы, то под термином «эгрегоры» следует понимать отдель­ные устойчивые процессы в атмосфере коллективного субъекта, обслуживаю­щие субъективно конкретные задачи. Для нас важно то, что это также (для на­шего восприятия) явление второго уровня реальности, также родственное субъек­ту, с которым можно и нужно взаимодействовать. При этом УПРАВЛЯЕМОЕ взаимодействие с эгрегорами оказывается продуктивнее, чем с расплывчатым в своем обломовском состоянии отечественным коллективным субъектом. Эг­регоры отличаются собственной моторикой, - не без руля и ветрил, - имея КОН­КРЕТНУЮ НАПРАВЛЕННОСТЬ, осмысленную с точки зрения индивидуаль­ного субъекта.

***

Подведем некоторые итоги. Возможности субъекта через самопреодоление им первых двух внутренних барьеров развития невероятно возрастают по срав­нению с биологическими. Однако, в силу незавершенности снятия этих барье­ров-опор, это именно и только возможности. Судите сами.

Субъект распространяет свои свойства и ожидания на окружающую его объективную реальность. Ему мечтается, мыслится, он самосозидает себя и самовоплощается, - воссоздавая себя целостной планетой, состоящей из мно­гих самопорождаемых им и самоорганизующихся сфер.

Эти упорядоченные структуры субъекта сообщаются с ним квантами ре­альности второго уровня, и обеспечивают для него возможности «расширения» собственной психики. Их посредством самозарождаются, сохраняются и транс­лируются концепты и конструкты субъективной реальности, то есть внутрен­ние, субъективные феномены, воссоздавая в поле восприятия субъекта челове­ческий мир социальной иллюзии, также как ИЛЛЮЗИЮ ЕГО ЛИЧНОГО СА­МОРАСПРОСТРАНЕНИЯ И САМОРАЗВИТИЯ.

Все это величественно, волшебно и замечательно. Представлять это небес­полезно и мы это в дальнейшем используем.

Но объективная действительность пока остается более приземленной. Субъект якобы «упорядочил» окружающий мир посредством своей психики. Он до некоторой степени распространил свойства своей психики на живую и неживую материю. Все, что он оттуда получает - это лишь отражение свойств внешнего окружения. Это все-таки еще не он сам, хотя самость в индивидуаль­ной ее форме самодвижения ему уже присуща.

Но при этом «Сам» субъект еще скрыт внутри собственной, неотделимой от него психики.

Психика какой была, такой и осталась. Субъект каким стал, таким и остался.

Лишь внешний мир и внутренние всплески субъективного опыта памяти как-то по-новому будируют конструктивно древнюю, не только человечес-кую(!) психику.

И субъект живет в полном одиночестве внутри единственно данного ему мира, словно нарисованная углем рожица на экране кинотеатра, где крутятся все более разнообразные, феерические программы. Он ласкает взглядом по-настоящему не существующие в его реальности сокровища. Больше у него ничего нет.

Выключат кино - и не останется ровным счетом ничего.

Свет на экране был миром.

2.2. Самокритика критики бытия субъекта

Реально существующее, в целом общественно зависимое положение субъекта, невольно достигаемое им благодаря самоактуализации, на сегодняш­ний день, во-первых трактуется именно как вершина самопостижения (18), а, во-вторых, представляется так, что эта вершина непоколебима, и её не в со­стоянии сокрушить или видоизменить ничем. Ничто из неоспоримых дости­жений человечества не может быть применено субъектом для выхода за соб­ственные пределы и опоры.

Недостаточны и сами по себе достижения субъекта за первым барьером самоактуализации, требующим снятия возможностей психики, - потому что как бы ни была сложна машина психики, в саморазвитии субъекта она беспо­лезна. Субъект не может в нее просто пересесть, - хотя бы по той причине, что ему неизвестно, ЧТО ИМЕННО И КАК развивать и зачем пересаживаться.

Недостаточны также достижения за вторым барьером диверсификации, то есть достижения самопроецирования во-вне, — потому что как бы ни раз­носились отпечатки реальности субъекта, он остается сам себе эталоном и самоРЕГИСТРАЦИЕЙ, самоОСОЗНАНИЕМ собственной субъективной ре­альности, а это и без того выполняется вполне эксклюзивно его биологичес­кой психикой, по ее собственным, естественным законам. Другие варианты пока неизвестны.

Ни синхрофазотроны, ни мир во всем мире, ни убеждения, ни вера, ни ме­дитация, ни арканы, ни карты Таро, ни ритуалы, ни компьютеры - ничто не излечит субъекта в его состоянии зависимости от собственной психики и от общественного давления человеческой реальности, ничто не может поддержать его саморазвитие, а тем более. - стремление стать вполне самостоятельным су­ществом, и перестраивать, в частности, свою психику, исходя из субъективной необходимости.

Ибо он есть всего-навсего субъективная изнанка той же самой психики.

Но, может быть, задача все-таки как-то разрешима?

Попробуем подумать о проблемах на этом пути, пока хотя бы в общих чер­тах. Напомним, что мы ставим вопрос о развитии человека именно как разум­ной сущности - то есть речь идет о таком расширении возможностей субъекта, которое имеет началом его субъективно осуществляемые действия и которое способно привести самого субъекта к свободному существованию и произволь­ному развитию в мире, сняв природные ограничения.

Быть чем угодно, в чем угодно, каким угодно и сколько угодно.

Причем, не будем скрывать личной заинтересованности и подчеркнем, что нас интересует не «субъект вообще», а конкретный, личный и наличный.

Не будем скрывать, что мы, по сути, ставим вопрос о бессмертии человека, как разумной сущности. Вопрос о бесконечности субъективного в объективной реальности.

Поспекулируем немного для снижения пафоса. Из фантастической, и тем более, философской литературы мы еще в детстве начитались о субъективном бессмертии. Чего стоят труды одного только замечательного философа и писа­теля Станислава Лема.(15)

Поэтому мы, чтобы оттолкнуться от противного и приблизительно выде­лить проблемы на этом пути, можем уделить несколько абзацев совершенно безответственным и, скорее, шуточным рассуждениям.

К примеру, медикам давно пора бы придумать специальную таблетку. Съел - и здоровье (физическое, психическое, социальное), - в порядке. Недостаток метода очевиден: психика ограничена в своих возможностях, хотя они и весьма велики. Соответственно, рано или поздно она, не развиваясь, попросту будет «забита» данными и субъект программно «зависнет».

Уточнение: представим еще одну таблетку, от которой мозг разрастается. Еще хуже: психика-то имеет предопределенные биологически побуждения, и к тому же обеспечивает процесс мышления. Рано или поздно все явления потеря­ют новизну и жизнь станет напоминать созерцание метронома. Удовольствие сомнительное, вроде казни через мозговую кому посредством принудительного просмотра мыльных опер.

Уточнение: введем новую таблетку, периодически отшибающую память. Но позвольте, где же тогда смысл? Ты каждый раз проживаешь совершенно новый период времени. А где развитие, где свобода? Склероз пока бесплатен, даже вечный. Даже реинкарнация, правда без тюнинга.

Уточнение: не берем третью таблетку, берем четвертую, изменяющую био­логические побуждения. Поздравляю, по воле доброго доктора вы стали инте­ресоваться вкусом мух (и не только этим вкусом, если уж начистоту) и стреми­тесь поговорить об этом с друзьями. Вы принудительным образом выпадаете из общей человеческой реальности и вынуждены строить свою заново. Подозре­ваю, в палате номер шесть. Зато ящик таких таблеток обеспечит вам появление многих новых друзей, - правда, опять-таки ненадолго, так как природные по­буждения нашей психики не только биологически запрограммированы, но и биологически оправданы в целях выживания.

Вариант: пересадка субъекта в мозг, допустим, дятла. При сохранной памя­ти помрешь со скуки, при несохранной опять-таки смысла нет.

Сделаем промежуточный вывод: одно и то же, все то же самое существо­вание бесконечным и развивающимся не является, это форма «дурной беско­нечности», а не то же самое никто за вас в принципе не придумает.

«О-кэй», позовем инженеров. Да, мне машину, и помощнее, пожалуйста. Введите пароль и меня следом. Стану андроидом.

Однако ограничения те же самые. Даже хуже: не все биологические побуж­дения реализуются. Прохожие косятся. Удовольствия никакого, самореализа­ция частична. Кроме того, сомневаюсь, что я тот же самый, что был. Может, просто такой же? Не проверить. Может, я дубликат. Впрочем, я же живу...

Программист, переключите на виртуальную реальность. И что мне здесь в этой базе данных со всего мира делать с моими биологически обусловленными побуждениями? Ах, не знаете? Тогда добавьте новых... Черт, сам с собой конф­ликтую, эти два левых байта достали. Отмените и сэмулируйте Ялту, пожалуй­ста... обождите... эй! Эй! Да не могу я в ней вторую сотню лет сидеть! Какое кофе? Это для вас было пять минут, а у меня сто лет, на трехстах терагерцах-то... Выпустите, устал.

Сделаем другой промежуточный вывод: эмуляция реальности ненатураль­на, а прочее как-то тоже настолько искусственно, что даже не похоже на разви­тие. Да и свободой не пахнет.

Дайте мне просто новый мозг в новом теле. Посмотрим-ка... так, это еще что? Такого у меня не было. Где в этом месте именно мои воспоминания, а не эта подмешанная белиберда? Дайте. Опять жениться? Помилуйте, я уже сколь­ко раз... и что, и что, что не в этом теле? Уберите воспоминания. Буду пока счастливый зомби, вернете через неделю... и это был Я? Я даже не мог прове­рить, что это Я. Нечем было. Как, однако, стыдно... И не понятно, то ли я тот же, что был раньше, то ли просто такой же, типа, - копия... Перемотайте все назад, не хочу всего этого.......

Сделаем третий промежуточный вывод: принудительное утрата накоплен­ного багажа субъективности также обращает предприятие в бессмысленность.

Что же, теперь достаточно ерничать.

Главное, что непонятно, ни то, что конкретно развивать и пересаживать, ни то, как его пересаживать и развивать, ни то, что может сыграть роль новых струк­тур психики, ни то, как определить пригодность этого «чего-то» в качестве но­сителя субъекта, ни то, как перевести туда банки памяти. Непонятно даже то, еще более того, что именно непонятно, и каковы логика и смысл всех этих сентенций о «пересадке».

Хотя не совсем так: смысл как раз очевиден. Ведь субъект существует, мыс­ля и переживая. А само существование не требует оправданий: все, что для него нужно, это возможности - и ВРЕМЯ. Обладая временем, субъект (а его возмож­ности мы уже достаточно обсуждали) решит любую проблему и создаст осмыс­ленное начало в чем угодно.

Однако картина действительно грустная, потому что верная. Наш субъект заперт внутри собственной психики и собственной реальности вполне надеж­но. Субъект мыслит так, как определяет человеческий тип психики и термина­ми человеческой иллюзии. Он не знает другой и мыслит только данной, он и есть мысль, причем мысль, осуществляемая данным конкретным субстратом данной конкретной психики.

Поэтому речь идет скорее даже не о переходе наружу - а о побеге из наглухо замурованной прозрачной камеры. Именно прозрачной, потому что нам уже известны основные черты наружного мира.

И, как любой побег, он начинается с проламывания дыры в стене, причем, -любыми методами.

Только в нашем случае и стена субъекта и средство проламывания стены -это он сам. Изнанка психики. Субъективно-объективное единство.

Способ начальных действий также понятен: это инструменты преодоления первого и второго барьеров, используемые в принципиально новых целях.

Вначале создание в субъекте образа психического механизма, позволяюще­го ему лично расширить самого себя и собственную психику.

Затем выработка способа, воплощение этого механизма в реальности и са­морасширение субъекта.

И сразу же перед нами встает новый, третий барьер. Ведь субъект осознает себя в процессе мышления, и процессом же осознанного мышления он создает и поддерживает эту невидимую стену. То есть все, что предстает перед субъек­том как человеческое мышление, сам способ существования субъекта в своем окружении - и есть стена.

Соответственно, дырой в такой стенке может явиться - и тут слов языка по понятным причинам не хватит - ИНИЦИИРОВАННАЯ СУБЪЕКТОМ внесубъ-ектная деятельность со-бытия, которая имела бы одновременно те же и, вместе с тем, иные результаты, нежели обычная мыслительная деятельность, осуще­ствляемая с участием нашего человеческого субъекта. Именно так проявилась бы для субъекта работа нового для него домена психики и, соответственно, са­моразвитие его самого в со-бытии. Назовем такую деятельность субъекта нео-ментализацией, а результат ее - неоментальностью.

Все это означало бы, что субъект способен изменять свою психику не­свойственным для нее образом - и, следовательно, при целенаправленной ра­боте, все же суметь построить модель новой психической единицы для после­дующего воплощения.

Хотя, правила и цели нашего мышления детерминированы, и, возможно, следовало бы использовать возможности мышления при помощи нечеловечес­кой психики. Но таковой в доступном, непроективном контексте, в наличии не имеется. Все вокруг, по словам Ницше, неоднократно напоминаемым М. Ма-мардашвили, - «человеческое, слишком человеческое. ..»(17;351).

Для преодоления третьего барьера неоментализации человеку вновь при­дется обратиться к самому существу человеческого мышления. Искать принци­пы и способы их изменить. Нарабатывать теорию и вырабатывать полностью отсутствующие пока в человеческой реальности понятия, осуществляя концеп­туализацию совершенно новой предметной области субъективного самопозна­ния, и при этом не повториться, не скатиться в омут круговорота мысли, - стать чем-то вроде змеи, жалящей собственный хвост, как, например, это произошло в феноменологии Гуссерля. (9)

Нам отчаянно необходимо хотя бы приблизиться к самопониманию, то есть к собственной концепции активной эволюции субъекта, а затем, - к субъектив­ному моделированию того начала, которое могло бы послужить фундаментом для создания нового, квазипсихического механизма.

2.3. Пути неоментализации субъекта

Третий барьер активной эволюции субъекта, преодоление которого требует неоментализации - это барьер самодетерминированности и самодостаточнос­ти человеческого мышления, как основы способа существования субъекта с пси­хикой человеческого типа.

Чтобы преодолеть этот барьер, субъекту, как будущей разумной сущности, предстоит научиться свободно управлять собственными субъективными меха­низмами, диверсифицировать их способности за биологические пределы и стро­ить новое «Я» по новым, уже небиологическим правилам, вне человеческих иллюзий и стереотипов. Ведь любое произвольное действие субъекта начинает­ся с осознанного внутреннего действия.

Нас интересуют, как обычно, важные для нашего исследования составляю­щие части конгломерата субъект-психика, их функциональное значение и зако­ны функционирования. Слабые места, ограничения и способы их преодоления. Начнем с компонентов указанного конгломерата:

1. Осознающий центр субъекта. Это область самоидентификации лично­сти: «я есмь».(13) При неоднородности структуры субъекта в его пространстве регистрируются и сложные образы, и простые ощущения, и эмоциональные факторы, и абстрактные понятия... В этой структуре в каждую секунду удержи­вается целостный, смоделированный в наших ощущениях многообразный мир. Но для нас важно то, что в любой момент времени это содержимое неоднород­но еще по одному параметру: мы можем «наблюдать» тот или иной образ, при­сутствующий в субъективной реальности, а можем его «не наблюдать», при этом он точно так же продолжает присутствовать в субъективном пространстве.

Причем, мы наблюдаем такой образ, фигуру субъективного пространства, «откуда-то», из некоей геометрической точки субъекта - и можем произвольно переключиться на другой объект наблюдения. Создается впечатление, что все элементы субъективного пространства существуют «вокруг» этого центра точ­но так же, как мир субъективно существует «вокруг» человека. Действительно, если «мы» наблюдаем «что-либо», то «мы» это наблюдаем «откуда-то». В про­странстве субъекта также присутствует «мы».

Если попытаться в мысленном эксперименте удалить этот центр из про­странства субъекта, то оно окажется неосознаваемым. Именно наблюдение из этого центра позволяет осознать ту или иную переменную.

Причем в самом этом центре субъективно нет никакого сложного и посто­янного содержания, это своеобразный гомункулус субъекта. Все происходит «снаружи» него, но только в нем возникает осознание происходящего, придаю­щее внутренней жизни осмысленность - он осознает себя через остальные эле­менты субъективной реальности. Это осознание дает нам ощущение самосуще­ствования.

Без него субъект не имеет ценности для самого себя, поскольку он не осознает себя. Для внутренней жизни субъекта область «я есмь» является незаменимой постоянной - прочее содержание может практически безболезненно для функ­ционирования меняться.

Поскольку создающие элементы субъективной реальности механизмы лю­бой психики по большей части работают автоматически, то можно сказать, что область «я есмь» человека, пересаженная в субъект дельфина, продолжала бы жить внутренней жизнью дельфина.

2. Внимание/воля: По Э.В. Ильенкову и Л.С. Выготскому, воля - это прак­тический разум. Вследствие этого точного определения, наше внимание пред­ставляет оперативное состояние воли, и как самостоятельная функция психики вряд ли имеет право на существование. (7),(11)

Воля - важнейшая составляющая субъективного пространства. Логически -это средство выделения любого элемента субъективного пространства в целях его осознания или трансформации. Субъективно -^ это некий канал, соединяю­щий область «я есмь» и внутренний объект наблюдения. Внимание способно в единицу времени охватывать до десятка однородных объектов, но в случае слож­ного или субъективно важного объекта сосредоточивается лишь на одном.

Внимание, как проявление воли, обладает важными свойствами: во-первых, оно может произвольно переключаться и фокусироваться, таким образом по­зволяя субъекту по определенным внутренними обстоятельствами признакам выбирать объект наблюдения, а также объединять несколько таких объектов (фигур) в один, более сложный -или выделять из сложной фигуры какую-либо составную часть.

Во-вторых, при объединении посредством внимания области «я есмь» и внут­реннего объекта (фигуры) последняя может быть подвергнута собственно осоз­нанию. В результате посредством области «я есмь» реорганизуется все актуаль­ное содержание субъективного пространства (как, к примеру, созерцание лимона приведет к появлению фантомного кислого вкуса) - но та же фигура может в зависимости от внутренних обстоятельств субъекта быть и произвольно преобра­жена (мы видим лимон, но предпочитаем вообразить его сладким; мы ощущаем неподвижную руку, но усилием преобразуем ее в руку движущуюся). В после­днем случае внимание вполне принимает вид воли, по которой субъект «изме­няет» наблюдаемую фигуру в желаемую сторону, таким образом напрямую воз­действуя на психику (каждый может вспомнить подростковый возраст, когда человек ищет способа поймать ощущения, позволяющие выполнить сложные гримасы, поднять бровь, свернуть язык в трубочку или пошевелить ушами).

Внимание и воля, - это и инструменты познания, и средства воздействия. Это единственный рабочий инструмент сознания, непременно использующий­ся во всей его осознанной деятельности.

При этом способность субъекта подчинить себе внимание и использовать его как рабочий инструмент зависит от многих общих факторов, таких как за­интересованность, возбуждение, интоксикация, усталость и прочих, регулиру­ющих состояние и восполнение общих энергетических резервов психики. При отсутствии таких резервов внимание автоматически выделяет самый «яркий» (сенсорно или эмоционально) элемент субъективного пространства, а при на­личии - способно произвольно для субъекта выделять более «слабые» (сенсор­но или эмоционально).

То есть качество и глубина человеческого мышления прямо или опосред­ствованно зависимы от энергетических резервов, доступных субъекту в целом, и в частности, — области «я есмь».

З.Множество данных субъекта: Это содержимое субъективного простран­ства, за исключением самоосознания, воли и внимания. Оно заполнено находя­щимися в сложном, обусловленном порядком восприятия, данными воспоми­нания и воображения, составом предыдущего опыта, эмоциональными реакци­ями психики и процессом мышления, а также внутренними объектами, пред­метными и «беспредметными» фигурами, созданными психикой для обработки сознанием.

Пока они не выделены вниманием, для осознания они представляют собой «фон», то есть те самые субъективные, внутренние обстоятельства, в зависимо­сти от которых и протекает процесс мышления.

При этом все данные, находящиеся в субъективном пространстве, по родо­вому признаку - способности быть зарегистрированными сознанием в ощуще­нии - можно отнести к классу ощущений.

Этим они радикально отличаются от осознающего центра, обнаруживаю­щегося лишь по появлению в нем регистрации ощущений и внимания, обнару­живающегося лишь по факту регистрации объекта внимания.

Несмотря на то, что данные появляются в субъективной реальности благо­даря совместной работе различных концептов психики - таких, как сенсорные анализаторы, буквальная и ассоциативная память, моделирующий аппарат во­ображения, реактивные области и проективные структуры, - они могут быть, вне зависимости от происхождения, разделены на два имеющих решающее зна­чение для процесса мышления класса.

Во-первых, конструктивные, непобудительные данные. Если угодно, «пе­ременные» субъективной реальности. Ее самоотражения. Свет, звук, вкус, при­косновение, запах, их нюансы, составленные из них образы, абстрактные поня­тия, смыслы и прочее, - вне зависимости от их происхождения. На их основе может быть составлено все, что угодно, но сами по себе они для субъекта не обладают персональным значением и поэтому не обладают силой побуждения к внутреннему действию.

Не выступают причиной — то есть не обладают для субъекта свойствами энергии.

Но, с другой стороны, они повторно воспроизводимы психикой по смыс­ловому запросу субъекта автоматически и с большой точностью, так сказать, словно существуют в ней статично. Их можно произвольно ВООБРАЗИТЬ так, как они есть.

Во-вторых, инструктивные, побудительные данные. Если угодно, «знаковый множитель», «операторы» и «условия» субъективной реальности. Реакции на отражения. Удовольствие и страдание, приятно-неприятно, хорошо-плохо, трево­га-спокойствие, желание-нежелание, все установки, предпочтения, стремления, эмоциональные признаки, эмоции, состояния, чувства во всех их видах. Несмот­ря на отсутствие внятной классификации, очевидную их принадлежность к клас­су эмоциональных факторов (как «переживаний») и, во многих случаях, - оче­видную взаимопересеченность и взаимообусловленность (так не исключено, что «условия» субъективной реальности («состояние») - это просто сумма «зна­ковых множителей» и «операторов» элементов «фона»), все они обладают пер­сональным значением для субъекта и обладают силой побуждения его к внутрен­нему действию.

Они выступают причиной - то есть обладают для субъекта свойствами энергии.

Но, с другой стороны, они генерируются психикой только по собственному усмотрению, вне запросов сознания. Их можно вообразить только абстрактно, как конструктивную переменную. То, как они есть, - можно только ПОЧУВ­СТВОВАТЬ.

Что важно учитывать, в некоторых случаях конструктивные и инструктив­ные данные образуют устойчивые фигуры — к примеру, боль. С одной стороны, это четкое предметное ощущение («переменная»), с другой - оно неразрывно связано со страданием («знаковый множитель») и со стремлением его убрать («оператор»), что далее реализуется, исходя из прочтения «условий», как их прочитал, например, поэт, прижигая палец на пламени свечи ради свидания с любимой).

Например, благодаря наличию конструктивного ядра, на боль довольно легко воздействовать экстрасенсорными методами («отпустить», «заставить успоко­иться») - и благодаря этому действию она «уйдет» или «понизит интенсивность».

Таким образом, в субъективной реальности присутствуют:

1. Тот, кто действует и осознает. Центральная зона субъекта и сознания, пе­ресечение всех взаимосвязей, область «я есмь».

2. То, посредством чего субъектом совершается осознанное, произвольное действие, влияющее на материю психики. Внимание-воля.

3. То, над чем совершаются произвольные действия. Конструктивные дан­ные, произвольно рекомбинируемые субъектом.

4. То, в зависимости от чего совершаются действия: насколько («знаковый множитель»), как («оператор») и для чего («условие»). Инструктивные данные, непроизвольно переживаемые субъектом.

Выше уже подчеркивалось, что вся жизнь субъекта с точки зрения целост­ного человека сосредоточена в осознании и переживании, следовательно для нас самым значимым элементом будет являться элемент номер один - «я есмь».

В «Я» осознаются конструктивные переменные и переживаются перемен­ные инструктивные, рекомбинируются первые из них, чтобы из связанных с ними вторых выполнить сформировавшееся в субъективной реальности инст­руктивное «условие»; в «Я» нечто созидается из первых и принимаются резуль­таты вторых.

Но теперь из логически очевидного взаимоотношения этих элементов ста­новится ясно видна область взаимовлияния осознания, субъективной реальнос­ти, внесубъектной психики и внешнего мира - идеального и материального.

Осознание, в зависимости от инструктивной составляющей субъективной реальности, рекомбинирует конструктивные данные и передает их во внесубъ-ектные зоны психики для хранения или воплощения - в материальное.

При этом конструктивные данные не могут сами по себе подвергаться НЕ-ГЮСРЕДСТВЕНОМУ изменению ни в субъективной реальности вне осозна­ния, ни во внесубъективной психике. Только в объективном мире.

Посредством внесубъектной психики в субъективной реальности воссозда­ются инструктивные данные как реакции на конструктивные данные внешнего мира и субъективной реальности.

Они не могут подвергаться НЕПОСРЕДСТВЕННОМУ изменению ни осоз­нанием, ни субъективной реальностью, ни внешним миром.

Ими управляет только внесубъектная психика.

Конструктивные данные позволяют субъекту взаимодействовать с окружа­ющим миром. Канал обмена открыт между миром и субъектом с обеих сторон.

Инструктивные данные позволяют внесубъектной психике контролировать субъект. Это фильтр канала обмена.

Посредством этого фильтра не только «окрашиваются» данные объектив­ного и субъективного мира, но им еще и задаются субъекту способы обращения с этими окрасками.

Внесубъектная психика человеческого типа и есть та самая полупрозрач­ная, хрустальная стена, которая позволяет субъекту взглянуть на мир, да и то только под определенным углом - но эта стена не позволяет субъекту выйти в этот мир.

Субъекту, как энергоинформационному феномену, все равно - дайте ему конструктивные и инструктивные данные любой сложности и способа органи­зации - и он будет субъективно жить. Но без инструктивных данных и их энер­гии сознание померкнет, и субъекта в приемлемой для разума форме не оста­нется.

И этим ограничения, накладываемые на субъект третьим барьером, далеко не исчерпываются.

Во-первых, конечно, это уже известная небеспределъность энергетических запасов психики и невозможность для субъекта создавать их по собственному желанию, пополнять. Действительно, ведь любое желание имеет свой количе­ственный предел, определяемый исключительно биологическими причинами. Во-вторых, это биологически обусловленное исходное распределение инст­руктивных причин относительно конструктивных данных. Так как они - это ре­акция, то очевидно, что какой бы сложной она не становилась в ходе своего раз­вития, ее начало определяется чем-то, предзаложенным в психике и отнюдь не инициированным субъектом, и соответственно, сие нечто остается неизменным.

В-третьих, - это влияние двух предыдущих факторов на сам процесс мышления.

Как уже отмечалось, в процессе мышления человеческий субъект созидает и хранит затем во внесубъектной части психики, в памяти, систему значений -весь багаж опыта человека, все конструктивные данные (фигуры), снабженные ассоциациями, и дополняющими эти фигуры, - контекстными эмоциональны­ми реакциями («знаковая переменная»), соединенные переплетенными нитями смыслов. Это весь опыт человека, доступный затем ему в субъективной форме; в зависимости от него субъект воспринимает мир, мыслит и выбирает способы действий. Это основа нашей личности, самое ценное, что мы накопили.

Это схема нашего взаимодействия с миром. И, естественно, ограниченность возможностей мышления неизбежно сказывается на этой системе значений.

Начнем с начала. С рождения человека. Его психика при рождении отнюдь не является белым листом, и, кроме того, в силу скорее всего уже присутствую­щего в его субъекте принципа (души), непротиворечивого относительно ее со­держания - психика содержит в своей структуре еще и биологически опреде­ленные реакции. Нечто вроде инстинктов, определяющих в дальнейшем всю типологию жизни человека как ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВА во всех нюан­сах, вплоть до его жизненных потребностей. Даже человек, воспитанный вол­ками, все равно будет Не-Животным со странным поведением - хотя, конечно, социальное влияние человеческой иллюзии позволило бы ему раскрыться зна­чительно полнее. Все человеческие культуры, даже изолированные, имеют об­щие признаки и психология человека едина для всех.

Уже младенец пугается резких звуков, одиночества, испытывает стремле­ние кричать при дискомфорте, чувствует голод, интересуется ярким и подвиж­ным, и прочая, и прочая.

Естественно, для младенческого субъекта, формирующегося в виде комп­лекса самоощущений, все эти реакции представлены в виде инструктивных дан­ных, ив дальнейшем, по мере развития личности ребенка, они находят свое отражение во все большем количестве конструктивных данных, распределяясь по их связям внутри системы значений.

Потребности и инстинкты человека очень сложны. Но для удобства постро­ения схематической модели их роли в процессе мышления мы разобьем их на пять ГРУПП.

Жизнь (пить, есть, дышать и т.д.). Безопасность (уходить от страшного, не гулять в темноте, бояться чего-либо, и т. д.). Размножение (интересоваться парт­нером, специфически себя вести, реагировать на детей и т.д.). Экспансия (стремиться познавать, исследовать, осваивать и т.д.). Социальный пакет (подражать старшим, подчинять слабых и покровительствовать им, объединяться в группы

я т.д.)-

Естественно, для субъекта они выражены в виде инструктивных, эмоцио­нальных факторов, к примеру, - алкание-пресыщение, страх-спокойствие, страсть-безразличие, скука-пресыщение, взаимодействие-избегание. Но в силу многоликое™ эмоционального мира человека и его индивидуальности, а также в силу отсутствия внятной классификации эмоций, которые к тому же зачастую не имеют даже четкого слова для своего обозначения, более удобно предста­вить их в виде «драйвов». Попробуем дать для нашего исследования рабочее определение драйва:

«Драйв» — субъективное выражение инстинктивной потребности, инст­руктивно проявляющееся в субъективной реальности в виде комплексов «зна­ковых множителей», «операторов» и «условий» в качестве реакции внесубъек­тной психики на определенные признаки конструктивной «переменной» и ее смыслового окружения. Однажды возникнув, драйв направляет дальнейшую деятельность субъекта.

Замети также, что вне фрустрации и ограничения потребности, ее энергия никак не проявляется в плане психики. Конечно, полное отсутствие фрустрации - нонсенс. Но стоит в объективной и субъективной или только в субъективной реальности появиться фрустрирующему фактору, как в пространстве субъекта возникает драйвовый набор инстинктивных фигур и фактор становится пред­метом субъективной деятельности.

Утрированно примерно так: сидел, тупо смотрел в стену. Стало скучно. Стал думать. Или: сидел, смотрел в окно. Увидел мороженщика. Захотел. Стал ду­мать и пошел за деньгами. Таким образом, драйвы служат для нашей психики «беспричинной причиной» деятельности, - в смысле того, что приобретенный способ деятельности сам по себе может стать мотивом деятельности, - чтобы «не заржавела» психомоторика. Драйв является сгустком энергии, которую ис­пользует наше сознание - слава богу, что психика никогда не пребывает дли­тельно в состоянии полной удовлетворенности.

Для нас важно понимать, что уже исходно, при рождении, в каждой группе указанных основных драйвов (кроме размножения, с кризисом активизирующе­гося в подростковый период) присутствует 100% энергии, инструктивного плана ДЛЯ включения психики и субъективных действий в работу. Другой энергетики у человека нет и только этот драйвоисточник, правда, вскоре уже в трансформи­рованной форме, будут обслуживать его всю жизнь. Эта энергия расходуется:

а) на деятельность слабоосознаваемой психики (к примеру, сохранение рав­новесия)

б) на сознательную деятельность, прежде всего в плане внимания. При индивидуальном развитии психики, в онтогенезе, происходит разви­тие форм распределения побуждающей причины и развитие системы значений

относительно пяти группам драйвов, которые, разумеется, состоят из значитель­ного количества элементов.

То есть от рождения в человеческой психике содержится:

А) причина ее деятельности в своем абсолютном виде, - например, - базо­вое недоверие к миру, сопровождаемое существующим потенциально абсолют­ным (100%) страхом, который может нести индивидуальная психика.(44) Есте­ственным образом ребенок не может освободиться от недоверия и страха. В структуре психики должна появиться фигура, в виду которой освобождается эта реакция.

Б) такая исходная фигура (очевидно, что их несколько, и каждая способна освободить только «часть» побудительной причины. Но, поскольку в нашу за­дачу входит лишь показать принципы организации системы значений, то мы примем, что такая фигура одна.

Попробуем привести гиперболического рода пример: ребенок имеет 100% страха, причем темнота вызывает 50% его. В темноте может появиться «чер­ный человек», который связан с темнотой и получает от нее всего 25% интен­сивности драйва. У него есть мешок для детей, который не страшен без черного человека, но осадок остается, и он имеет 10% этого драйвового инструктивного осадка (а еще топор (10%) и черный кот (5%)). Мешок завязывается черной веревкой, которая без мешка вроде бы и не страшна, но тем не менее это на всякий случай нужно учитывать и она получает 5%. А веревка состоит из чер­ных ниток (1%), которые были окрашены специальной зловещей черной крас­кой (0,1%)... и так далее.

Риторический вопрос: фигуры какого уровня мы перестанем различать? Ведь очевидно, что поскольку внимание способно выделять фигуры на общем фоне либо по их интенсивности, либо по какому-либо качеству, усиленному за счет инструктивной энергии (также небеспредельной), сообщенной вниманием - рано или поздно это произойдет. Как мы можем почувствовать боль в руке, в той или иной мышце, в том или ином участке мышцы, но уже не можем различить на этом фоне сигналы от отдельных мышечных волокон.

А сила ощущения, величина боли, сила эмоции — все это одновременно и «яркость фигур», в зависимости от которой в поле внимания происходит ран­жирование и определяется долевое участие инструктивной причины - то есть энергии, в зависимости от наличия которой субъект будет с ними работать.

Небесконечная способность психики определяться в отношении доли вли­яния причины является существенным следствием ограниченности энергети­ческой мощности инструктивных причин, доступных субъекту.

При этом важно понимать, что хотя слабый, предпороговый раздражитель может быть различим в благоприятных и неразличим в неблагоприятных об­стоятельствах, в зависимости от: а) его инструктивной величины; б) общего количества энергии психики (суммы драйвов прямой и опосредованной фруст­рации); в) общего количества энергии, имеющейся в распоряжении субъекта для фокусировки внимания (которое можно определить как неиспользованную слабоосознаваемой деятельностью психики, так как в каждую единицу времени существует порог величины, ниже которого раздражитель психике не доступен).

При этом исходно заложенный в нашей внесознательной психике «прирож­денный» конструктивно-инструктивный комплекс из инстинктивной фигуры и энергии, присоединенной к ней, подвергается в процессе развития личности сублимации, то есть исходная энергия распространяется на ассоциированные с исходными, - вторичные, третичные и так далее фигуры.

В этом процессе инструктивная величина, энергия производных фигур мо­жет уменьшаться, если исходная фигура разделяется на несколько других, но может и сохраняться прежней (новая фигура вторична по отношению к фигу­рам двух драйвов), и даже увеличиваться (фигура третична по отношению к одному, но вторична по отношению к другому драйву).

Если фигура разделяется на несколько третичных (аналитических), они имеют меньше побудительной силы (энергии драйва), а если несколько вторич­ных используются для рождения третичной (синтетической), то она имеет больше энергии, чем рожденная разъединением.

Таким образом, соединяемые фигуры намного позднее уходят за порог вос­приятия, прекращающий их эволюцию, нежели фигуры аналитические, и наи­большее выживание, естественно, демонстрируют производные фигуры (или даже фигура), содержащие в себе оттенки вообще всех инстинктивных фигур и, соответственно, имеющая максимальную для данной системы значений под­держку побудительной причины. Разъединяемые, аналитические фигуры ухо­дят за порог восприятия раньше синтетических.

Поскольку общая мощность драйвов субъекта конечна, то ее распростране­ние на систему значений ограничено как в стороны, так и «вверх». Нетрудно видеть, что таким образом образуется пирамида, или, вернее, конус различения фигур субъектом по их энергетической величине, в основании которого нахо­дятся биологические константы.

Существование такой пирамиды описано в работах Маслоу, впервые про­демонстрировавшего иерархичность заполнения как уровней потребностей, так и уровней ценностей, а также вторичность актуализации «верхних» ценностей по сравнению с нижними. (18)

Описанные А. Маслоу закономерности легко предсказуемы в контексте на­шего исследования. Первичные фигуры обладают наибольшей энергетической (инструктивной, побудительной) силой, но наименьшей конструктивной (ассо­циативной, связанной) величиной, тогда как «верхние» производные обладают наименьшей энергетической (инструктивной, побудительной), хотя и наиболь­шей конструктивной (ассоциативной, связанной) величиной.

При помощи верхних фигур очень удобно мыслить и манипуляции с ними приносят наибольшее удовлетворение, максимально комфортно и комплексно снимая фрустрацию драйвов, - но так происходит в условиях относительного комфорта и психического благополучия.

В случае запороговой, относительно указанной стабильности, фрустрации, появления мощной фигуры более низкого уровня, исчезновения психического благополучия (одряхление, интоксикация) - фигуры верхнего уровня просто перестают различаться. Это ПЕРВОЕ, и не всегда нравственно положительное ПОСЛЕДСТВИЕ биологической детерминированности нашей внесубъектной психики - ЗАВЕРШЕННОСТЬ, ОГРАНИЧЕННОСТЬ ПИРАМИДЫ ЗНАЧЕ­НИЙ. Разумеется, при увеличении количества энергии, к примеру за счет до­полнительной стимуляции или за счет экономии, конус ценностей может расти и выше. Кроме того, человеку в социуме помогает его социальное окружение. Влияние последнего может быть в том, что при воспитании в еще только разви­вающуюся психику вводятся фигуры верхних уровней в качестве фигур мень­ших уровней, и тем, что за счет проективных механизмов нашей психике сооб­щается часть общественной энергии ближайшего окружения. Но также очевид­но, что возможности и экономии и стимуляции совсем небезграничны. На ка­кой-то величине конуса системы значений психика выдохнется и смысл жизни «исчезнет», так как динамика уйдет, не окажется познавательных усилий и дос­тижений. Познавательный путь отдельно взятого индивидуального субъекта в собственной психике конечен. Человек физически не может думать «слишком далеко» от «прирожденных» вводных.

Но есть и ВТОРОЕ ПОСЛЕДСТВИЕ биологической детерминированности нашей психики, также связанное с описанным выше распределением энергии исходных фигур. За границу восприятия прежде всего выходят аналитические фигуры и наступает момент, когда для того, чтобы продолжить анализ, прихо­дится привлекать фигуры, несущие значения и энергию соседних драйвов. Вы­нужденно использовать старую информацию, содержащую в себе оттенки ин­стинктивно знакомых фигур.

Таким образом, мышление особенно сложными и далеко ушедшими от ин­стинктивно поддержанных фигур категориями с каждым шагом невольно ведет к отсеиванию понятий, по содержанию не отвечающих инстинктивным предпо­сылкам и все чаще вводятся понятия, содержащие их.

Мышление человека оказывается не только энергетически, но и информа­ционно вырожденным, имея склонность к интерпретации собственного инстин­ктивного пакета, скорее и легче придающего воспринятому ближайший, при­вычный смысл. Исключение, пожалуй, составляет драйв экспансии, позволяю­щий выделять первично фигуры по принципу новизны, но и они, по уже изло­женным причинам, обречены на вырождение, если не находят связи с фигура­ми соседних драйвов.

Соответственно, помимо просто энергетической и информационной огра­ниченности человеческой психики, как носителя, на само мышление субъекта наложены целых три дополнительные ограничения: тем, что мышление не мо­жет уйти беспредельно далеко от заложенных в него источников энергии и тем,

что оно не может глубоко анализировать слабо связанные с предзаложенными понятиями, и тем, что причиной начала акта мышления служит побуждение, опять-таки берущее начало в подвергнутых интерференции «природных» стремлениях.

Человеческая внесубъектная психика и созданная по ее канонам система значений служит для нас постоянным фильтром восприятия, через который мы рассматриваем окружающий мир, а потом пытаемся найти закономерности в полученных данных. Но мир бесконечно сложен по сравнению с человеком, неспособным на сегодняшний день, даже с учетом всех возможностей совре­менной науки, предсказать погоду на собственной планете.

Поэтому'в отдаленном приближении наше мышление можно сравнить с поведением человека, которому под гипнозом поручили не замечать, к приме­ру, стола. С той только разницей, что в нашем случае не поддержанные зало­женными в нас тенденциями данные, мышление склонно игнорировать и при этом замечать только оттенки предзаложенного в нас. Иными словами, мы не можем чего-либо бояться, любить, интересоваться, желать, относиться ПРО­СТО ТАК. Любой интерес всегда вызван заложенными в нас инструктивными причинами, - таков наш способ созидания смыслов. Мы нечто творим, но на заданную тему.

Бесконечная сложность и взаимосвязанность мира предстает перед нами в хаотическом облике. Но мы изучаем его при помощи ограниченного человечес­кой психикой и в этом смысле порочного инструмента мышления. В результате получается... вернее, получаемся... мы сами. Это вполне естественно. Предпо­ложим, что мы имеем набор фотографий облаков (мир), сделанных сквозь тре­пещущий на ветру пятнистый полиэтилен (фильтр психики) - и нам предстоит выявить среди них закономерности. Все, что даст наше исследование -это гряз­но-белые контуры на голубом фоне, весьма вариабельные, плюс пятнистый Оттиск полиэтилена, воспроизводимый значительно более устойчиво.

Что самое любопытное, мы встретим те же самые пятна и в пейзаже, и в стене дождя, и на фоне кажущегося таким равномерным неба, в котором есть невидимые нам звезды... И это неудивительно. Мы будем видеть общее там, где его нет - потому что мы сами присутствуем везде. И не увидим нового, потому что ограничены восприятием. Мы увидим себя. И отбросим часть проявлений мира, мешающую видеть себя отчетливее.

Бесконечная сложность мира отразится в наших ожиданиях так, что мы уви­дим в качестве ее закономерностей только совпадение или несовпадение эле­ментов мира с нашими биологически и социокультурно детерминированными причинами и связанными с ними фигурами. Так микроб в мозгу человека ощу­щает только себя. Неудивительно, что мир кажется нам антропоформным. Не­удивительно, что человечество подчас находится в бесплодном духовном поис­ке, и от этой безысходности начинает признавать ценным все, что приносит ощущение морального удовлетворения или «божественной сладости». И чем настойчивее и громче человек вопиет о божественных эмоциональных ценнос­тях, и чем он настойчивее добивается их, тем мучительнее в нем безысходность, мучительнее потеря надежды познать мир и чернее становится отчаяние.

Неудивительно, что в любом пустом небе мы видим того или иного Бога, как собственное отражение. Но не увидим настоящего Его, даже если Он там есть, потому что ищем эмоциональные закономерности самих себя и не поймем закономерности Его. И также абсолютно неудивительно, что культура совре­менного человечества в своем развитии начинает останавливаться у третьего барьера активной эволюции субъекта. Это проявляется и в религии, и в мисти­ке, и в расцвете экстрасенсорики, и в появлении «науки» синерегетики, и даже в том, что ученые уже «воочию видят» в мире следы «высшего разума».Все это уже не удивляет, - и, одновременно, навевает грусть.

Третий барьер удерлсивает человека вследствие человечности его мышле­ния. Держит надежно, опираясь на неподконтрольную сознанию биологию и физиологию психики, на установки самого мышления, на преобразованный этим мышлением мир за первым барьером, на клише мышления в мире челове­ческой иллюзии за вторым барьером. У третьего барьера мышлению человека свойственно вновь возвращаться к его же источнику, - снова тот же образ свер­нувшейся в кольцо змеи, жалящей себя, - вместо снятия себя путем преобразо­вания пресмыкающихся в птиц.

Вот почему новое поколение млеет у электроники так же, как их предки у балагана с Петрушкой. Млеет, обладая по сути той же самой древней психикой, которой обладали миллионы лет назад все млекопитающие. Тысячелетиями, миллионами лет воспроизводятся и эволюционируют принципиально идентич­ные формы жизни с идентичной психикой.

И человек верит отражению самого себя, говорит себе и другим: мир разу­мен, добр, вечен. Поступай хорошо, как сказано, и будешь счастлив. А если нет, то огнь на тебя или карма злая. А искать умом ничего не нужно, потому что все уже найдено. Вредно думать не так. Верить нужно, и сердцем искать. А то, что ум отыщет, это тщета и бес мамона. Да если подумать, то и правда ведь - тщета тщетная. Потому что ведь беспредметное удовлетворение только на эмоцио­нальном пути лежит, бессмысленном.

Но, если подумать всерьез, то так и пройдет без-мысленный человек, не думая, мимо настоящего бессмертия, мимо возможности найти посредством разума действительный мир, мимо бесконечности. Он не услышит мыслей и общения, от начала времен идущего во Вселенной прямо вокруг него во всех ее проявлениях. Он просто немного побудет собой и станет ничем. Как трава на лугу — выросла, сгнила, и снова выросла. Та же трава. Эпоха за эпохой.

Пока не будет преодолен барьер косного человеческого мышления.

2.4. Сумма технологий события субъекта в активной эволю­ции человека

Как преодолеть слишком человеческое в человеке? Стену человеческой психики сломать, увы, невозможно и смертельно опасно. Субъект не может су­ществовать без объективной структуры, из материи или энергии, порождающей его существование в этом мире. Эту стену можно только перестроить, позволив таким образом субъекту развиваться, а человеку - мирно эволюционировать.

Однако и барьер биологической детерминированности мышления сломать изнутри по философским и психологическим причинам невероятно трудно. Вся история человечества, может быть, лишь немного подвинула его, чуть-чуть рас­ширив ценностные понятия социума, но по-прежнему сохранив неразрывное единство человеческого субъекта, биологической психики и человеческой ил­люзии. По-прежнему биологическая психика, пусть и наполненная чуть изме­нившимися понятиями, управляет субъектом.

Соответственно, для преодоления третьего барьера субъекту необходимо вступить со своей внесубъектной психикой в принципиально новые отноше­ния, для которых мы уже ввели термин «неомышление».

Биологически созданные отношения выглядят так: сознание в виде само­сознающего центра субъекта при помощи внимания трансформирует конструк­тивные переменные субъективной реальности. Направление трансформации, порядок и цель этого процесса определяет внесубъектная психика.

Можно сказать, что субъект обслуживает ее, хотя переживает это как пре­следование собственных целей. В общем-то, это впечатление недалеко от исти­ны, если учитывать неразрывную связь психики и субъекта, как ее субъектив­ной изнанки.

Однако парадокс заключается в том, что внесубъектная психика неспособ­на создавать новое - познавать, творить, развиваться. Она, если можно так выра­зиться, вещь неодушевленная, просто живая, или даже скорее самодвижущаяся в строгом соответствии с биологическими правилами. Она просто функциони­рует, принимая на хранение данные, выдавая их по запросам и при невозмож­ности выполнения запроса предоставляя их субъекту с инструкциями для на­правленного пересмотра.

Новое может создавать только субъект и в этом качестве он и нужен психике. Но создание субъектом нового в принципе должно вполне логично привести к необходимости создания нового творца нового и т. д., - впереди дурная бесконечность нового, с единственным признаком новизны. Следова­тельно, должно быть осуществлено не просто самозарождение субъекта, но именно самостоятельное творчество его самости, именно в самости бесконеч­ность новизны перестает быть дурной, но при этом становится принадлежащей вечности, то есть абсолютному бессмертию. Ввиду решения задачи такого мас­штаба субъекту не следует предпринимать поспешных действий, тем более в одиночку. Явно необходим Другой. В природе для подобной задачи изобретено половое разделение труда, обеспечивающее самовоспроизводство вида.

В культуре необходим Другой, но не в плане бытия, где он Другим не может быть по определению, но только в плане со-бытия, где субъект сохраняет само­идентификацию, но при этом становится относительно самостоятельным Иным. Отсюда - возможность Диалога (4) и взаимной верификации качества активной эволюции. Опытная группа и группа контрольная, - вполне академичный подход.

Следовательно, неразрывная до сих пор взаимосвязь «психика-субъект» должна быть замещена диадами «Бытие-СО-бытие», «Субъект - Со-субъект», или «Р-субъект - А-субъект», то есть реактивный, бытийный субъект и актив­ный, со-бытийный субъект.

Инструментом субъекту послужат приемы преодоления первого и второго барьера - субъекту не привыкать изменять реальность, в качестве которой выс­тупит он сам и, для начала, - его собственная психика.

Необходимо изменить обычный процесс: получение конструктивных дан­ных и инструкций со стороны психики, переработка их субъектом, передача психике для оценки, на иную последовательность —переработка субъектом кон­структивных данных и инструкций, а затем передача психике с целью получе­ния из нее требуемого инструктивного возврата.

Раньше субъект поставлял психике нужные ЕЙ конструктивные данные -теперь психика поставляет субъект}' необходимые ЕМУ для следующего шага инструктивные данные. Не психика приобретает решение задачи, а субъект по­лучает энергию для решения своей. Не психика «использует» субъект, как вы­числительную мощность, а наоборот. Вроде бы все технически просто и даже как-то банально.

Разве мы каждый день, каждую секунду не создаем в своем разуме новые картины из конструктивных данных, чтобы оценить их через инструктивный ответ психики? Разве таким образом субъект ее не использует? Разве он - не ведущий? Однако, как уже было сказано, трудность здесь не в технологии, а в психологии. Поэтому ответ - «нет».

Суть в том, что здесь именно психика получает то, что ей нужно, и стремит­ся откорректировать это инструктивным воздействием. А субъект получает то, что получает. Его устраивает любой инструктивный ответ и он посчитает его истиной в последней инстанции.

Таким образом, не решается главная задача - получение от психики энер­гии для мышления в направлении, не предрешенном психобиологически и по­тому в обычной ситуации не поддержанном психикой. Необходимо добиться от психики помощи в решении конструктивных задач за счет предложенных субъек­том инструктивных переменных.

Аллегорически выражаясь, нам нужно найти способ так вывернуть руль, чтобы съехать с трассы, по которой все едут по естественно-историческому принуждению, - только прямо и до. самого конца. Выехать за ее границы и осмотреться там, во-вне, в со-бытии. Это уже и есть попытка создания новой трас­сы, - то есть со-бытия.

Увы, в настоящий момент нет логически оправданного способа предложить хотя бы несколько развернутых примеров такого способа мышления, и нет ра­зумного способа привести иллюстрации даже из собственного опыта. Причина проста: нет слов в языке. На этом этапе выработанный человеческой иллюзией понятийный аппарат оказывается уже недостаточным. И по щучьему велению его не создать. Остается только логическое конструирование и постепенное на­копление понятий неомышления для последующей концептуализации филосо­фии события, или философии активной эволюции субъекта вместо реактивной (реакционной?) философии человека.

По сути, это есть шаг в неизвестное по определению. А о неизвестном изве­стно только одно - что оно отличается от известного тем, что оно неизвестно.

Ведь человек не может создать абсолютно новый драйв. Эта задача в силу того, что субъект пользуется биологической логикой, выглядит бессмысленной. Человек по той же самой причине не может и глубоко вторгнуться в системы собственной инструктивной стимуляции. Для биологической логики это сплош­ная бессмыслица.

Этот характер действий: все, что эмоционально оправдано, логично, а все, что эмоционально не оправдано, - бессмысленно, и этот софизм является еще одной отягчающей компонентой третьего барьера. Нам затруднительно присту-гщть к его преодолению примерно так же, как дикому животному трудно понять I логику человека - вместо того, чтобы скалить зубы и драться, человек начинает возиться с палкой и веревкой... стрела из лука разрешает это недоумение. Но способ действия остается для животного невообразимым.

По определению, на пути неомышления необходимой нам эмоциональной поддержки не будет. Это продукт логики, а не желания. Но согласитесь, хотя лук и стрелы эффективнее, чем зубы и ногти, - но когда-то человеку требовалось прикладывать огромные усилия, чтобы сдержаться и воспользоваться не био­логическими средствами, а инструментом. Видимо, с тех пор, от начала челове­ческой истории следует говорить о том, что человека отличает доминанта тор­можения, произвольность и воля, чем и обеспечивается обучаемость и креатив­ность. Остановиться, чтобы двигаться быстрее и туда, куда необходимо для каж­дого «Я», а, значит, и для человечества в целом.

Это теперь уже имеется наработанный человечеством понятийный аппарат, позволяющий легко переходить к такому тормозному, произвольному образу действий. Попробуем в ходе мысленного эксперимента определить, с чего мож­но начать нам - какой рычаг можно подсунуть под этот ранее презреваемый камень самости.

Не будем претендовать на абсолютную истину в последней инстанции -отчего-то есть уверенность, что по мере социального накопления такого опыта, неоментальные приемы будут восприниматься проще и естественнее.

Только представим себе вариант в авторских технологиях ДЭИР (дальнейше­го энергоинформационного развития), наиболее подходящий для решения про­блем этого класса.(б)

Во-первых, в качестве начального предмета мышления мы не можем взять эмоционально отрицаемую переменную. Это было бы в человеческих понятиях сумасшествием и мазохизмом. Поэтому для приближения к неомышлению ра­зумнее использовать просто какую-либо личную цель. Она должна, впрочем, иметь конкретные признаки, чтобы по ним можно было ориентироваться.

Во-вторых, близкая цель, наподобие целей, которые мы ставим на второй ступени ДЭИР (то есть у второго барьера диверсификации), не годится, так как все ее этапы уже просмотрены и инструктивно подтверждены биологической логикой.(б)

Поэтому цель должна быть дальней — такой, которая еще едва-едва брез­жится, которая и нужна-то отдаленно, просто скорее всего ее достижение «не помешает», и пути к ней непонятны. К ней даже подходов может быть не видно - на уровне «а что будет, если», «хорошо бы, хорошо бы нам жить в Санкт-Петербурге», да и необходимость ее имеет право быть сомнительной. Нечто неясное, находящееся на границе обдуманного - на границе конуса системы значений.

В-третьих, поскольку пока мы не можем создать новый драйв (не потому, что это так уж технически сложно, а потому, что такое действие психологичес­ки непредставимо в оправданном виде, оно расстраивает привычную челове­ческую иллюзию человечности и его результат справедливо называется сумас­шествием), мы вынуждены воспользоваться комбинацией старых - причем, возможно, эта комбинация впоследствии получит отдельное наименование типа наименований «высших эмоций», а возможно, и нет.

В-четвертых, поскольку ставится задача накопления нового опыта небио­логически обусловленных действий, пути достижения цели планировать и не получится, и логически неправильно.

И, наконец, в-пятых, субъект только испортит решение этой задачи, если будет пытаться действовать на промежуточных этапах. Он участвует в самом начале - но затем должен будет пользоваться поставляемым внесубъектной ча­стью психики инструктивным материалом как обычным. Далее психика долж­на будет действовать как внесубъектный автомат, соединяя своей инструктив­ной информацией фигуры и выдавая их субъекту в том виде, в котором они могут служить субстратом для обычного мышления.

Соответственно, наши действия будут напоминать постановку программы. Технологически последовательность уже вырисовывается. Проверим ее в мыс­ленном эксперименте - хотя аналогичная технология в этих самых целях ис­пользуется в ДЭИР на ступени 5/3/ при создании не-маски. Задача - неизведан­ный опыт.(б)

Берем отдаленную цель. Избираем эмоции, которые должны будут ее поддер­живать - сделать это всего проще, если воспользоваться мощными эмоционально поддержанными фигурами. Сразу скажем, что фигур, обеспечивающих ин­структивную поддержку, должно быть несколько - как из соображений более мощной поддержки, так и для того, чтобы нарабатывающийся в результате опыт движения к этой цели был более многогранным. Объединяем цель и ин­структивно мощные фигуры таким образом, чтобы при возникновении пре­пятствия на пути достижения цели возникала фрустрация, а при приближении -удовлетворение. Перемещаем созданный конгломерат в виртуальное пространство, которое и есть граница внесубъектной психики. Отвлекаемся от этой цели. Живем.

Что начнет происходить? Психика будет производить инструктивную под­держку цели, причем будет действовать по-прежнему внесубъектно, как авто­мат. Она же будет использовать свои ресурсы, в частности, обмен со слабоосоз-навемой частью субъекта, чтобы связать новую цель и ее инструктивный ресурс с текущей системой значений и с воспринятыми конструктивными переменны­ми внешнего мира.

В этом переработанном виде данные будут открываться субъекту. Благода­ря интерференции воспринятой реальности и созданной субъектом инструктив­ной поддержки весь путь осмысления и опыта на пути достижения этой цели бедет обладать важным отличием от остального: он будет создан НЕ ТЕМ ОБ­РАЗОМ, КАК ЕСЛИ БЫ ПОДДЕРЖИВАЛСЯ БИОЛОГИЧЕСКИ ДЕТЕРМИ-НИРОВАННО. По такому признаку отличия это качественно новый опыт и но­вое познание, недостижимое в обычной ситуации — хотя и выражено в значени­ях, субъективно неотличимых от традиционных. Пока все. Но и этого уже неве­роятно много. Что дает такой, хотя и несовершенный, образ действий?

Во-первых, он уже сообщил некоей фигуре, находящейся на границе систе­мы значений, инструктивную энергию более мощных фигур. Соответственно, теперь эта фигура в процессе мышления не будет «заворачиваться» обратно, в глубину существующего конуса значений и укладываться в прокрустово ложе биологической логики. Она будет обдумана более широко и ясно, как если бы система значений была еще полна энергии. Как в детстве. Этот способ мышле­ния позволяет субъекту преодолеть энергетические ограничения, наложенные природой на рост конуса значений.

Во-вторых, благодаря волюнтаристскому сообщению инструктивной силы указанной фигуре, весь ментальный и практический опыт, имеющий к ней от­ношение, приобретает оттенки, не предопределенные биологически. Он - весь - новый. Результат неомышления, результат заказа со стороны субъекта. И эф­фект усиливается тем, что цель отдаленная и на пути к ней мало вех текущей системы значения. Этот способ действий позволяет субъекту преодолеть анали­тические, информационные ограничения, накладывавшиеся на формирование системы значений биологической природой внесубъектной психики.

В-третьих, этот опыт в свою очередь окажет влияние на процесс мышле­ния, и сам эффект проявится в бессчетных выводах смежных областей. Система значений начнет расширяться за пределы биологических ограничений. При этом субъект будет получать качественно новые инструктивные данные, создавать ка­чественно новые комбинации из конструктивных, творить и переживать каче­ственно новый опыт. И, хотя сам субъект не имеет пока возможности выделить этот опыт на фоне остального, биологически детерминированного, его возмож­ности и, в частности, - эвристичность, — начинают прогрессивно расширяться.

Разумеется, человек идущий этим путем, извлечет из него массу дополни­тельных практических выгод, в том числе и социальных благ, так как новые пути широко востребованы человечеством. Это и ЕСТЬ первый шаг к самораз­витию субъекта, осуществленный на практике. Получение надбиологического опыта, опыта вне человеческой иллюзии.

ВПЕРВЫЕ СУБЪЕКТ РАЗВИВАЕТ САМ СЕБЯ путем произвольной инже­нерии собственного носителя - внесубъектной психики. Разумеется, получен­ные таким образом знания субъект будет использовать и в технологиях уровня первого барьера, и в технологиях уровня второго барьера. Его познавательные, практические, духовные, экстрасенсорные возможности будут гиперболически увеличиваться - и, право слово, описывать эти возможности можно бесконеч­но, чего только стоит элементарное преодоление возрастных психологических кризисов, которые вызваны включением (подростковый), фрустрацией (запол­нение конуса значений в среднем возрасте) или выключением (пожилого возра­ста) энергии драйвов в определенных областях, чего стоит создание качествен­но новых эгрегоров...

Но всего этого - разумеется, мало. Это, действительно, только лишь пер­вый шаг. Одна капля дождя не делает. Для того, чтобы этот способ действий стал приносить субъекту не развитие вообще, как некий ящик с неизвестным заранее сюрпризом, а пользу конкретную - нужен СИСТЕМАТИЗИРОВАН­НЫЙ ОПЫТ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТЕХНОЛОГИЙ ЭТОГО РОДА. Который на сегодняшний день вопиюще отсутствует. Соответственно, такая технология дол­жна применяться неоднократно. Лучше, если это будет сумма технологий, как это представлял С. Леи.(15)

Это не разовое мероприятие, это способ существования. Причем программ­но, с некоторой периодичностью, потому что этот принципиально новый опыт представляется субъекту неотличимым от старого, и другого способа напом­нить себе о необходимости получения эвристичного опыта пока нет. Результаты таких достижений, разумеется, будут применяться на практике. Причем прак­тике социальной. Возникнут элементы новой надсоциальной реальности, кото­рые будут постепенно сливаться с реальностью старой. Тогда новый, вне био­логических ограничений, опыт будет социализироваться и становиться частью человеческой иллюзии - постепенно ее трансформируя.

Постепенно наработается новый понятийный аппарат, который позволит обмениваться надбиологическим опытом и совместно искать наиболее перс­пективные направления его получения - перспективные не в плане удовлетво­рения нужд, как это принято сейчас, а перспективные в плане новых открытий, выигрыша времени для субъекта, вариантов субъективного проникнове­ния в неосвоенные области энергоинформационной изнанки нашего огром­ного мира. Задействуется вычислительный аппарат коллективного субъекта. Новые понятия потребуют новых слов, и субъект получит инструментарий выделения и анализа надбиологического мира. Наверняка появится система обозначений синтетических инструктивных резервов, новых эмоций и надби-ологических знаний. Обнаружатся новые чувства в новом духовном мире. Человеческий мир обогатится невероятно. И тогда каждый субъект сумеет отличать в ощущении этот способ действий и этот надбиологический опыт и разделять его с другими.

И только тогда, наконец, человек сможет подобраться к преодолению чет­вертого, самого сложного барьера в своей активной эволюции. Потому что в процессе преодоления третьего барьера человек совершает практически невоз­можное - он вырывается из плоскости своей биологической ограниченности, словно двумерное существо выходит в трехмерный мир.

Накопленный внебиологический опыт, новые понятия, мышление за детер­минированными границами, лежащая под ними энергия мощных инструктив­ных фигур формируют информационно-энергетический плацдарм, необходи­мый субъекту и теоретически, и практически, - для того, чтобы наметить выход вовне, из биологической психики, на новый носитель. И выполнить это. Дей­ствительно, почему это субъект обязан навеки быть единым со своим биологи­ческим субстратом и разделить его физическую ограниченность? Может ли субъект из подручных материалов изготовить для себя НОВУЮ ПСИХИКУ? Четвертый барьер - это барьер неизбежности человеческой психики, барьер эскалации человека.

Вне адекватного понятийного аппарата, еще только создающегося, возмож­ность эскалации человека вовне бытия к со-бытию с практической точки зре­ния трудно даже просто наметить. Но можно это сделать пока чисто теорети­чески, в особенности если учесть хотя бы некоторый опыт создания синтети­ческих эмоциональных причин креативного поведения субъекта.

Мы попробуем охарактеризовать причины, ведущие к такому поведению, примерные проблемы и некоторые варианты их решения, приведем некоторые общие черты искусственной психики, необходимой для эскалации человека в со-бытие.

Итак, действительно: отчего бы субъекту, если он действительно дорожит собственным существованием и давно уже записал это в своей системе значе­ний (понимая, что это логический парадокс, так как субъект сам по себе, без психики не может ничего «хотеть», мы просто встаем на партийную позицию текущей ситуации. Но надо же с чего-то начинать? А тех, кто заявит, что по­скольку субъект без психики ничего не может «желать», то и делать ничего не надо, мы пока не будем слушать. Взаимно. Пусть они ничего не слышат и не делают. А кому-то просто это окажется недоступным, и они выберут экспресс конфету эмоционального удовлетворения. Пусть их.) Почему бы нам не постро­ить себе новую психику взамен старой?

В принципе, человеческая психика, в общем-то не так уж и плоха. На Зем­ле, пожалуй, лучшей разновидности не встречается. Однако у нее имеются су­щественные конструктивные и эксплуатационные недостатки. Прежде всего, она недолговечна. Разного рода ухищрения могут продлить ее существование, но не на сколько-нибудь приличный в масштабах мира срок.

Далее, она ограничена по энергетической мощности. Емкость инструктив­ной причиннности в ней пропорциональна сроку существования, но вот в еди­ницу времени она совсем не всегда дает столько, сколько нужно и того, что нужно. Результат- мало того, что небесконечное, так еще и неглубокое позна­ние мира. Низкая пирамида значений.

Затем, она просто ограничена по вычислительной мощности. Считает хуже вычислительной машины, не может одновременно удержать в оперативной па­мяти больше чем примерно семь переменных, детально (со всеми буковками) вообразить целиком страницу текста, и так далее, и так далее. Вопросов нет: за длительный период времени она доползет куда захочешь, как бухгалтер со сче­тами до годового баланса, но куда она могла бы дойти за то же время с иными, лучшими возможностями, остается тайной. Столько не живут.

Затем - объем и, главное, доступность памяти. Это даже критиковать не хо­чется. Попробуйте вспомнить телефоны своих школьных приятелей, если вам уже за тридцать. Еще: перенастраивается хуже некуда. Даже для небольшой перенастройки нужно или долго учиться всяким методам, или долго ходить к психотерапевту. Еще: никакой возможности апгрейда. Ешьте что дали. Еще: техническая информация извне инсталлируется донельзя долго. Пожалуйста: вот вам арфа, ноты надписаны на бумажке. А теперь посмотрите на пюпитр и сыграйте Листа. Или прочитайте инструкцию по управлению самолетом и сра­зу же немного полетайте.

Вот для начала семь веских причин для изменений. А еще то, что она позво­ляет переживать и исследовать только один слой мира - человеческий. Даже не слой, а маленькую прослойку слоя. Но вот что и каким образом может высту­пить носителем для субъекта, кроме нее... это вопрос вопросов.

Самым для нас важным свойством психики, разумеется, является ее спо­собность создавать элементы субъективной реальности - конструктивные и инструктивные. Попробуем выделить другие важные признаки психики.

Во-первых, она самоподдерживается. Без всякого обязательного участия субъекта (он только помогает стратегически) человеческая психика участвует в управлении мозгом, ее структура получает от тела питательные вещества и окис­ляет их кислородом. То есть в ней происходит самостоятельный энергообмен и она обеспечивает собственную структуру.

Во-вторых, она обладает способностью проводить сквозь себя информа­цию, получая ее в виде одной кодировки и представляя его в иной.

64

В-третьих, у нее есть свои потребности и тенденции, собственные движения, которые влияют на субъекта (в случае человеческой психики она осведомляет пользователя (субъекта) в виде особого (инструктивного, эмоционального) сиг­нала, являющегося для субъекта принуждением к действию), и таким образом служит ему источником энергии.

В-четвертых, она способна сохранять в своей структуре информационный сигнал, в особых условиях выдавая его повторно, то есть обладает памятью.

В-пятых, психика состоит из доменов, взаимодействующих между собой информационным образом. По крайней мере, некоторые ее области - анализа­торы, к примеру — могут работать, а могут и нет. Домен, передающий движение руки (моторный), координируется с доменом восприятия, эти движения руки отслеживающим (проприоцептивность). То есть психика - это вещь не целост­ная, а сложносоставная, состоящая из отдельных взаимовлияющих функцио­нальных единиц. Пожалуй, и все.

Как выглядит психический модуль, домен? Он существует на материаль­ном носителе. Он имеет внутренние взаимосвязи, поддерживающие его струк­турную и функциональную стабильность. Он обладает сам или использует сто­ронний источник энергии. У него есть типичный способ функционирования, при котором сигнал со стороны вызывает типичный ответ, причем это происхо­дит в определенных пределах. Он обладает плоскостью или объемами, в кото­рых он взаимодействует с миром, имея объемы, в которых он проявляет свою реакцию - его можно уподобить двустороннему интерфейсу. Он обладает соб­ственной внутренней жизнью, вследствие чего при некоторых условиях его сигналы качественно видоизменяются. Он взаимодействует с остальными до­менами. И, наконец, его сигналы, будучи реальными, тем не менее, имеют зна­чимую для субъекта субъективную сторону. Совокупность таких доменов со­ставляет более крупные домены, а они, в свою очередь, - психику.

Наиболее компактным доменом психики, вероятно, выступает нейрон. Но именно психическая роль одного нейрона очень мала, и если измерять цирку­лирующие в нем «количество байтов» психических и цитофизиологических, обеспечивающих собственно его существование, наверное первые составят тысячные доли процента. Комплексы нейронов образуют более крупные доме­ны. И опять-таки, количество «психических байтов» окажется неизмеримо ниже количества «служебных байтов».

То есть субъект приобретает от психического домена на деле очень мало и в весьма малой степени определяет его «поведение», процессы в нем протекаю­щие. Только в узких пределах, некритичных для сиюминутного существования этого домена. Если не принимать во внимание самое главное свойство психики, а именно способность создавать элементы субъективной реальности, то осталь­ным признакам в мире отвечает довольно много вещей - а признакам какого-либо психического домена еще более: компьютер и его блоки, вообще вычисли­тельная техника. Мозг прочих, не человеческих живых существ.Так называе мые эгрегориальные структуры и коллективное бессознательное. Биосфера. Пла­нета Земля со всеми ее элементами. Солнце. Вселенная.

Все эти и многие другие вещи на свете состоят из функциональных доме­нов, самоподдерживаются, обладают собственным движением, проводят и хра­нят информацию. Все имеют сферу «поведения», некритичную для их сиюми­нутного существования и способную приютить «Я» субъекта. Более того, по­скольку один и тот же факт или движение могут означать для разных субъектов совершенно разные вещи, то «поведение» одного объекта может быть субстра­том для нескольких субъектов.

Таким образом, материала для построения психики в мире может быть пре­достаточно - примерно также много материалов, использованных нашим те­лом для строительства самого себя. Мозг можно рассматривать только как час­тный случай носителя субъективного. Нужно только воспользоваться иным ма­териалом со стороны субъекта и далее определять его развитие, продлевая су­ществование субъекта. Довольно легко себе представить значительные техни­ческие сложности на пути создания полноценной психики, хотя бы равной по работоспособности человеческой, и мы пока отложим этот вопрос, потому что эта технологическая проблема и решаемая, и она бледнеет по сравнению с про­блемой другой: а как вообще субъект может оказаться на другом носителе? Чтобы технологически осуществить со-бытие «Я» в дополнение к мыслимому?

Действительно, что такое субъективная реальность, не знает никто. Что та­кое субъект и область «я есмь» - тем более. Соответственно, просто «перелить субъект из одной бутылки в другую» не получится. И это только «раз». «Два»: как можно осуществить контроль переноса? Поскольку искусственная психика функционально аналогична природной, то на вопрос «мыслишь ли ты?» она ответит утвердительно, даже если там и не окажется того субъекта, который мы «переносили». Попробуем подумать над этим.

Что такое субъект, субъективная реальность? На этот счет существует мно­жество теорий и размышлений. Скажем, «божья искра». Мистические теории, стремящиеся к этому делу привлечь таинственные энергии. Кварки. Функцио­нальные теории, подразумевающие понимание субъекта как продукта функци­онирования психики. Теории психофизического тождества, в которых субъек­тивное и есть материальное, и в таком случае весь мир имеет субъективную изнанку...

Вместе с тем, необходимо заметить, что с точки зрения субъекта и для на­шего скромного исследования нее эти теории могут быть признаны относительно несущественными. Так как субъект для самого себя существует, не спутает себя ни с чем другим и к тому же способен воздействовать на материю. В разрезе нашего исследования значительно более важен вопрос взаимодействия субъек­та, материи и мира. И вот здесь картина значительно упрощается и вопросов становится чуть меньше. Субъект во встречающемся в природе виде неразрыв­но связан с материей, и мы это знаем.

Для того, чтобы осознать самого себя, непрерывное бытие субъекта должно себя с чем-то сличать. Для того, чтобы осознать, что осознал, данных для сли­чения должно быть еще больше. Они должны где-то храниться. Вне субъекта. В материальном (понимая под материальным и физические поля). Для того, что­бы проявиться в мире, субъекту необходимо нечто, подвергающееся влиянию мира и подверженное влиянию субъекта. Материальность психики.

Чтобы функционировать, субъекту нужна энергия, опять-таки приходящая извне него. Опять-таки раз не субъект, значит материальность. Чтобы удержи­вать собственную структуру, не осознаваемую в каждый момент времени, опять-таки необходима материальность. Более того, субъект неразрывно связан и со временем, так как акт самоосознания занимает больше одного логического шага, а стало быть и больше одного временного кванта (субъект сличает себя с собой, бытие и со-бытие, и осознает результат сличения).

Мы понимаем, что суть субъекта - все элементы субъективной реальности

- имеет информационную природу. Мы знаем, что эта информация преобразо­вывается, она динамична, подвижна, а для этого необходима причина действия. Значит, энергия. Вывод довольно прост: будь субъект чем-то сверхъестествен­ным, будь он оборотной стороной материи, будь он из кварков или божьих искр

- для того, чтобы он именно как субъект существовал (функциональная тео­рия), проявился (мистическая), осознал сам себя (тождественная) -. необходим МАТЕРИАЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС С ИНФОРМАЦИОННЫМ СОДЕРЖАНИЕМ, причем общие признаки такого процесса, как удовлетворяющие практическим требованиям, так и необходимые субъективно, мы уже обсудили. Принципиаль­но, таких кандидатур достаточно. Второй вопрос, с контролем переноса, будет посложнее.

Приведем известный мысленный эксперимент: предположим, мы имеем установку, которая позволяет мгновенно и сверхточно, с точностью до положе­ния электронов на орбите, сдублировать человеческое тело. Что мы (мысленно) и проделаем. У нас получается двое. Оба будут идентичны, обладать идентич­ными воспоминаниями, утверждать, что обладают субъектами, всегда имевши­мися при них, и доказать иное окажется невозможно. Но вопрос о том, скопиро-вался ли субъект или в новом теле поселился другой, останется открытым. Мы можем сослаться только на то, что есть первый, «настоящий», и второй, «ко­пия». Их двое в мире.

Усложним эксперимент: уничтожим первого в момент создания второго. Теперь этот субъект один. И заявляет о себе, как об одном, единственным. Од­нако: как доказать, что это именно ТОТ ЖЕ субъект, а не просто ТАКОЙ ЖЕ? А вот данный парадокс уже неразрешим. Причем и сам субъект, обладающий ма­териальной памятью, не сумеет внести никакой ясности.

В то же время, естественно, вопрос для нашего исследования имеет очень и очень большое значение, так как если прежний субъект попросту исчез, то и человеку, им обладавшему, четвертый барьер преодолевать было незачем. Ведь субъект осознает себя в непрерывном динамическом процессе, и оста­новка этого процесса влечет за собой возникновение этого парадокса. Не уми­раем ли мы каждый раз во сне, а наше место занимает следующая однодневка? Пока что идентичность тела внушает некоторые надежды, что это не так. А уж на новом носителе...

Следовательно, прерывание субъективного существования недопустимо. И эти ограничения, как ни парадоксально, до определенной степени облегчают решение многих трудностей на пути к преодолению четвертого барьера.

Речь о создании целой новой психики сразу не идет - остановки допускать нельзя. Соответственно, имеет смысл идти по пути создания отдельных доме­нов со-бытия. Соответственно и не придется «переносить» субъект на другой субстрат, а всего лишь ПОДКЛЮЧАТЬ НОВЫЕ ДОМЕНЫ К СТАРОМУ СУБЪЕКТУ. Раз так, отпадает сложность проверки пригодности носителя для проживания в нем субъекта. Сам субъект, неспособный ошибиться в собствен­ном существовании, и проверит.

И одновременно решается вопрос о переходе субъекта с носителя на носи­тель: ведь субъективная реальность наполнена взаимодействующими данными. Каждый новый домен будет вносить свою лепту, обогащая ее.

Предположим, что наша субъективная реальность создана десятью круп­ными доменами психики, допустим, такими, как зрительный и другие анализа­торы. Если отключить один, она не перестанет существовать - что, кстати, и доказано нейротравматологией, накопившей случаи повреждения всех облас­тей психического. Ни в одном их них субъект не исчез. «О-кэй», теперь добавим к ним двадцать новых доменов, взаимодействующих через субъект между со­бой и с прежними. Субъект станет состоять из тридцати. Подождем информаци­онного выравнивания, кстати, в этом процессе окажется возможным перегрузить необходимую память, примерно так, как запомнить музыку в знаковой форме.

Выключим по одному прежние домены - или дождемся выхода их из строя по естественным причинам. Вуаля! Переход совершен. И действительно, вот в этом виде возможность преодоления четвертого барьера выглядит уже значи­тельно более реальной. Опять-таки оставим в стороне чисто технические слож­ности создания лучшего, чем биологического, домена - у нас есть еще одна. Все вроде бы довольно ясно, принципиально выполнимо с учетом современ­ных возможностей человека... но вот как «подключить» новый психический домен к субъекту? Проводков в субъективную реальность не воткнуть, ничего не припаять и пока даже данные медицины не позволяют вмешаться в мозг так, чтобы привнести в его вычислительную систему что-либо осмысленное.

Все, что на сегодняшний день становится доступным субъекту, доступно ему конкретно и только через его биологическую психику. То есть имеет место быть то же отношение, что и при работе с компьютером:

«мир - объект (домен) - психика - субъект -психика - объект (домен) - мир»

68

Однако мы говорим о новой психике, поэтому наша задача «пройти» ряд от: «субъект - психика - объект (домен) - субъект» к: «мир-домен — субъект -домен - мир». И вот это как раз и есть основная и самая главная трудность на пути создания субъектом новой психики. Все прочие, по сравнению с ней, пре­одолимы довольно легко — но если бы человек хоть раз осознанно решил такую задачу и поставил бы об этом в известность других - то четвертый барьер был бы уже преодолен.

И весь мир бы уже населяли способные общаться с нами субъекты наших предшественников, резвящимися на управляемом психическом субстрате пото­ков ветра, океанской воды, птичьих стай, эгрегориальных течениях... Но на деле такого пока нет.

Однако и здесь есть некоторые умозрительные перспективы. Правда, опи­рающиеся на имеющуюся психику. Предположим, мы умудрились связать ка­кой-либо домен нашей психики с внешним процессом настолько намертво, что они информационно отслеживают друг друга как поверхность колышущейся воды с поверхностью воздуха, проводя влияния субъекта наружу и влияние до­мена внутрь. Более того, этот внешний процесс оказывает влияние и на осталь­ные домены нашей психики - на человека в целом.

Что тогда произойдет при выключении оригинального психического доме­на? Простите, а разве что-то исчезло? По прежнему есть та же информацион­ная поверхность. Отношение:

мир-домен=психика-субъект-психика=домен-мир

заменилось на: «мир-домен-субъект-домен-мир».

Здесь по-прежнему внешний процесс взаимодействует с остальными пси­хическими доменами, по-прежнему он доступен субъекту... Осталось повто­рить это N раз и оказаться среди процессов внешних. В принципе, это вполне выполнимо. Только технические сложности.

И преград перед человеком и человечеством на этом пути осталось уже не так много: это третий барьер, преодоление которого позволяет вводить в ин­формационную структуру субъекта на осмысленном уровне принципиально новые величины. Ведь без этого такое самоотождествление окажется просто медитацией, а не созданием новой психики.

Это специальная организация такого домена, обеспечивающая его стабиль­ное функционирование в мире, это выражение его влияния субъективно хотя бы на уровне удовольствие-неудовольствие (хотя бы вследствие интерференции влияния с остальными доменами), это хранение информации и это стабильная связь с остальными. Это действительно, не так уж и много.

Прочие вопросы: перенос опыта, памяти, сложность нового домена... это вопросы технические. Опять-таки главное, что это возможно. Более того, тех­ническая возможность неполного, но спасительного переноса субъекта сохраняется даже при нерешенности этих задач. Как мы прекрасно понимаем, область «я есмь» примет все за чистую монету, что бы ей не подсовывала в ходе работы новая психика - только вот никому рассказать об этом не сможет. Хотя субъект будет удовлетворен и, по сути, родится вновь, хотя и им неуправляемо - как при реинкарнации.

Для того, чтобы субъект мог действительно считаться разумной сущнос­тью, он, как минимум, должен иметь возможность повторить этот трюк еще раз. И еще. И еще - сколько ему потребуется, тогда он сможет и мыслить, и развиваться далее. Он должен стать не новой игрушкой новой среды обитания, а самостоятельной сущностью в ней.

Соответственно, существует минимальный порог переноса информации (хотя бы как переноситься или как искать это знание), который и окажется ре­альным преодолением четвертого барьера. Без преодоления этого порога пере­нос может быть осуществлен только случайно и неполностью.

И, вероятнее всего, история человечества насчитывает довольно много та­ких случайных переносов - причем, естественно, в наиболее перспективной и доступной для формирования новой психической среды области. В области эг-регориальной.

Действительно, эгергориальные структуры - это почти психика. Они под­чиняются тем же закономерностям, осмыслены для человеческого миропони­мания, более объемны, мощны и долговечны, чем психика индивидуума, и они контактируют с человеком повсеместно. Они уже организованы необходимым для домена образом. Они удобны для привычного проживания. Они - это иде­альная среда начального плацдарма со-бытия.

Неизвестно, было ли это выполнено осмысленно и в каком объеме это уда­лось сделать - но многие эгрегоры, прежде всего религиозные, явно и даже в своих текстах содержат в себе некие протезы личностей, которые заставляют адептов поступать и думать так, как диктует этот протез, направляя по продик­тованным им каналам свою инструктивную энергию. Тайна сия велика есть, однако не исключено, что кто-то из учителей и не заметил, что тело его умер­ло.... Насколько он свободен в своей среде? Это еще один вопрос - как и вопро­сы, не говорит ли эгрегориальная личность словами эгрегориальных адептов, или переселился ли кто-нибудь на небиологический носитель.

Насколько эта сформированная человеком среда сопротивляется такому оду­шевлению? Это тоже большой вопрос. Потому что, как это ни парадоксально, человечество посвящает свои рациональные усилия преимущественно матери­альным заботам, к примеру, о пенсии и социальном положении, не желая это до­верить радужным обещаниям политиков - а в вопросах персонального принци­пиального выживания своей внутренней сути, в чем ведь никак нельзя оши­биться, так как любая ошибка будет непоправимой, как-то естественно скатыва­ется на религию, удовлетворяясь эмоциональной соской загробных обещаний ми­стических иерархов. Ну не странно, ли это?.Не намеренно ли выдается соска?

Но все перечисленные вопросы решаемы. Мы, понимая это и обладая неко­торыми техническими навыками субъект-центрированного подхода к работе с реальностью, непременно вернемся к этому вопросу в другом, более подроб­ном тексте, посвященном практическим подходам к четвертому барьеру при помощи технологий второго барьера. Но пока у нас лишь обзорная экскурсия. Для данного исследования важно понимать, что это - возможно. Возможно прак­тически.

Тогда, при условии решения множества теперь уже более-менее внятных вопросов, используя персональные навыки и коллективные знания, субъект на­конец сможет стать тем, чем он, наверное, и должен стать - самостоятельной разумной сущностью, для которой природа носителя не так уж и важна.

Субъект, как самостоятельная разумная сущность влияет на материю, орга­низует в ней координированные процессы, включает их в свою структуру, раз­вивает носитель и себя, накапливает знания, живет столько, сколько посчитает нужным, в том слое реальности, который ему интересен, там, где ему интерес­но, беспредельный в своем могуществе и потенциале, до границ Вселенной и конца времен. Это - стоящая перспектива развития человека.

Превзойти самого себя. Стать самостоятельной разумной сущностью - од­ним из бессмертных духов нашего мира.

Заключение

Подытожим сказанное. Мы попытались изложить некоторые соображения относительно возможности активной эволюции человеческого субъекта в само­стоятельную разумную сущность, не стесненную более ни временными, ни про­чими человеческими рамками.

Разумеется, этот путь определяется самой сутью субъекта, как некоего энер­гоинформационного феномена, расположенного на границе материального и идеального миров. Несмотря на то, что исходно субъект ограничен своим био­логическим происхождением и собственной психикой, барьеров на этом пути вырисовывается всего четыре, причем два из них уже преодолены.

Первый - это влияние субъекта на материю и преобразование ее под свои нужды. Выполнено.

Второй — это вывод на уровень материального внутренних особенностей субъекта, позволяющих создать не просто упорядоченный мир, но мир, несу­щий признаки духовного содержания субъекта. Выполнено.

Третий - преодоление барьера человеческого мышления, его биологичес­кой предопределенности, затрудняющей познание вообще, создание нового, и познание мира, как он есть. Эти тенденции еще только нарастают.

Четвертый - становление субъекта, как самостоятельной разумной сущнос­ти, не зависящей от носителя и способной свободно его менять, строя по своим правилам. Он еще впереди.

При этом энергоинформационные навыки относятся только к технологиям преодоления второго барьера, тогда как для преодоления третьего и четвертого они будут уже использоваться наряду с другими, создавая комплексные приемы соответствующих уровней. Они сохранят безусловную полезность.

С одной стороны, кажется, что преодоление четвертого барьера - это лишь сладкая, но, увы, удалённейшая перспектива, немыслимая без невероятного тех­нического развития человечества.

Однако, пожалуй, сама по себе практика смещения информационного про­цесса, а в нашем случае субъекта, относительно носителя, не так уж нова для нашего мира.

К примеру, тело человека. В самом начале оно состоит только из одной клетки и информации, заключенной в ней. Но, поглощая вещество и энергию из окру­жающей среды, оно использует эту энергию для упорядочивания вещества, со­здает новые клетки-домены, и растет. Вещество непрерывно отбрасывается, меняются клетки, а тело идет себе по жизни, и к концу в нем уже ничего не остается от материи, с которой оно начинало. Потому что даже тело человека есть только информационный процесс, структурирующий сам себя на матери­альном субстрате.

Или мозг человека, также состоящий из клеточных доменов. Клетки могут меняться, активироваться, и дезактивироваться, но их существование, управля­емое активностью человека, является основой самопорождения субъекта, со­знания и личности. И здесь субъект и психика действуют, транслируя посред­ством личности человека те правила, которыми они обладают от начала челове­ческой истории. Опять информационный процесс, структурирующий свой ма­териальный субстрат.

Или эгрегоры, коллективное бессознательное. Они составлены из доменов отдельных людей, их психики и субъектов. Но коллективное бессознательное, однажды возникнув в человеческом общежитии, развивается затем относитель­но самостоятельно, по собственным законам и подчиняется своим правилам, рожденным взаимодействием доменов. Устаревшие домены отмирают, новые появляются и регулируются согласно текущим требованием коллективного субъекта, и примерно в течение века все домены коллективного бессознатель­ного меняются, как меняется «один и тот же» национальный язык. Каждая но­вая эгрегориальная тенденция начинается с одного-двух доменов, а затем рас­тет и усложняется. Вновь информационный процесс, формирующийся из при­емлемых доменов.

На фоне всего этого нами было выделено в качестве задачи немногое — вве­сти свой субъект между индивидуальной психикой и, допустим, коллективным бессознательным. А для нас это уже совсем немало. Ведь тогда субъект сможет менять домены и стать бесконечным во времени. А раз будет время, субъект и его психика - остальное приложится.

Волшебство заключается в том, что перед осознавшим себя субъектом про-• стирается бесконечный мир. И странно было бы в него не войти.

И субъект, как информационно-энергетическое существо это может осуще­ствить, потому что для него понять нечто — принципиально означает, - полнос­тью, то есть активно, - овладеть эволюцией. Казалось бы, при чем тут дальней­шее энергоинформационное развитие?

Впереди - бесконечность.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Алексеев В.П. Становление человечества. М..МГУ, 1984.

2. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М., Наука,1977.

3. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., ЛГУ, 1968.

4. Бахтин М. М. Тетралогия. Сост. И. В. Пешков. М., «Лабиринт», 1998.

5. Бердяев Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Сост. А. В. Вадимов. М., Книга, 1991.

6. Верищагин Д.С., Титов К.В. Полный учебный курс Школы Навыков Даль­нейшего Энергоинформационного Развития (ДЭИР), СПб. изд-во «Невский проспект», 2004.

7. Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр. соч. в 6 т.т., М., 1982.Т.5

8. Гессеи С.И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. М., «Школа-пресс», 1995.

9. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Сост. О. А. Сердюков, пер. с нем., Новочеркасск, изд-во «САГУНА», 1994.

10. Елисеев О.П. Практикум по психологии личности. Издание 2-е, СПб - М. -Н.Новгород - Воронеж - Р-на-Дону - Ектеринбург — Самара - Киев - Харь­ков - Минск, 2003.

] 1. Ильенков Э.В. Философия и культура. М.: Изд-во полит, лит., 1991.

12. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб. Наука, 1999.

13. Кон И.С. Открытие «Я». М., Политиздат, 1978.

14. Къеркегер С. Страх и трепет. М.: Республика, 1998.

15. Лем С. Сумма технологий. СПб.: Изд-во АСТ, 2002.

16. Лотман ЮМ, Семиосфера. СПб., Искусство-СПб, 2000.

17. Мамардашвили М. Необходимость себя. М., «Лабиринт», 1996.

18. МаслауА.Г. Дальние пределы человеческой психики. Науч. ред. Н.Н. Акули-ной, пер. с англ., СПб., «Евразия», 1999.

19. Мясищев В.Н. Психология отношений. //Избранные психологические тру­ды. М.- Воронеж, изд-во ИППСИ, 1995.

20. Найссер У. Познание и реальность: Пер. с англ.. Общ. ред. Б.М. Величковс-кого, М., Прогресс, 1981.

21. Овчаренко В.И. Трансфер. // Новейший философский словарь. Минск, 1998.

22. Парсонс Т. О структуре социального действия. 2-ое издание, М., Академи­ческий проект, 2002.

23. Петровский В. А. К психологии активности личности. //Ж. Вопросы психо­логии, 1975, № 3.

24. Петровский В.А. Личность в психологии: парадигма субъектности. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1996.

25. Петровский В,А, Идея свободной причинности в психологии личности. // Психология личности. СПб., «Питер», 2000.

26. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., Наука, 1974.

27. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., ИПЛ, 1979.

28. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М.: ГПИ, 1957.

29. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. Отв. ред. Е. В. Шорохова. М., Педагогика, 1973.

30. Сафронов И.А. Человек. Вселенная. Бремя. СПб., изд-во СПбГУЭиФ, 1997.

31. Слободчикое В.И., Исаев Е И Психология человека. Введение в психологию субъективности. М., Школа-пресс, 1995.

32. Стрельченко В.И. Диалектика снятия в органической эволюции. Под ред. Е.Ф. Солопова. Л., Наука, 1980.

33. Титов К.В. Феномен сенсорных проекций в современном человекознании. М., изд-во АПКиППРО, 2004.

34. Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. М., Наука, 1966.

35. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. Издание 2-ое. Пер с нем., М., Наука, 1991.

36. Фромм Э. Психоанализ и этика. М., Республика, 1996.

37. Фуко М. Слова и вещи: археология гуманитарных наук. СПб, 1994.

38. Шадриков В.Д. Происхождение человечности. Изд. 2-ое, М., Логос, 2001

39. Шарден П. Т., де Феномен человека: Пер. с фр. М., Наука, 1987.

40. ШертокЛ., Соссюр де Р. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрей­да. Пер. с фр., М., Прогресс, 1991.

41. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Отв. ред. Н. Б. Иванов. Л., ЛГУ, 1991.

42. Шпет ГГ. Психология социального бытия. М.- Воронеж, 1996.

43. Энгельс Ф. Диалектика природы. М., Политиздат, 1982.

44. Эриксон Э. Детство и общество. Пер. с англ. М., Республика, 1997.